Урбанист Свят Мурунов: «Махачкала думает только о себе»

Исследователь российских городов Свят Мурунов в Дагестане уже седьмой или восьмой раз. Теперь с особой миссией: представители лакских общественных организаций пригласили эксперта посетить не города, а несколько сел, чтобы ответить на вопрос: как развиваться, а не стоять на месте? О том, что он увидел в горных аулах и при чем здесь Махачкала, Мурунов рассказал «Это Кавказ».

Город, село или колхоз

— Что вас в Дагестане так привлекает?

— Не что, а кто. Я всегда работаю с запросом, с какой-то инициативой. Здесь очень мощное сообщество: люди пытаются разобраться в том, что происходит, и хотят начать системные изменения. Год назад у нас тут была школа прикладной урбанистики. Теперь ребята настояли, что нужно ехать, попросили помочь в вопросе перезагрузки сельских территорий.

Я давно уже понял, что город перезагрузить без анализа того, что происходит в селах, невозможно. Потому что город — это река, в которую впадают ручейки, и если они пересохли, то рукав тоже пересохнет. Нужно посмотреть на всю систему расселения целиком — тогда будет понятно, как люди живут, почему они здесь живут, кто и чем должен заниматься.

— Нашли ответы на свои вопросы?

— За два дня экспедиции мы пытались ответить на вопрос, что такое село и зачем оно? Это не просто место, где живут люди, это определенная социально-идеологическая роль для всей культуры. Село — место, где культура и традиции не только сохраняются, но и развиваются. И село необходимо, чтобы, во-первых, город не превращался в село и, во-вторых, чтобы формировать для города сложные запросы. Вот нам в селе не хватает технологий, культурных практик — пусть город этим занимается. А мы будем заниматься тем, чтобы эти технологии применять либо развивать традиции.

Сейчас идет речь о развитии туризма на селе. Понятно, что там нет продюсеров, дизайнеров, фотографов, медийщиков — вот роль города. Чтобы села начали развиваться, нужно, чтобы город играл свою роль и не пытался быть всем сразу — колхозом, деревней и городом. Основная цель экспедиции — понять и прочувствовать эти села и увидеть их богатейший потенциал.

— Вы посетили несколько сел. Чем они вас впечатлили?

— Меня очень удивили несколько моментов. Прежде всего, возможность соприкоснуться с тысячелетней историей — не в музее, не в книге, а на расстоянии вытянутой руки. Практически в каждом селе есть памятники архитектуры, старая планировка, сохранившиеся традиции. Меня поразили наскальные рисунки в селе Кара — у них четырехтысячелетняя история; система водоснабжения в селе Кумух или там же мечеть, которой больше тысячи лет. Люди этим до сих пор пользуются, но это не является для них ценностью — вот второе, что меня поразило. Местных жителей либо съела обыденность и повседневность, либо они не знают, что с этим делать. Люди как бы сидят на культурном золоте, ресурсах, но у них не хватает ни времени, ни компетенции, ни мотивации этими культурными ресурсами заниматься.

Еще один момент: во всех селах мы столкнулись с одинаковой проблемой — человек скидывает с горы мусор, накопились уже десятилетние свалки, и для него это норма. Я называю это колхозным мировоззрением — не мое и не наше, ничье, поэтому меня не касается.

С другой стороны, конечно, удивили люди, которые очень искренне несут в себе этнокультуру — через традиции, еду, ремесла. Общение с ними было эмоционально уникальным — очень живым, искренним и максимально интересным.

Город-эгоист и город-завод

— Итак, чтобы развивалось село, город должен выполнять свои функции. Наверное, в первую очередь речь о региональных столицах…

— Любая региональная столица сейчас — это черная дыра, которая высасывает ресурсы со всего региона и обратно практически ничего не отдает. Дагестан находится в очень интересной, качественной геополитической позиции, и именно из-за этого у него нет свободы действий. Он не может выстраивать торгово-экономические отношения, он все время зависит от интересов Москвы. У нас в стране все региональные центры, за исключением нескольких, — это условные филиалы Москвы. Она определяет все франшизы, все основные девелопменты, все ресурсы. Так что Махачкала до роли центра для регионов не дотягивает. В принципе, мне кажется, основная проблема региональных центров — никто не думает про деревни. В постсоветском пространстве на деревнях поставили крест. Это проблема, еще чуть-чуть, и деревни начнут либо умирать, либо превращаться в дачные поселки. А там — основная культура.

