Нет повести печальнее на свете

В тухумах, равных знатностью и славой,
В Дербенте старом разгорелся вновь
Вражды минувших дней раздор кровавый,
Заставил литься мирных граждан кровь.

Тут я немного преувеличиваю: тухумы были не равны. Но в общем и целом — правда: вражда разгорелась, и мирные граждане пострадали. А во всем виноваты Шекспир, гололед и вьющиеся растения, которые обвивали стену в доме нашей героини Джулианы. Вы запомните, что они там были, — это важно.

Итак.

Джулиана родилась в славной дербентской семье в те годы, когда на экранах расцвели всякие латинские сериалы, и только благодаря этому она получила такое красивое литературное имя. Папа, крепкий дербентский хозяйственник, в выборе имени не участвовал — он вообще надеялся на третьего сына, потому что нахозяйствовал в личную пользу много чего и собирался расширять вокруг себя империю.

Ну дочь так дочь, чего уже. Пусть будет.

Главное — вовремя выдать замуж, а остальное как-нибудь. Тем более что огненно-рыжая девочка росла веселая и послушная.

Первый жених у нашей Джулианы появился лет в 14. Некая семья, которая когда-то жила по соседству, а потом, к великому недоумению окружающих, променяла теплое море на северное ледовитое и переехала в Ленинград, взяла у Джулианиного отца слово. Жених был старше на шесть лет и учился в мореходке на капитана. Джулиана его видела один раз на сватовстве, и он показался ей очень серьезным и задумчивым. Но, наверное, капитаны такими и должны быть?

За четыре года жених не навестил родной город ни разу, но исправно слал невесте открыточки с видами северной столицы на праздники и дни рожденья, а его мама передавала с оказией подарки будущей невестке. Джулиана окончила школу и поступила в медучилище: она хотела стать косметологом и даже подрабатывала в салоне у великой дербентской косметологини Зухры.

Жених по-прежнему капитанил, его родители не делали попыток гармонично завершить сватовство — только когда раздраженный папа невесты прервал их деликатное молчание прямым вопросом, та сторона зашевелилась.

Свадьбу решили играть в декабре. В ноябре в невестиной семье заканчивался годичный траур по бабушке, а в январе у капитана начинались какие-то морские учения, так что решили, что 25 декабря — самая подходящая для радостного события дата.

На дворе стоял июль, и папа уже почти подыскал самый шикарный зал, чтобы сыграть последнюю свадьбу в семье (оба брата невесты были уже женаты), как вдруг в доме невесты раздался телефонный звонок.

Звонил капитан. Джулиана удивилась, потому что обычно будущий муж звонил только по праздникам и в день рожденья, чтобы скороговоркой пробормотать свои поздравления невесте, вежливо поинтересоваться здоровьем ее близких и с облегчением положить трубку. Но никаких праздников в тот день не было.

Капитан сказал Джулиане, что великое событие откладывается на неопределенный срок. Потому что он уходит в кругосветку. Чтобы плавать по всем морям-океанам, причем не по тем параллелям и меридианам, которые пересекаются в славном морском городе Дербент. Капитан сообщил, что его не будет года два. Или даже лет пять.

Тут в Джулиане, которой порядком надоело слушать сбивчивые объяснения отважного капитана, проснулся ее папа, и она спросила, не хочет ли он вообще расторгнуть их сватовство. Отважный капитан быстро сказал: «Да!» - и бросил трубку.

Видимо, потому что ему пора было объехать много стран, со смехом сказала Джулиана ошарашенным родителям. На том все и закончилось. Ну то есть не совсем, потому что папа счел такое поведение оскорбительным и грозил всему тухуму жениха карами небесными и земными и даже грозился поехать в Ленинград и набить капитану морду. Но потом ему сказали, что зять, капитан дальнего плавания, — это горе семьи. Потому что там радиация! А все знают: где радиация, там бесплодие. Или дети с квадратными головами, вот тебе нужны квадратноголовые внуки?

На том семья Джулианы окончательно успокоилась, тем более что через некоторое время на горизонте нарисовался новый жених. Звали его Эдуард, и был он врач-стоматолог. А еще он был сыном папиного друга детства. И жил не в далеком северном городе, а тут же — в Дербенте. Вернулся домой из Ростова, в котором учился и некоторое время работал зубным врачом, к радости своей мамы. В общем, партия вырисовывалась подходящая, и единственным, что немного смущало невесту, была разница в возрасте. Жениху уже было тридцать. Но, в отличие от капитана, он принялся бурно ухаживать за будущей женой. Водил ее на прогулки, в кафе и кино, цитировал ей поэтов и целовал кончики пальцев. А еще он носил тонкие усики и вельветовый пиджак, а когда слушал болтовню Джулианы, то слегка наклонял голову и внимательно смотрел ей в глаза. Злые мелкие двоюродные сестры, правда, считали, что дантист просто хочет увидеть, какие у Джулианы зубы, и вот-вот скажет ей: «Откройте рот, пожалуйста!» Но кто будет слушать этих пустоголовых сорок?

