Абдулрашид Садулаев: «Наш поединок обсуждали даже бабушки в горах»

25-летнего Абдулрашида Садулаева называют лучшим борцом не только в его весовой категории до 97 килограммов, но и среди всех действующих спортсменов. На Олимпиаду в Токио он ехал одной из главных российских звезд. Итог оправдал ожидания: уверенно дойдя до финала, Абдулрашид одолел там своего принципиального соперника американца Кайла Снайдера, завоевав второе олимпийское золото в карьере и обеспечив нашей мужской сборной вольников первое место в командном зачете. О том, как это было, — в интервью «Это Кавказ».

Удержаться на пьедестале

— Какая медаль досталась тяжелее — в Рио-де-Жанейро или в Токио?

— Я думаю, в Токио. На первой Олимпиаде меня никто и ничто не отвлекало. Я был просто очень «голодный» и шел к своей цели. А сейчас было сильное психологическое давление, угроза срыва Олимпиады, выступление не под российским флагом, а под нейтральным. И еще, как говорится, мало завоевать победу, надо ее отстоять. Подняться на пьедестал легко, удержаться там — сложно.

— Путь ко второй Олимпиаде оказался для тебя тернистым: здесь и история с допинговыми офицерами и двумя предупреждениями, и пандемия, и травма ноги. В какой именно момент ты понял, что второй Олимпиаде все-таки быть?

— Наверное, когда вышел на ковер (смеется). Как оказалось, еще за несколько дней до начала Игр они были под угрозой срыва из-за митингов японцев, связанных с пандемией.

Когда нам сообщили, что Олимпиада переносится на год, я не упал духом. Все, что ни делается, все к лучшему. Мы же верующие люди. И я понимал, что возраст еще позволяет выступать, поэтому не переживал и ждал 2021 год. Просто стал еще тщательнее следить за тем, чтобы не заработать третий флажок от антидопингового комитета, который мог лишить меня Игр. Потом восстанавливался после травмы, полученной в феврале перед чемпионатом России. Я получил частичный разрыв внутренней боковой связки правой ноги. Из-за этого не смог выступить на чемпионате Европы. Был риск, что травма даст о себе знать и в Токио. Но, к счастью, все обошлось. Не зря я никому из соперников не давал трогать свою больную ногу и не сделал ни одного прохода в ноги на Олимпиаде.

«Мы с Кайлом еще встретимся»

— Все схватки на пути к финалу ты выиграл, не дав соперникам ни одного очка. С твоим принципиальным соперником американцем Кайлом Снайдером, судя по счету 6:3, было посложнее. Физически или психологически?

— Больше психологически. Это была решающая схватка. Каждый из нас мог принести золото команде. Это была самая обсуждаемая схватка за три года. Даже бабушки в горах говорили о ней. Перед финалом ко мне подошли и сказали, что если выиграю, буду нести флаг на церемонии закрытия Олимпиады. И тут в голове началась такая каша. Я понимал, что не могу подвести ни людей, которые верили в меня, ни страну, за которую выступаю.

— Как настраивался?

— Перед схватками люблю побыть наедине с собой, со своими мыслями, почитать дуа (молитву). Мне нужно, чтобы никто не отвлекал меня. Так что я постарался отойти от всего и уединиться.

— У кого сетка была сложнее — у тебя или у Снайдера?

 — У меня. Все, кто выигрывал Снайдера, оказались в моей сетке соперников. Первая схватка была вообще с олимпийским чемпионом Шарифом Шарифовым. Все соперники были сильные.

— У вас теперь 2:1 в твою пользу по итогам трех встреч. Есть желание еще раз встретиться на ковре с американцем или это небезопасно?

— У меня нет боязни проиграть и нет желания побороться. Но, думаю, мы с Кайлом еще встретимся. Через два месяца будет чемпионат мира.

— А после победы у тебя была возможность и желание пообщаться с соперником? Ты рассказывал, что вне ковра у вас со Снайдером сложились довольно теплые отношения. Ты приглашал его в Дагестан, он обещал приехать с супругой.

— Перед награждением мы сидели в одной комнате. Но ни у меня, ни у него не было сил разговаривать, мы молчали. Я смотрел на его, он был задумчивый и расстроенный. Я только по плечу его похлопал и сказал: «Все хорошо, это спорт». Я хотел его поддержать, успокоить. Он мне в ответ: «Thank you, thank you». Вот и весь разговор. Но я не чувствовал, что он обижен на меня. Когда мы стояли на пьедестале, он подошел, поздравил меня и обнял, чтобы сделать совместное фото. Это спорт. Победа одного — это поражение другого.

— Кстати, как твой английский? Уже можешь свободно общаться?

— Для себя могу говорить, объясняться. Но нужна практика для свободного общения. Последние полгода было не до английского, если честно. Вот сейчас продолжу дальше заниматься.

«Победу посвятил отцу»

— Что помогло завоевать золото?