— То есть Махачкала — для Махачкалы?

— Да. Она пытается выжить, решить свои тактические вопросы: дороги, транспорт, образование, медицина. Махачкала думает только о себе, поэтому она разрастается в сторону Каспийска. Каспийск, он вообще думать не умеет, потому что это город-завод.

— Вот сейчас каспийчанам должно быть обидно.

— Я был в Каспийске. Там все умеют хорошо трудиться. «Скажи, какой план, мы его сделаем, и мы сделаем его хорошо». Это заводское мышление. Каспийск просто становится пригородом Махачкалы.

— Жители Каспийска сейчас пытаются отстоять городские территории, сохранить зелень в городе, протестуют против хаотичной застройки. За последние несколько лет в городе активизировалось гражданское общество.

— Это только доказывает то, что Каспийск пытается начать самостоятельно думать, но делает это в формате протестного движения, а не в формате развития. Каспийск пытается сам себя спасти, потому что чувствует, что превращается в Махачкалу. Но это просто «Не идите к нам». Нет альтернативной стратегии. А кем вы хотите быть? У вас завод, но миру не нужно столько торпед, сколько вы делали раньше. Предложить свою конструктивную повестку они не могут, потому что это город, созданный в советское время искусственно, привыкший к тому, что ему спускают план сверху. Когда я говорю про самостоятельное мышление, я не имею в виду конкретных людей. Я говорю про город как систему. В Каспийске сейчас группа активистов пытается защищать интересы всего города. И это тоже показатель: в городе нет институтов развития.

Махачкала — не для счастья

— Чего, на ваш взгляд, в первую очередь не хватает Махачкале?

— Махачкале не хватает культурной и политической позиции, ей не хватает роли, смысла. Махачкала — это место, где все пытаются как-то выжить, потому что здесь много возможностей. Но с точки зрения идеологии — что такое Махачкала для Дагестана? Даже Дербент более понятен — это 2000-летний город, в Дербенте сейчас много культурных проектов. А Махачкала — это «столица». Но что такое столица Дагестана? Даже федералы не знают, что это, хотя они формируют региональные столицы, чья роль — реализация федеральных программ. Но это трансляция сверху вниз, а что с трансляцией снизу вверх, с защитой своих интересов? Сейчас Махачкала просто центр, куда все съезжаются, потому что в тех местах, где проживали раньше, либо чего-то не хватает, либо кого-то нет. Поэтому это как бы вынужденная столица.

— В одном из интервью вы сказали, что в городах обычно такая среда, в которой люди не могут быть счастливы. Может ли быть счастлив среднестатистический махачкалинец?

— Мы два дня были в селах и два дня были немного счастливы. Знаете почему? Нашему крестьянскому мировоззрению природа, ритм села, живые коммуникации ближе, потому что мы, живя в городах, все еще остаемся в каком-то смысле крестьянами. Город — это сложное пространство, оно требует постоянной концентрации. Поэтому человеку быть в городе счастливым очень сложно. Вот англичане счастливы, потому что Лондон играет определенную роль в мировой культуре. А на постсоветском пространстве люди понимают, что города — не совсем города. Они похожи на какой-то колхоз. Если даже пройтись по Махачкале — смешение стилей, очень сложная экономика, полуподпольная, полукриминальная. Не потому что все бандиты, а потому что заниматься бизнесом в постсоветских городах очень тяжело: нет предпринимательского сообщества, каких-то правил игры, стандартов, воспитанных потребителей — нет цивилизации.

С точки зрения горожанина, город — такой институт, где мы все пытаемся тешить себя иллюзиями, что все хорошо. Потому очень много запросов на отдых и развлечения: компьютерные игры, сериалы, фильмы, кафешки, кофейни. Но когда ты возвращаешься в обычную жизнь, в свою семью, где сын или дочь хотят куда-то поступать, а бабушке с дедушкой в городе плохо и их нужно куда-то вывезти, ты понимаешь, что должен решить множество вопросов. Соответственно, о счастье человек здесь не задумывается. У него нет времени подумать, он как белка в колесе. Поэтому в этом контексте город не про счастье, город — про выживание.