Джулиана влюбилась и сияла.

Свадьбу по странному стечению обстоятельств назначили на 25 декабря.

«Это волшебное время, Джулиана, — ворковал жених, поднося прохладные пальчики невесты к своим тонким усикам, — между католическим рождеством и Новым годом!»

Подготовка к свадьбе шла полным ходом — пока невеста выбирала платье, ее папа уже оплатил самый шикарный зал в самом шикарном ресторане города, а мама и тетушки спешно докупали недостающее приданое.

В тот год хорошая погода стояла недолго на дворе, и в конце ноября на Дербент обрушился настоящий снегопад со всеми неприятностями. Такими, как гололедица, например. Поэтому прогулки с женихом пришлось отменить, но это было даже к лучшему: ведь у невесты перед свадьбой столько дел!

Но однажды, поздно вечером, в дом ворвался брат Джулианы и уединился с отцом в кухне. Через три минуты отец (апоплексического цвета) и сын сорвались с места и уехали в ночь, не говоря ни слова. Семья, впрочем, недолго пребывала в недоумении: не будем забывать, что дело было в Дербенте.

В кратком изложении ситуация выглядела так: брат невесты поймал жениха сестры in flagranti. Оказывается, в городе имелся дом, в котором квартиру на втором этаже оккупировали веселые девушки. С одной из них был пойман дантист — без штанов и не только. В целом, конечно, возникал ряд дополнительных вопросов. Например, как туда попал брат невесты, к тому времени глубоко женатый отец четверых детей? Его мама на эти вопросы сердито отвечала, что шел мимо и увидел бессовестного стоматолога в окно, но окно, как мы помним, находилось на втором этаже, поэтому брата со временем стали звать Алик-Перископ.

Но это были несущественные вопросы, тем более что Эдуард пытался спасти ситуацию. По его версии, он шел с горки, споткнулся на льду и заехал прямо в ворота, при этом сильно ударился головой и потерял сознание. А когда пришел в себя, то уже лежал на кровати, а девушки осматривали его на предмет пов-реж-де-ний.

Это была в целом хорошая версия, но она, увы, не объясняла, почему одна из девушек была без трусов и вообще без ничего. Хотя что-то на ней все-таки было надето. И этим чем-то был… налобный медицинский осветитель нашего стоматолога.

Скандал был нешуточный. Тем более что и веселая девушка молчать не стала. По ее словам, ходит к ней «Эдулик» уже давно. Жалуется на родителей, что заставляют жениться, и на невесту, что холодная.

И еще на то, что в Ростове его в свое время заразили гонореей, которую он не пролечил как следует, так что у него там «сгнили все трубочки и канальца». Что означает, что внуков у джулианиного папы может не случиться даже квадратноголовых.

И пока заплаканная Джулиана отказывалась есть, а ее братья пытались нанести стоматологу еще какие-нибудь пов-реж-де-ния, ее папа, который рассорился с лучшим другом детства (и называл его теперь только «отец сифилитика!»), оказался перед неумолимым фактом: его деньги потрачены в никуда. Хозяин ресторана отказывался вернуть уплаченное, как и бригада поваров-официантов. О закупленном алкоголе, сладостях и прочих расходах он даже думать не хотел. А пригласительные?! Прекрасные рифленые дорогие пригласительные белого цвета, уже подписанные именами Эдуарда и Джулианы?

И в эту самую минуту на горизонте появился наш герой — Рамазан.

Ну, то есть не совсем так.

Рамазан жил за два дома от Джулианы и таскался за ней уже лет пять. Между двумя предыдущими женихами он умудрился сходить на прием к папе-хозяйственнику и попросить руки возлюбленной. Папа вежливо выпроводил его со словами: «Эту твою чушь слушать времени нет, парень!» - тухум Рамазана был так себе. Мужчины в нем не водились, а если и водились, то недолго. Рамазана растили бабка, мать и многочисленные незамужние тетки. Кроме того, между двумя семьями маячил призрак античной вражды: когда-то при Ажуж-Мажуже кто-то у кого-то украл ишака. Подробности этого вопиющего события каждая семья рассказывала по-своему, в связи с чем разобраться, кому именно принадлежал ишак, было совершенно невозможно. Но осадок остался.

Рамазан, однако, не сдавался. И как-то летней ночью пытался залезть по веткам плюща прямо в комнату любимой. Но сорвался и упал. Бить его не стали: он и так сломал лодыжку. Но сделали внушение. Прибежавшие на шум (мы все помним, что дело происходит в Дербенте, да?) тетушки Рамазана в попытке успокоить сердитого хозяйственника взывали к лучшим образцам мировой литературы. Одна из них, которая работала библиотекарем, указала на то, что вот у Шекспира были Ромео и Джульетта, у вас тут Джулиана и Рамазан, и не пора ли уже забыть глупую ссору из-за ишака и наладить отношения? На что папа ответил, что на ишака ему лично наплевать, а своего Рамазео держите подальше от моего дома и моей дочери.

Так Рамазан приобрел новую кличку.

