«Ни на кого не смотри, никого не суди»

Александра Базаева — обычная девочка из Северной Осетии. Училась в школе, планировала стать врачом, снимала сторис в Instagram и выкладывала селфи — пока однажды не получила в директ предложение стать моделью. Так появилась Sanya Becker, которая живет в Париже, ходит на кастинги с Джиджи Хадид и снимается для обложки L’Officiel.

Мы связались с Александрой в Москве: модель на время вернулась в Россию из-за ситуации с распространением коронавируса и пока находится дома — но продолжает заниматься творчеством.

Между медом и подиумом

— Так, поделись рецептом: что надо постить, чтобы позвали в модели? Твой аккаунт был каким-то особенным?

— Самый обычный. Фотографии, сделанные на телефон. Селфи. Те, какие все сейчас делают.

— Как тебя нашли?

— В Instagram со мной связался скаут модельного агентства из Парижа. Пригласил на встречу в Москву. Я еще училась в школе. Я из самой простой семьи, родители — врачи, никогда не думала никуда уезжать. Но мы с мамой все-таки встретились с агентством, затем вернулись в Осетию и даже успели об этом забыть. Я планировала продолжить семейную традицию — поступить на медицинский, и вдруг мне присылают контракт со словами: «Хотим с тобой работать. Либо подписываешь, либо идешь учиться. Выбирай». Мама поддержала мое решение подписать контракт. Так я уехала на два месяца в Барселону и с тех пор постоянно путешествую. Большую часть времени живу в Париже — это мой «перевалочный пункт».

— Каким оказался модельный бизнес на практике?

— Это огромная индустрия. Ты работаешь во всех сферах сразу: подиум, рекламные кампании, съемки для журналов, каталогов. Плюс работа на свое собственное медийное продвижение — этим занимается агентство. Модель должна уметь все.

— Какими достижениями уже гордишься?

— В этой профессии с достижениями сложно: станут узнавать на улице, значит, да, ты чего-то достиг. Я пока только в начале карьеры, два года в модельном бизнесе, во Францию переехала год назад. Моя первая большая работа — обложка для L’Officiel Марокко.

— Расскажи, как она вообще случилась?

— Меня нашел в соцсетях фотограф Кристиан Мамун (Christian Mamoun). Он немец, живет в Марокко. Буквально вечером перед съемкой связался с моим агентством. В этом бизнесе все происходит спонтанно. Только прилетишь в Москву, а тебе уже говорят: летишь в какую-то другую страну. И сказать «нет» нельзя. Собираюсь, еду и работаю.

Ни одного лишнего сантиметра

— Ты заранее училась ходить по подиуму и позировать или пришлось постигать все на практике?

— Предложение стать моделью обычно обрушивается на человека как ливень. И делай с этим что хочешь и как умеешь. Так что да — все на практике.

— Каков обычный распорядок дня модели?

— Если в плане съемка, тебе обозначают call time, время вызова. К этому времени ты должна быть уже на площадке. Например, если call time в 7 утра, просыпаешься, идешь в душ, делаешь все утренние процедуры для лица, но ни в коем случае не красишься. Завтрак уже на площадке. Там же встречают визажист, стилист, стилист по волосам, готовят к съемке. Параллельно фотограф объясняет концепцию, показывает референсы. Обычно съемка длится 10−12 часов с перерывами на отдых.

Другое дело, если у тебя кастинг. Накануне присылают список просмотров, которые ты просто обязана успеть посетить за день. Опаздывать нельзя. Плюс кастинг — это дресс-код, ты должна быть накрашена, на каблуках, в облегающей одежде, стильно выглядеть. Чаще всего на серьезные кастинги модель одевает агентство, у него есть свой гардероб. То есть надо еще успеть приехать в агентство и переодеться перед каждым кастингом, и так — пока все не обойдешь.

— Довольно жестко.

— Прибавь к этому жесткие требования к внешнему виду. С испорченной кожей, например, просто не будут брать на работу. Малейшие проблемы с параметрами тела — тоже. Если объем бедер увеличился хотя бы на сантиметр, могут оштрафовать. «На ней не сидит одежда. У нее заявлены бедра 87 см, а она пришла с бедрами 90 см», — скажет клиент. И все. Могут разорвать контракт и отправить домой.

«Во Владикавказе все при параде»

— Получается, все эти заявления, что фэшн-индустрия меняет отношение к моделям «нестандартных параметров» — неправда?

 — Нет, это все правда. В какой-то момент индустрия поняла, что одежда только на худых — это не выгодно, ведь покупатели могут быть самых разных параметров, и начала привлекать соответствующих моделей. Плюс пропаганда бодипозитива, здорового отношения к телу.

Мне кажется, это правильно, потому что идеальных людей нет. Покупатель должен видеть не только худых моделей, но и полных, низких, высоких — разных. У моделей вообще развивается очень много комплексов из-за жестких рамок в профессии. Поэтому то, что индустрия начала меняться, — к лучшему. Комплексы уходят на второй план как у обычных людей, так и у тех, кто сам работает в фэшн.

— Как поменялись твои собственные представления о красоте?

— Два года в модельной индустрии, когда каждый день видишь красивых людей, не прошли бесследно. Я просто перестала замечать внешнюю красоту. Если человек нравится в общении, он автоматически становится для меня красивым. Вот и все.

— Наверное, тебе теперь по-другому видится и кавказская мода на броскую, яркую красоту?

