Иноземцы поселка Иноземцево

Курортный поселок Иноземцево под Пятигорском известен прежде всего благодаря дому Рошке — в этом неказистом с виду здании двести лет назад располагалась кофейня немецкого колониста Рошке, где бывали Пушкин, Глинка, Лев Толстой, а Лермонтов провел последние часы перед роковой дуэлью. Поселок назван в честь инженера Ивана Иноземцева, когда-то управлявшего местной железной дорогой. Но мог бы носить это имя и по другой причине: иноземцы действительно оставили большой след в его истории и нынешнем облике.

Шотландцы из Африки

Сегодня в Иноземцево живут представители 30 национальностей, в том числе армяне, греки, немцы, корейцы. Но первыми иностранцами, скорее всего, были шотландцы. Миссионеры Эдинбургского библейского общества прибыли на Кавказ в 1802 году с жалованной грамотой от императора Александра I о поселении на «вечные времена» с целью «распространения трудолюбия, ремесла и христианства среди горских народов магометанского и языческого исповедания». Поселили их в гостевых домах старинного татарского селения Каррас, принадлежавшего одному из потомков крымского султана Гирея.

— Шотландцы имели достаточно туманное представление о положении дел на Кавказе. Генри Брунтон — глава миссии — до этого проповедовал в Африке. В Сьерра-Леоне он изучил местный язык, составил для аборигенов первую азбуку и перевел Библию. Африканская миссия оказалась достаточно успешной, и на волне успеха Эдинбургское общество решило почему-то отправить свою миссию на Кавказ. Но здесь им пришлось достаточно туго, — рассказывает историк Лидия Краснокутская.

Первые два года шотландцы жили на правах гостей, потом получили землю и постепенно перевезли сюда свои семьи. Среди прибывших был чернокожий юноша Лоран, привезенный Брунтоном из Африки и цветом кожи вселявший ужас в местных жителей.

— Одной из задач миссии, прописанной в высочайшей грамоте, был выкуп детей-сирот, которых впоследствии воспитывали в шотландских семьях. В грамоте так и говорилось: разрешается выкупать невольников за 200 рублей серебром. По достижении 23 лет миссионеры должны были обеспечить их жильем, инвентарем и имуществом для самостоятельной жизни. Деньги на это присылали из Эдинбурга.

Один из выкупленных шотландцами кабардинских мальчиков затем женился на немке и дал начало роду Педди. Потомки его и сейчас живут в Иноземцево, хотя некоторые из них поменяли фамилию. А девочка-кабардинка, по имени Тизада, в 16 лет стала женой шотландца Джеймса Галловая. Их потомки тоже живут в России.

Когда горцы узнали, что выкупленных у них детей обращают в христианство, колония миссионеров стала подвергаться нападениям и грабежам. Российское командование даже выделило постоянную охрану, казаки и солдаты круглосуточно дежурили у ворот колонии.

Шотландцы тем временем организовали типографию, перевели Библию на местный диалект ногайского языка и написали «Дружественное послание к мусульманам», а еще пригласили из Поволжья своих единоверцев — немцев — для занятий сельским хозяйством. Из Карраса шотландцы направили миссионеров в Ингушетию, и один из них — Георг Блай — по поручению кавказского отделения Русского Библейского общества завоевал доверие ингушей, изучил их язык, составил и издал азбуку на основе латинской графики. Но дальше распространение грамоты, к сожалению, не пошло: на Северо-Восточном Кавказе было очень беспокойно, и миссионера отозвали в Каррас.

Колония в Каррасе между тем продолжала подвергаться нападениям, отнюдь не мирные горцы воровали людей, скот, разрушали здания. Миссионеры решили покинуть опасное место. Часть из них переехала в Астрахань, другие в Оренбург. А чуть позже и вовсе покинули Россию. Лишь три семьи остались на Пятигорье — Патерсон, Галловай и Брунтон. Миссия закрылась в 1835 году, в современном Иноземцево о ней напоминают лишь несколько домов и могильные плиты с шотландскими фамилиями на старом кладбище.

Немецкая родина

А вот немцы обосновались прочно, может быть потому, что ехали не проповедовать, а жить и работать. С екатерининских времен у них в России были налоговые льготы. Переехав на Кавказ с Поволжья, трудолюбивые немцы быстро прославились на курортах Минеральных Вод своими продуктами, кожаными изделиями, комфортными каретами; здесь же зародился гостевой сервис. В 1810 году на Водах прославился повар Иоганн Рошке. Он устроил небольшую гостиницу с кофейней и рестораном. Миссионеры дали ему за это второе имя — Готлиб, что означает «посланный Богом».

Дом Рошке сейчас — обязательный пункт автобусных экскурсий. Сохранились в Иноземцево и две старинные кирхи, правда, в этих зданиях сейчас расположены поселковые дома культуры.

Если пройтись в Иноземцево по улицам Свободы, Советской, Колхозной, можно увидеть типовые немецкие дома, построенные явно под влиянием Бернардацци: пятиоконные здания с особой кладкой-рустовкой наверху. В одном из таких домов обитала когда-то большая семья немецких земледельцев по фамилии Швагерус. Потомки их сегодня живут в станице Ессентукской. Самая старшая в роду — Лидия — бережно хранит семейные реликвии: старинные фотографии и сборник молитв на старогерманском языке. На первых страницах книги каллиграфическим почерком выведены имена и даты рождений, свадеб и смертей.

