{{$root.pageTitleShort}}

От Калинина до Калининграда. Фронтовые истории ветерана Канаматова

За 95 лет жизни Хамиту Канаматову дважды подделывали документы. Сначала он надбавил себе возраст, чтобы устроиться на лесопилку. Потом его «сделали» корейцем, чтобы он мог остаться на войне

Хамиту Канаматову 95 лет. Он один из немногих бойцов 355-й стрелковой дивизии, кто дожил до наших дней. Из 12 тысяч солдат в кровопролитных сражениях на территории Тверской области уцелело только несколько сотен.

Канаматов прошел войну от начала (почти) и до конца: от Калинина (Твери) до Кенигсберга (Калининграда). Несмотря на годы, ветеран до сих пор помнит все до мелочей: какими были последние дни дивизии, как из карачаевца он превратился в «корейца» и как добивался справедливости для своего народа.

Скоро грянет война

«Война не стала для меня неожиданностью», — говорит Хамит Абулович. Ветеран вспоминает, что еще подростком он по восемь километров ходил в соседнюю станицу на лекции «О международном положении» и из них понимал: скоро грянет.

Хамит вырос в ауле Даусуз (Карачаево-Черкесия) в семье зажиточного сельчанина Абула Канаматова. У Абула было две жены. Для каждой — отдельный дом. Две калитки, но одни ворота и один большой, общий, дружный двор. Жили одновременно 4 поколения семьи: от 125-летнего дедушки до самых маленьких правнуков. Во дворе Абул сам построил кузню, в которой работал, и еще двужерновую мельницу, которой пользовались даже соседние станицы.

Сытая жизнь продолжалась до тех пор, пока в Даусузе не стали создавать колхоз. Местные власти задумали раскулачить Канаматова: в одном из его домов хотели разместить правление колхоза, в другом — сельсовет.

Отец решил действовать на опережение: сам принес в дар колхозу и кузню, и мельницу, и практически все поголовье. Семью пожалели, комиссия записала Канаматовых в «середняки», хоть и забрала все нажитое.

Тогда Хамит, чтобы помочь родителям, устроился подмастерьем на лесопильный завод. Правда, по возрасту для этой работы он не подходил, но сумел сделать так, что дата рождения в документах была изменена с августа 1924 года на март 1922 года.

— Тогда я здорово помог своим родителям, — говорит ветеран.

Правда, долго на лесопилке парень не проработал, тяготел к грамоте. Поступил на заочное отделение педагогического техникума в Микоян-Шахаре — нынешнем Карачаевске. Тогда же начал посещать и лекции о политике.

«Вдруг жив останусь, тогда диплом понадобится»

Летом 1941 года второкурсник Хамит Канаматов жил в студенческом общежитии, готовясь к экзаменам.

— В один из дней, проводив двоюродного брата, возвращаюсь я в общежитие, захожу в комнату. Ребята — кто лежит, кто сидит. Спрашивают: «Ты слышал что-нибудь?» «Нет», — отвечаю. «Война началась!»

Уже на второй день 17-летний Хамит, которому по документам было 19, получил повестку. Из Карачаевска он сразу поехал в ближайший военкомат в Зеленчуке.

Комиссар, узнав, что парень грамотный, сдает сессию, отсрочил его отъезд. Хамит был не против: «Вдруг жив останусь, тогда диплом понадобится». Сдал последний экзамен и был готов к отбытию. Но парня трижды вызывали в военкомат, трижды родители собирали ему продукты на три дня, провожали со слезами на глазах и… трижды военкомат оставлял его дома «до особого распоряжения». Наконец, Канаматов пришел в военкомат сам, вошел с черного хода и сказал возмущенно: «До каких пор будете моих родителей мучать?!»

— Ну, Канаматов, раз хочешь служить, защищать Родину, на важный участок тебя направляем, — был ответ.

Как многих, кто имел успехи в учебе, Хамита отправили не на фронт, а во Владикавказ, в офицерскую школу на курсы связистов, которых в тот период был острый недостаток.

— В августе я туда прибыл, приняли присягу, и мы углубились в учение. В конце мая — на 8−9 месяце — весь учебный батальон выпустили, в тот же день всех до единого, где-то 200 с лишним человек, направили по фронтам. Такая страшная была потребность в нас.

Крещение огнем

Война встретила сурово. Состав вез молодых офицеров, высаживая группами на разных станциях. Трижды атаковали поезд вражеские самолеты, машинист гнал что есть мочи. Хамита Канаматова и еще троих парней направили на Калининский фронт (на территории современной Тверской области).

Канаматов попал в 355-ю дивизию. Ее история — одна из самых драматичных в хронике Великой Отечественной. Дивизия отлично проявила себя в начале Ржевско-Вяземской наступательной операции (контрнаступление советской армии под Москвой), но многократно превосходившие силы противника, нехватка вооружения и провизии привели к тому, что к весне 1942 года она практически была обречена.

Почти сразу после того, как группа Канаматова дошла до места назначения, путь, по которому они прошли, единственная магистраль снабжения, была закрыта. Дивизию взяли в кольцо немцы.