— В Европе люди внешне очень простые, не наряжаются, не красятся. Им важен комфорт. Когда приезжаю во Владикавказ, сразу вижу контраст. У нас все при параде. Я не считаю, что это плохо. Мне нравится смотреть на красивых, наряженных женщин. Пусть все одеваются так, как им нравится. Но я уже выгляжу как европейка — в спортивной одежде, без макияжа. Иногда иду по Владикавказу и думаю: «Блин, со мной что-то не так, наверное». Не вписываюсь.

— Что предпочитаешь носить?

— Свободный, комфортный оверсайз. Не люблю облегающие вещи. Они привлекают слишком много лишнего внимания.

«Мне по душе свобода»

— Что еще поменялось за время жизни в Европе?

— Переезд очень сильно на мне сказался, и в лучшую сторону. У меня в голове были какие-то стереотипы, навязанные обществом в маленьком родном городе. Когда я стала постоянно общаться с людьми из разных уголков мира, ко многому стала относиться проще. Самое главное, чему я научилась, — ни на кого не смотри и никого не суди. Каждый вправе сам решать, что делать, говорить, носить. У нас на Кавказе с этим все сложно — многие почему-то считают, что имеют право лезть в чужую жизнь, даже внутри семьи. В моей с этим порядок, за что я очень благодарна родным.

— Ты сложно адаптировалась к самостоятельной жизни в чужой стране?

— Поначалу было, конечно, одиноко. Но это чувство быстро проходит, появляется новое интересное окружение. К тому же в любой момент я могла приехать в Осетию, увидеть свою семью, потом уехать обратно.

У европейцев уклад жизни совсем другой. Мне было интересно выйти из зоны комфорта, попробовать пожить как местные. Мне по душе здешняя свобода. Ты можешь делать все, что тебе нравится. Всем с тобой классно, если ты просто адекватный. Плюс постоянно черпаешь что-то новое из чужих культур. Иностранные языки, в частности.

— Сколько уже знаешь?

— Пока два. Английский, французский.

— А что не нравится в повседневной, нетуристической Европе?

— Недостатков, которые невозможно пережить, нет. Вот только в Париже, например, вечером опасно гулять, многие мигранты живут на улицах. Для меня это единственный минус.

Кавказская европейка

— Ты сказала про европейскую свободу. Стала иначе смотреть на жизненный уклад на Кавказе?

— Я имею в виду прежде всего свободу мышления. Не то чтобы на Кавказе нет свободы — это, скорее, вопрос про разность миров и культур. И то, что наши отличаются, — не плохо. Не могу сказать, что уехала в Европу и стала европейкой. Наоборот, очень рада, что родилась и выросла на Кавказе. Это мне очень часто помогало выстоять в Европе против разных трудностей, оставаться нормальным человеком, ставить свои рамки.

— Ты представляла осетинок в международном художественном проекте Les Origines De La Beaute — «Этническое происхождение красоты», посвященном национальному многообразию. А еще постишь фото с флагом Осетии с пражских улиц. Со стороны кажется, что корни — это для тебя очень важно.

— Конечно, я горжусь своим происхождением. Правда, когда меня спрашивают, откуда я, — приходится обобщать, что из России, мало кто знает, что такое Кавказ. Кстати, многие удивляются, для них Россия — страна голубоглазых блондинов. А ты начинаешь рассказывать, что в России вообще-то живут разные-разные народы, и будто открываешь людям Америку.

А еще всегда замечают какое-то иное поведение, манеру общения, чем у русских. Даже английский у меня отличается: он немного мягче за счет особенностей осетинского произношения.

Цель — Голливуд

— Итак, в Париже оказалось небезопасно по вечерам. А какие подводные камни ждали тебя в модельном бизнесе?

— Считается, что это лживый и грязный бизнес, но это не так. Агенты, фотографы, кастинг-директора — они все очень простые люди, которые любят свою работу. Конечно, встречаются очень эпатажные, но это никак не касается меня. Никто никого ни к чему не принуждает, всегда можно сказать: «Нет, я в такой одежде не работаю». Нет никакой показухи и пафоса, как в российском шоу-бизнесе. Приходишь на кастинг во время fashion week в Париже и встречаешь Джиджи Хадид, которая точно так же пытается получить работу.

— Какие у тебя личные «стоп» в профессии?

— Снимаюсь в спортивных, закрытых купальниках, шортах. Не соглашаюсь на откровенные фотосессии, не снимаюсь без одежды.

— В Instagram у тебя ник Sanya Becker.

— В Европе для всех прямо какое-то испытание правильно произнести Александра Базаева. Мы с агентством решили, что лучше придумать имя короче и проще, чтобы запоминалось. Поэтому Саня. А Бэкер — моя кличка еще со школы. Был какой-то футболист кудрявый, вот в его честь.

— Какая главная мечта у Сани Бэкер?

— Я занимаюсь музыкой, пишу сейчас альбом — хочу развиваться в этом направлении. На самом деле модельная карьера — это больше способ уехать туда, куда хочется, зарабатывать хорошие деньги, общаться с людьми. И сейчас моя основная цель — уехать в Штаты. Меня там уже ждут три контракта — в Лос-Анджелесе, Майами и Нью-Йорке. Хочу заняться и актерским мастерством. Ведь в Голливуде ты можешь стать кем угодно.

— Как на твои планы повлияла ситуация с распространением коронавируса?

— На время карантина я вернулась в Москву, так как дела в Европе обстоят очень плохо. Пока все мои проекты приостановились, закрыты все границы, все сидят дома. Карантин для меня — хорошее время больше заниматься своей музыкой и работой над альбомом.