В начале ХХ века род Швагерус насчитывал 56 семей. В семье дедушки Лидии было 11 детей: три сына и восемь дочек. Все дружно жили в одном дворе.

— Мама все помнила и мне многое рассказала. Жили они счастливо, много работали. У каждого мужчины было свое дело, а женщины сидели дома с детьми. Готовили вкусные блюда: традиционные штрудели, кнедели, нудльсуп, на Рождество обязательно шнеклес — снежинки из молока и яиц. Революцию семья пережила достаточно спокойно. Нас, например, не раскулачивали. А вот потом… В 1938-м забрали двоюродного дедушкиного брата. В 39-м дедушка попал на Финскую войну. Оттуда, не возвращаясь, — на войну Отечественную. Но его и других советских немцев на фронт не послали, держали в резерве. Затем Сталин издал указ, и в 42-м их депортировали на Урал. Разрешили взять только документы и продукты. В это же время маму с сестренкой и бабушкой тоже депортировали — в Казахстан. Дорогой сестренка умерла. Все это описано в молитвенной книге.

Никто в семье ни до, ни после войны не думал переезжать в Германию, хотя приходилось нелегко, особенно деду Лидии Адольфу.

— Мама сказала: «Я не знаю, что такое Германия, никогда не уеду со своей земли». Родители до 56-го года были «под комендатурой» — им приходилось ежедневно отмечаться в органах. Жили и работали в шахтерском поселке на Урале, в Свердловской области. В 64-м году семье разрешили выезжать. Но только не в Ставропольский край. Дома мы все говорили по-немецки. За пределами двора — нет. В моем классе в поселке Полуночное было несколько немецких ребят. Однажды учитель географии обозвала нас всех фашистами, вот тогда мы поняли, что значит быть людьми второго сорта.

Лидия вспоминает, как семья праздновала Рождество. 24 декабря отец со старшим сыном шли на лыжах в лес, привозили огромную, до потолка елку. Потом все уходили на работу. А к вечеру семья собиралась на праздничный ужин, доставали игрушки и все вместе наряжали елку.

— Мы все традиции соблюдали. Бабушку посадим под елочку и вокруг нее читаем немецкие стихи, поем рождественские песенки. А в 12 часов включали радио «Ватикан».

Вернувшись из депортации, родители Лидии приехали в Иноземцево, но в их доме жили уже другие люди и освобождать его не собирались. Семья поселилась в станице Ессентукской. И только в 1995 году вместе с реабилитацией получила компенсацию за дом.

Швагерусы до сих пор ищут родственников, разбросанных по миру.

— Мы все роднимся, так принято. Встречаемся, проводим праздники, дружим. У нас такого нет, чтобы забывали. И своим детям говорю: не рвите связь.

Статский советник

Инженер Иван Дмитриевич Иноземцев управлял Владикавказской железной дорогой направления Ростов — Владикавказ 29 лет. Карьеру начинал сотником Кубанского казачьего войска и дослужился до ранга действительного статского советника.

— Когда строили ветку Минеральные Воды — Кисловодск, семья прадеда решила жить в Каррасе, — рассказывает правнучка Иноземцева Наталья Львовна Никитина. — Сначала снимали домик, а потом акционерное общество Владикавказской железной дороги построило прадеду дачу.

Ныне дача — главный корпус филиала Ставропольского пединститута. Почти 80 лет здесь готовят будущих учителей. Иноземцевы жили тут до 1930 года, а затем передали дом Наркомпросу. По иронии судьбы, правнучка хозяина дома, нефтяник по образованию, выйдя на пенсию, устроилась работать в институт уборщицей.

— Мне многие говорят: отобрали у вас дом. Вовсе и не отобрали. Ну уплотнили их немного. Трудно было содержать такой дом трем женщинам с кучей детей. Так что они сами решили от него отказаться и переехали в курятник, в одной трети которого я сейчас и живу.

Иван Дмитриевич был счастлив в браке с Марией Карловной Де-Ленс. Правда, брак этот долго не регистрировали, так как Иноземцев в ранней молодости женился на купеческой дочке. Но не жил с ней ни единого дня.

— Мария Карловна очень любила прадеда и почему-то решила обоих сыновей назвать в честь него Иванами, — смеется Наталья Львовна. — А когда родилась дочка, ее назвали Марией. Либо не было большой фантазии, либо была большая любовь.

В 1913 году Иван Дмитриевич умер. Его похоронили в часовне, построенной вдовой недалеко от дома. В 1928 году прах перенесли на местное кладбище, где он и покоится рядом с могилой жены. А в часовню поселили людей. Там до сих пор жилой дом. Железнодорожную станцию в поселке Каррас через год после смерти инженера назвали его именем.

Оба сына Иноземцева тоже стали железнодорожниками. Старшего расстреляли в 1937 году. Младший — дед Натальи Львовны — работал дорожным инспектором в Пятигорске, похоронен в Иноземцево. Внук Натальи Львовны тоже продолжатель династии, закончил железнодорожный институт.

Когда в 1959 году Каррас объединили с поселком Николаевским, новую административную единицу назвали по станции — Иноземцево, невольно отдав дань памяти царскому чиновнику.

— Когда меня приглашают на всякие собрания, где вспоминают о моем прадеде, я теряюсь, чувствую себя «свадебным генералом», ведь уже ничего не могу о нем рассказать, только то, что сама прочла где-нибудь. Да и от дома уже давно ничего не осталось, только кое-какая мебель. Все ценное продали во время войны. А некоторые вещи передали в музей железнодорожников в Минеральных Водах.