И научился вздыхать по чужой невесте, когда видел ее под ручку с дантистом. Но теперь настал его час.

Прихватив образованную тетушку-библиотекаря, Рамазео пришел к отцу Джулианы и храбро заявил, что согласен заменить жениха в оплаченном зале ресторана.

Папа, к которому все еще не вернулся его обычный цвет лица, побагровел еще больше. Но тут в дело вступила образованная тетушка.

«Конечно, — сказала она, — вы семья хорошая. Но подумайте сами: от вас уходит уже второй жених! Это просто не может быть просто так. И все видели, как ваша дочь гуляла с этим зубным развратником. Как он держал ее под ручку и водил ее в кино. В кино! В котором, между прочим, темно! И даже если у него там перегнили все трубы — кто знает, что уже могло произойти? А наш мальчик простой. Но любит вашу девочку уже много лет. И если вы устроите его на работу, то будет работать. А что образования нет — ну, диплом можно купить любой».

И вся эта речь, длинная и запутанная, странным образом подействовала на папу. Перед ним замаячило слово ПОЗОР. Именно так — большими, бегущими по всей Нарын-кале буквами.

В общем, свадьбу решили не отменять, а просто немножечко поменяли жениха. Вот только пригласительные пришлось переписывать.

Бедная Джулиана совершенно не хотела замуж за Рамазео. Он тупой, рыдала она, тупой.

«Ну твой капитан был образованный, а толку?» - отвечали ей.

«Ну твой дантист был врач, и что?» - возражали ей.

И она, совершенно сбитая с толку, решила: будь что будет. В конце концов, всегда смогу развестись! Но ходить к нему на свидания категорически отказывалась.

Приближался день Х.

К Рамазану на свадьбу приехал ульяновский кузен Гаджимурад и привез с собой закадычного друга Славика-акробата. Это Славик действительно работал акробатом в какой-то труппе и хвастался тем, что может ходить по канату не хуже местных умельцев. Больше о Дагестане он ничего не знал.

Ровно за два дня до свадьбы местная молодежь затребовала себе девичник и мальчишник. И если девичник предполагал чаепитие в комнате невесты, то мальчишник было решено отметить широко: Рамазео утащил у будущего тестя ящик шампанского и пять бутылок водки, поэтому всем было весело. Ближе к вечеру уже сильно нетрезвая компания пошла гулять по окрестностям и в конце концов остановилась у дома невесты. «Моя птичка, — с чувством (это заняло у него некоторое время ввиду общей нетрезвости и отсутствия образования) сказал Рамазео, указывая на окно Джулианы, — думает сейчас обо мне, наверное!» «А вот сейчас и узнаем!» - сказал Славка-акробат и начал ловко карабкаться по стене, увитой плющом. В отличие от Рамазана, ему удалось доползти до окна и некоторое время повисеть у приоткрытой створки.

По возвращении он сообщил, что там скучно. Торт никто не ест, все барышни рыдают («У вас так принято, что ли?»), а невеста в слезах стоит у окна причитает: «Тахир Заманов, Тахир Заманов!» - и всплескивает руками.

По словам Славки выходило, что невеста Рамазана страдает по какому-то Тахиру! Надо ли говорить (я уже напоминала вам про Дербент), что Тахир Заманов немедленно обнаружился в соседнем магале? И был вытащен из дома и побит, несмотря на 40 лет, жену, детей и 120 кило веса?

Потом все ругали всех.

Гаджимурада, который не умеет объяснить гостю наши понятия, Джулиану, которая рыдает из-за всякой ерунды, плющ, который давно пора выдернуть и выкинуть, но больше всего Рамазео, который полный и абсолютный дурак и не может достойно ни выпить, ни девушку увлечь.

И только Славку-акробата никто не ругал. Потому что человек, впервые оказавшийся в Дагестане, может и не знать, что такое Ахирзаман (конец света), и ему прилично ослышаться.

Закончилось все трагично.

Утром 25 декабря невеста выкинула из окна два больших мусорных мешка с одеждой, а потом спокойно спустилась вниз, села в маршрутку и уехала в Махачкалу, откуда улетела в Москву к маминой сестре. В записке, которую обнаружили через пару часов, она написала, что просит ее не ругать, но ей все надоело. И особенно — женихи. И что она решила стать врачом, и пока не получит диплом — нога ее домой не ступит. В конце письма она перечисляла всю родню и около каждого имени рисовала розочку, поцелуй или сердечко.

В самом конце письма стояло: «А Рамазан — тупой дурак!» И рядом была пририсована какашка.

Вот.

Врачом Джулиана не стала, а стала ветеринаром. И к великому неудовольствию папы уехала работать в Финляндию, где скоро вышла замуж за местного человека. И живет в доме с мужем и двумя сыновьями, и ходит на охоту стрелять оленя, а на работу ездит на лыжах. Из-за чего в Дербенте ее тоже считают чем-то вроде капитана дальнего плавания.

Но я считаю — что во всем виноваты гололед и плющ.

Ну и, город Ленинград, конечно.