«Спали на самодельном коврике и укрывались папиным тулупом…»

Марьят Геляховой 93 года. У нее шестеро детей, 14 внуков и больше 20 правнуков. В семье любимую бабушку ласково называют по-киргизски «Апа». Когда-то она жила рядом с дунганами (синоязычный мусульманский народ, проживающий в Узбекистане, Киргизии, Казахстане, Китае. — Ред.) и до сих пор умеет есть лапшу и рис палочками, а еще научила этому своих внуков.

В школе Марьят отучилась всего три класса, но через всю жизнь пронесла любовь к чтению. Лет в 15 она увидела, как работает портниха, и начала шить сама — одежду, тапочки, постельное белье, подушки, одеяла. А перестала всего пару лет назад.

В семье Марьят Геляховой хранится люлька 1930 года с изголовьем в виде горы Эльбрус. В ней до переселения укачивали Марьят и ее младших сестер, в Киргизии — детей ее старшей сестры Сакинат, а после возвращения в Кабардино-Балкарию — детей и внуков самой Марьят. Бабушка мечтает отдать люльку в музей.

«Ничего не было»

— Никто и предположить не мог, что нас выселят. Когда начинались такие разговоры, все говорили: «Да за что нас могут переселить?» Мы жили в Усхуре (ныне нежилой аул в Хуламо-Безенгийском ущелье. — Ред.), машины туда заехать не могли, но солдаты все равно пришли.

Идти нам надо было через реку примерно два километра. Плохо помню, как мы собирались. Только то, что мне на спину закинули медный казан, старшая сестра взяла за руку шестилетнюю сестренку, а трехлетнюю несла на руках. У мамы была люлька с семимесячной сестренкой. Один из углов люльки сломался о скалу, когда мы спускались.

Затем нас погрузили в вагоны. Не помню, сколько суток мы ехали. Нас привезли в киргизское село, маленькое, всего одна улица. Мы поселились у женщины, муж которой погиб на фронте. Некоторое время жили там, но было очень тесно. Отец смог перевезти нас в лачужку рядом с колхозом. Почти сразу умерла наша семимесячная сестра. Не было еды, у мамы не было молока. Ничего не было — ни одеял, ни подушек, спали на самодельном коврике все вместе, чтобы не так холодно было, и укрывались папиным тулупом.

А потом папа заболел тифом и к следующей весне умер. Мы со старшей сестрой тоже заразились, но выжили. Маме приходилось много работать ради четверых детей. Я ходила в школу, в третий класс. Но на учебу времени не было — мы уходили собирать пшеницу для отправки на фронт.

«Рис кушать легко, а выращивать очень сложно»

— Ели мы похлебку из пшеницы, которая оставалась в поле после того, как проедет комбайн. Так и выживали. Только в 1949 году стало чуть легче, мы начали есть понемногу хлеб. Одежды и обуви не было. Из дома мы привезли сукно, из него мама нам сшила брюки, они мне обдирали все ноги. Поверх сапог надевали калоши, вставляли в них деревяшки.

Рядом с нашим домом были рисовые озера-поля. В основном мы работали там — по пояс в воде. Мама очень боялась змей и лягушек, поэтому работала дояркой в колхозе. А мы с сестрами — на полях, каждая по мере своих сил. Поначалу я таскала тяжелые связки с сорняками. Когда находилась в воде и ноги становились тяжелыми от грязи, пугалась, думала, что это змеи. А сестра старшая их не боялась, на руку накручивала и убирала. По мере взросления работа усложнялась. Рис кушать легко, а выращивать очень сложно.

Потом начали сажать сахарную свеклу. Я помогала на поле сестре Сакинат, а потом работала сама на отдельном гектаре сахарной свеклы. Мне достался хороший, с мягкой землей. Я дважды выполнила план и в 1950 году получила с сахарного завода четыре центнера сахара, а сестре досталось пять центнеров. На двоих — почти тонна. Выданный сахар нужно было самим как-то продавать. Мама шила мешки, и мы его отправляли в город на продажу. Мы потихоньку начали становиться на ноги.

«Мое главное богатство — это семья»

— Замуж вышла в 1952 году, с будущим мужем меня познакомили перед свадьбой. Я так смущалась, что даже лица его не видела, только сапоги.

Все годы, пока жили в Киргизии, мы мечтали о возвращении в родные края. А когда вернулись в Кабардино-Балкарию, опять оказались на голой земле. Поселились в большой яме, застеленной силосом и огражденной плетнем. У меня уже было двое детей, я была беременна третьим. Мы первые начали строить здесь, в Каменке, саманный домик поближе к реке. Супруг работал на маленьком тракторе, сам изготавливал саман, мы все помогали. Когда достроили дом, я его белила. Как только закончили наружную отделку дома, родила третьего ребенка.

В жизни с самого детства не было ничего, о чем я бы сказала, что не смогу сделать. Но научиться разбираться с этими телефонами так и не смогла (смеется). Слава Аллаху, сейчас мне живется очень хорошо. Мое главное богатство — это семья, люди, которые меня окружают. Об этом я говорю детям и внукам. Все, что я от них прошу, — быть дружными, держаться друг за друга, помогать друг другу. И они это делают. Пусть живут в радости много лет.