— Начальник оперативного отдела посмотрел на нас опухшими, покрасневшими глазами и говорит: «Куда я вас пошлю, когда я не знаю, где мои полки?!» Потом продолжил: «Я батальон связи потерял. Cвязи нет, вся надежда на вас».

Рискуя жизнью, связисты налаживали линии коммуникаций между штабом дивизии и полками, восстанавливали работу радио и телефонов.

— Такое положение у нас было: кобура есть, оружия нет. Если попадешься, то что — зубами грызть врага? Потеряв артиллерию, с ружьями и гранатами, которые изредка нам с неба сбрасывали наши самолеты ПО-2, эта дивизия на моих глазах почти два месяца вела тяжелейшие бои. Мы с ними побывали в аду, если ад действительно существует.

Чуда не случилось. Дивизия была практически полностью разгромлена. Из более 12 тысяч солдат выжили только 500. Боевое знамя было потеряно, а поэтому все заслуги дивизии обнулены. Но главное, что, отстояв станцию Сычевка, советским солдатам удалось прервать снабжение и коммуникации немецкой группы армий «Центр», которая была нацелена на Москву.

Из окружения остатки 355-й дивизии, присоединившейся к штабу 357-й, вышли, ориентируясь по кабелю, найденному связистами. Оставшихся в живых встречали как героев, кормили на каждом перекрестке, где были установлены питательные пункты. Чай, консервы, колбаса с хлебом казались царским застольем после привычного меню — 1 сухарь в день.

«Из этих мелочей, получается, ковали мы Великую Победу»

Затем Канаматов воевал уже в составе 1190 стрелкового полка и нередко рисковал жизнью: связисты часто шли плечом к плечу с разведчиками, прокладывая за ними линии связи.

— Я прокладывал кабели, восстанавливал провода. Находил обрывки стальных тросов, обжигал — смягчал концы и сращивал друг с другом. Голый провод давал отличную связь. Когда нить связи в один провод, то ее надо делать с заземлением. Но тогда враг может подслушивать — на расстоянии до 500 метров! Я делал двухлинейную — на колышках, она земли не касается. На колышки провод резиной крепил. Где находили резину? На свалках городских искали калоши старые — из них и мастерили. Думаешь, так просто воевать? — говорит ветеран с горечью, без тени упрека или бахвальства. — Это мелочи. А из этих мелочей, получается, ковали мы Великую Победу.

Сто спасенных жизней

19-летний Канаматов был у начальства на хорошем счету. Зачастую именно ему давали важнейшие поручения, тогда как рядом были связисты старше по званию.

Так, однажды ночью, в темноте, ведя за собой по линии железной дороги более ста бойцов во главе с полковником, Канаматов вдруг резко свернул с пути и увел две роты в сторону. Оказалось, местность была под наблюдением врага. В какой-то момент над колонной взорвался снаряд. Никто не придал этому особого значения, кроме связиста. Он понял: это был корректировочный снаряд, враг прицеливался.

— Ни секунды не думая, я крикнул: «Колонна, за мной!» — и быстро, прямо на четвереньках по этому глубокому снегу поднялся по насыпи. Все бежали за мной на север до тех пор, пока уже далеко позади нас не стали разрываться снаряды. И поверьте, багрово-красное зарево минут 30 стояло там, над тем местом, где мы должны были быть. Так я вывел колонну из-под огня.

Потом командир подозвал его к себе и спросил: «Не заблудишься?» Не доверял: свернули с пути, да и ночь.

— Я ответил: «Никак нет. Все будет в порядке, товарищ подполковник». Я сам удивляюсь, так прямо на часового и вывел. Даже на метр не ошибся!

Дурные вести

Летом 1943 года армия начала наступательные движения южнее города Новосокольники Псковской области. Как-то раз на связь вышел батальон, где служил земляк — карачаевец из рода Батчаевых, из аула Кызыл-Октябрь.

—Я слышал об этой семье, за высокий урожай картофеля их дочь Баладжан Батчаева первой из горянок была удостоена ордена Ленина, и впоследствии стала депутатом Верховного Совета РСФСР. Так вот этот парень говорит мне: «Сестра узнала, что карачаевцев собираются выселять». Я поначалу, конечно, не поверил.

И вот как-то раз перед боем Канаматова вызвал к себе командир полка, подполковник Кусяк.

— Он смотрит мне в глаза и говорит: «Не знаю, что с тобой делать… Директива поступила о снятии с фронта лиц карачаевской национальности». Я сник и ответил: «Товарищ подполковник, я должен воевать с фашистами. Если больше не доверяете мне взвод, то оставьте хоть рядовым связистом».

Тогда командир подошел к Канаматову, обнял его и отпустил со словами: «Иди, будем вместе воевать против фашизма».

Как карачаевец превратился в корейца

Спустя несколько месяцев, в октябре 1943 года, он был тяжело ранен в руку во время боев за деревню Черпухино. Несмотря на ранение, оставался в строю до окончания боя.

