Две свадьбы, одно уголовное дело и много трюков: как снимали «Свой среди чужих, чужой среди своих»

К старому зданию загса с бибиканьем подъезжает раритетный ЗИС. Из машины вываливается шумная компания. Сразу видно, столичные: молодожены — счастливые, модно одетые, но ни белого платья, ни смокинга. Едва работница успела открыть амбарную книгу, как прямо около невесты пробежала мышь. Девушка с криком запрыгнула на стул, да так там и осталась, пока молодых не расписали.

Это лишь одна из историй со съемок первой картины Никиты Михалкова, которая стала для режиссера поворотной — и в карьере, и в личной жизни. На съемках в Грозном он женился, обрел верных друзей и наметил свой творческий почерк.

Вместе с лектором, популяризатором истории кино Олегом Грозновым вспоминаем любопытные факты о культовом фильме «Свой среди чужих, чужой среди своих».

Слишком большой куш

Никита, как и почти вся молодежь в 1970-х, обожал вестерны. Мечтал снять свой — правда, получился, как считают критики, истерн: действие происходит на Востоке. Но канва та же — битва за «большой куш». Дотошные зрители все же подсчитали, что такая сумма просто не могла поместиться в один саквояж, с которым герой фильма к тому же бегал. 500 тысяч рублей золотом по меркам того времени должны были бы весить никак не меньше 250 килограммов.

Яблоко с подтекстом

Роль атамана банды, в котором угадываются черты ковбоев, сыгранных кумиром Никиты Клинтом Иствудом, Михалков писал для себя. В эффектной сцене, где обаятельный разбойник, невозмутимо шагая по шпалам, останавливает поезд, поедая красивое, но гнилое внутри яблоко, спрятана метафора: это намек на характер Брылова, который, несмотря на свою напускную браваду, оказывается трусом.

По совету Эсамбаева

В основу сценария лег реальный эпизод из советской истории о реквизированном в конце Гражданской войны золоте. Предполагался двухсерийный детектив, однако киночиновники выделили молодежи гораздо более скромный бюджет. Пришлось умерить амбиции, и Михалков стал искать универсальную натуру, чтобы сократить число экспедиций, — место, где были бы и бурные реки, и горы, и долины, и лес. Внезапно Никиту призывают в армию, он отправляется на Камчатку, и съемки откладываются. В Петропавловске-Камчатском молодой режиссер беседует с танцором Махмудом Эсамбаевым, другом семьи Михалковых, который приезжает на Дальний Восток на гастроли. Тот советует родную Чечено-Ингушетию: «Никита, там все есть, и попрошу, чтобы вас встретили как надо».

В итоге бОльшую часть фильма снимали под Грозным, хотя в оригинальной повести «Красное золото» действие происходит в Сибири у границы с Монголией, а поезд с ценным металлом отправляли в Москву через Челябинск. В разгар экспедиции в начале ноября в Чечне выпал обильный снег. Группе пришлось перелоцироваться, так что часть эпизодов доснимали в Азербайджане, в окрестностях Баку.

Стильно и бюджетно

Черно-белые сцены в фильме смотрятся настолько органично, что их легко принять за художественный замысел, хотя объясняется это банально — нехваткой импортной цветной кинопленки Kodak. Ее рассчитали впритык, а потом выяснилось, что на уже отснятом материале был брак. В итоге многое пришлось переделывать в нуаре — в том числе сцену ограбления поезда.

Отчаянная массовка

В массовке много местных — из них состоит почти вся банда. Позже Михалков вспоминал: «Отчаянные ребята. Приходят, спрашивают: «Оружие вы будете давать или нам свое принести?» А еще сложно было уговорить горцев сыграть мирное население. Режиссер с ассистентами рассчитали всю массовку на первый-второй. Одни должны были изображать пассажиров поезда, вторые — разбойников. Первая группа устроила протест, заявив, что для них оскорбительно играть ограбленных.

Михалкова, по легенде, едва не посадили за взяточничество — Никиту с большим трудом отстоял его знаменитый отец, задействовав связи. А ведь повод был анекдотический. Директор картины развесил объявления для желающих принять участие в съемках, где была такая фраза: «Пешим — 5 рублей, конным — 10». Местные решили, что это не гонорар, а плата за славу, и принесли на съемки деньги, вложенные в паспорта. Кто-то сообщил в ОБХСС, и на Михалкова чуть не завели уголовное дело.