— В первую очередь, конечно, вера во Всевышнего. Я у Него очень сильно просил, чтобы он мне дал эту победу. И делал все, что от меня зависело: не пропускал тренировки, зарядку, соблюдал режим. Мне помогли дисциплина, целеустремленность и вера.

— А как же твоя дочь, которая яро болела за тебя из Махачкалы? Что ты почувствовал, когда увидел это облетевшее все паблики видео «Дада, давай!» (дада — папа по-аварски. — Ред.)?

— (смеется) Это видео годичной давности. Оно было снято, когда я боролся, по-моему, на чемпионате Европы. У нас есть группа «Родня», и отец закинул туда это видео с Аминкой. Потом родственники между собой стали его перекидывать, и как-то оно ушло в народ. И именно сейчас, после Олимпиады, разлетелось в соцсетях. А так, я стараюсь не афишировать свою личную жизнь и семейные видео.

А дочь встречала меня в аэропорту. Ее туда привез дедушка. Она подбежала ко мне, обнимала. Она еще маленькая и не понимает, что такое Олимпиада. Но ее никто не учил так болеть за меня. Просто, когда я выступаю, ей говорят: «Вот, твой дада борется». И она всегда подбегает к телевизору, целует меня и кричит: «Дада, давай!»

— Многие спортсмены кому-то посвящали свои победы. Ты кому-то посвятил свое золото?

— Да, первую Олимпиаду я посвятил маме. Вторую победу, в Токио, отцу. Это мой самый преданный болельщик. Он не только ни одну схватку мою не пропускает, но и ни один комментарий в соцсетях. У него есть «левая» страница, оттуда наблюдает за всеми: кто что пишет про меня.

— На этой Олимпиаде были спортсмены, которые увезли из Токио по несколько золотых медалей. Но нести флаг на церемонии закрытия Игр доверили именно тебе. Почему, как думаешь?

— Не знаю. Я был один из немногих действующих олимпийских чемпионов, кто и в Токио попал в финал. Может, поэтому.

— Что было волнительнее: идти с флагом, ведя за собой сборную нашей страны, или выступать за эту сборную на ковре?

— Выступать на ковре, думаю. Флаг ты несешь как капитан, за тобой идет мощная команда. А на ковре ты один и должен бороться так, чтобы эту команду не подвести.

Левая и правая рука

— Когда летел домой, о чем думал?

— Я вот за это, кажется, больше переживал — ажиотаж, интервью, гости, встречи с болельщиками (смеется). И надо будет каждому уделить внимание, сфотографироваться, ответить на вопросы. Боялся кого-то обидеть. Вдруг откажусь сфотографироваться или не замечу кого-то, не поздороваюсь, не отвечу на поздравление. В Махачкале очень много народа было, полный аэропорт, несмотря на жаркую погоду. Все приехали поддержать, поздравить. Потом начали тянуть меня в разные стороны. Хорошо, когда начался бардак, один нашелся, кто забрал меня за руку и посадил в машину. Надеюсь, никто не обиделся.

— Преподношение даров олимпийскому чемпиону, судя по публикациям в соцсетях, уже началось. Самый приятный и самый неожиданный подарок для тебя? Есть планы, на что потратишь подаренные деньги?

— Что касается каких-то подарков, то пока мне никто ничего не дарил, еще не было никаких официальных приемов. Я знаю, что должны быть призовые от государства. Часть денег, конечно, пойдет на строительство социальных объектов в моем родном селе Гилиб. Мы там уже строим спортзал, мини-футбольное поле. В следующем году планируем начать строительство школы, если успеем с оформлением документов. Есть благотворительные проекты, в которых я участвовал и буду участвовать. Но есть такой хадис: «Когда твоя левая рука дает милостыню, правая не должна об этом знать». Поэтому я не хотел бы об этом говорить.

Садулаев — русский танк?

— Каждый раз под интервью и публикациями, где тебя называют Русским танком, разгораются споры: «Какой он Русский танк? Он дагестанский, кавказский, российский, в конце концов». Что ты можешь сказать по этому поводу? Ты не против того, что «Садулаев — Русский танк»?

— Когда мы за границей боремся, мы все русские, мы все из России. Нет разницы, Москва это или Дагестан. Когда еще по юношам боролся, в Сербии на чемпионате я всех досрочно побеждал. И там был комментатор, американец. Он в прямом эфире сказал: «Садулаев — рашен танк!» Так оно и закрепилось. Для кого-то я русский танк, для кого-то — дагестанский, чародинский (Садулаев родом из Чародинского района Дагестана. — Ред.)… Мне без разницы, если честно. Пусть каждый называет так, как ему больше нравится.

— Третьей Олимпиаде быть?

— Париж не за горами. Осталось три года. Я буду готовиться, постараюсь выжать максимум из своего организма, чтобы сделать историю. Чтобы у Дагестана был трехкратный олимпийский чемпион по вольной борьбе.