Уже лежа в госпитале, Канаматов был представлен к награде «За отвагу». О такой чести боец не знал. Документы оформил начальник штаба. Понимая всю неоднозначность и опасность ситуации, в том числе и для себя самого, но, желая отметить бойца за выдержку и отвагу, начальник записал Канаматова как корейца, переименовал в Халиба, а в графе «место рождения» указал несуществующую Корейскую АССР.

Из больницы Хамит писал родителям, но письма не находили адресатов. Пока связист лечился, его родители уже направлялись в Казахстан.

За доброе имя народа!

После поправки Хамит пошел на повышение: его направили в 115 дивизию командиром штабного взвода.

— У меня в подчинении были солдаты, но на все опасные задания я шел сам. Всегда стремился быть впереди, чтобы видели, как служат карачаевцы, чтобы, если погибну, не было разговоров, что пропал или дезертировал, а чтобы видели мой труп, — говорит с чувством обиды ветеран.

Связь с родителями все же удалось наладить — через знакомых из станицы Зеленчукской: они пересылали письма с фронта в Азию и обратно.

За годы войны Хамит Канаматов прошел множество фронтовых дорог. Калинин, Великие Луки, Смоленск, Белоруссия, Латвия, Литва. Командовал ротой в составе войск связи Калининского и Прибалтийского фронтов. Победу встретил в Кенигсберге. За службу получил немало наград: ордена Отечественной войны I и II степеней, два ордена Красной Звезды, медали «За боевые заслуги», «За взятие Кенигсберга».

После войны

После войны Канаматов был направлен в Польшу, до 1949 года служил в Северной группе войск, а с 1949-го по 1952 год — в Приволжском военном округе.

После окончания войны капитан несколько раз навещал своих родителей в Казахстане. Бедственное положение семьи и всего народа не давало ему покоя. Его старикам запрещалось даже передвигаться из селения в селение, не говоря уже о возвращении.

Тогда горец решил написать министру обороны СССР Василевскому письмо, за которое мог как минимум оказаться за решеткой. «Пока мои родители, подобно преступникам, находятся под контролем спецкомендатуры, считаю свое пребывание в рядах победоносной Красной Армии политической ошибкой!» Реакции не пришлось долго ждать.

— Вызвал меня к себе член Военного Совета генерал-лейтенант Сорокин и пошел матом: «Кто дал право младшему командному составу ставить подобный ультиматум! Да кто ты такой?!» Я ему тогда ответил: «Товарищ генерал, на каком основании моего старика держите на цепи?! Он всю жизнь спину горбатил, а теперь не может без разрешения через арычок перейти, когда провожает меня! Тогда генерал остыл, говорит: «А ну-ка расскажи…»

И Канаматов рассказал, как народ бедствует, про то, что у молодежи есть сложности с поступлением в вузы, и про то, как карачаевцы достигают трудовых рекордов на суровой земле Казахстана и Киргизии, как сражались с фашистами в годы войны, и обо всем остальном.

— Ну иди, подумаем о твоей судьбе, — был ответ.

Канаматов ушел. Резкое письмо не сошло ему с рук. В декабре 1952 года пришел приказ уволить его в запас по статье 59, пункт «е» — «За дискредитацию высокого звания офицера». Хамит уехал в Казахстан и пробыл там вплоть до реабилитации своего народа. Там же впервые увидел и свою будущую жену — Розу Исмаиловну. Правда, познакомились и поженились они уже после возвращения на Кавказ.

А вот родители Канаматова родной земли уже не увидели: отец умер на руках сына, задолго до мая 1957 года. Мать скончалась во время долгой дороги домой.

Еще повоюем

В мирное время Канаматов трудился на машинно-тракторной станции, был инспектором по кадрам, военруком средней школы, занимался партийной работой. Был инструктором отдела партийных органов обкома КПСС, а затем председателем парткома треста «Карачаево-Черкескводстрой», с этой должности и ушел на пенсию. Сейчас он вместе с супругой живет в Черкесске — примерно в часе езды от своего родного аула. В браке у них родились двое детей: сын и дочь. Подрастают внуки-школьники.

Хамит Канаматов ведет активную социальную жизнь: встречается со школьниками, беседует с ними, а иногда ездит на Парад Победы в Москву. Ветеран много времени проводит за компьютером: читает все новые материалы о битвах подо Ржевом, у Вязьмы, у Великих Лук.

А еще Хамит Абулович до сих пор каждый день вспоминает о войне, особенно о 355-й дивизии. Свои воспоминания ветеран записывает на диктофон в мобильном телефоне. И хочет даже книгу написать о тех событиях. Пока еще силы позволяют.

Мадина Хапаева

Рубрики

О ПРОЕКТЕ

«Первые лица Кавказа» — специальный проект портала «Это Кавказ» и информационного агентства ТАСС. В интервью с видными представителями региона — руководителями органов власти, главами крупнейших корпораций и компаний, лидерами общественного мнения, со всеми, кто действительно первый в своем деле, — мы говорим о главном: о жизни, о ценностях, о мыслях, о чувствах — обо всем, что не попадает в официальные отчеты, о самом личном и сокровенном.

СМОТРИТЕ ТАКЖЕ