Олимпийский мотив

Главная музыкальная тема, которая наверняка знакома даже тем, кто не смотрел фильм, родилась легко. Композитор Эдуард Артемьев вспоминал, что после встречи с Никитой, где они слушали примеры из американского кино, вернулся домой и практически сразу сыграл композицию, под которую, кстати, 40 лет спустя погасили олимпийский огонь на церемонии закрытия зимней Олимпиады в Сочи. Правда, импровизацию сразу не записал, так что на следующий день пришлось мучительно вспоминать — выручила мышечная память.

Свадьбы, футбол и баран Кайдановского

В фильме про мужское братство, где нет ни одного женского характера, дамы все же сыграли огромную роль — правда, за кулисами. Из-за ассистентки режиссера и гримерши, которые отказывались принимать ухаживания горцев, столичным киношникам пришлось выходить с местными стенка на стенку (но москвичи быстро доказали, что умеют за себя постоять). А еще благодаря картине произошло две свадьбы. Никита Михалков расписался с Татьяной Шигаевой, которая мелькает в видении Брылова — незнакомка в шляпке. Горцы выбор раскритиковали: манекенщица им не глянулась из-за худобы. А Александр Адабашьян позже сделал предложение Екатерине Шадриной — смеющейся девушке, которую показывают на первых минутах фильма. Обе пары живут долго и счастливо.

Компания на съемках была очень дружной, молодой — скромный быт и походные условия киношников не смущали. Жили по двое в непритязательной грозненской гостинице, вечерами играли в футбол («Ну не пить же!» — шутит в интервью Михалков), дурачились: Кайдановский приручил барана и ходил с ним, как с дрессированной собачкой.

Звезды сошлись

Это сочеталось с бешеной одержимостью работой: актеры сами вызвались делать опаснейшие трюки. Так, Константину Райкину надо было упасть с 12-метровой скалы в бурную горную реку. Перед съемкой сцены долго не могли измерить глубину Аргуна — шест просто сносило течением. Райкин рискнул и потом долго лечился: заплыв в ледяной воде привел к простуде с осложнениями. А еще Райкин совершенно спокойно согласился побриться для роли наголо. В театре, где он служил, актеру пришлось носить парик, чтобы не шокировать зрителей блестящим черепом.

Сергей Шакуров, мастер спорта по акробатике, свои трюки исполнял играючи. А вот Богатыреву пришлось долго готовиться к роли брутального чекиста: уроки верховой езды, диеты, зарядка. В итоге бывший ботаник изменился практически до неузнаваемости. Все удивлялись, кроме Михалкова. Он говорил, что эту трансформацию предвидел, а Богатырев легко может перевоплощаться в любого персонажа. «Юра как-то мне пожаловался, что его не узнали в очереди за рулонами туалетной бумаги, и ему пришлось простоять пару часов… Он как моль — будучи никаким, может быть любым. В характер он влезал как в костюм».

Но однажды на съемках Богатырев все же разозлил Михалкова — настолько, что режиссер сорвался на крик, что ему, как говорят коллеги, совершенно не свойственно. По сюжету красноармеец Шилов должен был ударить героя Кайдановского. Богатырев решительно отказывался, потому что не хотел причинить боль другому. К уговорам присоединились все. Наконец, Михалков взорвался: «При чем тут ты? При чем тут Саша? Встречаются чекист и белогвардеец. Это единственное, что должно тебя интересовать!» После этого сцена была отснята с одного дубля.

Цена шедевра

Весь состав в фильме — звездный, но на момент съемок почти все они были начинающими актерами. Суперзвездой советского кино считался только Анатолий Солоницын, который уже сыграл Рублева — ему и заплатили внушительные 2 тысячи рублей. Для сравнения: Райкину по гонорарной ведомости выписали 504 рубля, Богатыреву — 1002 рубля. А Михалкову досталось 725 рублей за роль Брылова и 2800 рублей — за режиссерскую работу. А еще на «Мосфильме» очень злились, что со съемок не вернулся ценный реквизит: дореволюционную карету киношники решили спустить с обрыва — как символ крушения старого мира.

Когда фильм только вышел, публика его не оценила. В 1974 году по результатам кассовых сборов картина заняла лишь 22-е место. Хотя премьерный показ, по словам очевидцев, прошел с огромным успехом: зал был набит, и никто не ушел, несмотря на невыносимую духоту. Зато позже «Свой среди чужих» навсегда войдет в золотой фонд советской классики. Михалков признавался: «Я снимал фильм не про белых и красных и не прославлял большевизм как таковой… Моя картина о дружбе, о людях, у каждого из которых своя правда».