И это тоже Россия

Через раз я спускаю затвор своей камеры и говорю: «Вот обложка National Geographic!», «Вот обложка National Geographic!»

Когда весной 2014 года я начинал работать над проектом «Хребет. Кавказ от моря до моря», я был очень плохо знаком с Северным Кавказом и похож в этом на подавляющую часть населения нашей страны. Тогда российский Кавказ окружали предрассудки и страхи, отчасти объективные. И, глядя на старте проекта на карту Северного Кавказа, я обнаружил, что на территории с запада до Эльбруса я хотя и коротко, но бывал. А вот дальше на восток я не продвигался никогда. Поэтому для первой экспедиции — а они продолжались полтора года — я выбрал Дагестан. Terra incognita, территорию, которая была для меня абсолютной загадкой. Тогда это было равносильно полету в совершенно незнакомую страну на другом конце света. И все, что происходило потом, подтвердило это впечатление.

Дагестан — уникальная территория. Кавказский хребет уходит все больше на юго-восток, к югу Каспия, к границе с Азербайджаном, и уступает место грандиозным нагорьям, плато, рассеченным каньонами рек. Все, кого я знаю, все, с кем я путешествовал, смотрели на эту картину с дороги или с вертолета и говорили:

— И что, это тоже Россия?

Я тоже задавал себе этот вопрос. Я летел, смотрел, ехал, поднимался и думал: «И что, это тоже Россия?»

Феномен путешествий по высоким горным плато не знаком обычному жителю нашей страны. Как это бывает? Вы едете, например, где-нибудь в районе Хунзаха — и вокруг вас стоят аулы, цветут сады, пасутся овцы, текут реки, растут леса. Вы едете себе — неспешно, и вам кажется, что вы на равнине. До того самого момента, пока вы не подъезжаете к краю этой равнины, не заглядываете вниз и не видите пропасть. И там внизу, вдалеке, парят орлы, а еще ниже, будто смотришь с борта самолета, тоже стоят аулы, и живут люди, и пасется скот, и течет грандиозная река — настолько далеко, что не слышно даже ее шума. И тогда вы, наконец, понимаете, что равнина эта на высоте две тысячи метров над уровнем моря. С чем это сравнить? Если бы сопоставлять разные территории не было делом пустым, я бы вспомнил нагорную Эфиопию. Говорят, что-то похожее есть в Тибете. Но для «усредненного» жителя России это абсолютно фантастические ландшафты.

Дагестан — это череда бесконечных возможностей. Для фотографа, да и просто для путешественника, потому что путешествие — это тоже визуальное искусство, Дагестан — это сад ветвящихся дорожек. По нему можно прокладывать бесчисленное количество маршрутов, и среди них не будет путей лучше или хуже. Вы можете отправиться на юг республики и оказаться перед стеной Шалбуздага или в самом высокогорном селе Европы Куруш, которое выше любого кустарника, способного расти в горах. Вы можете двигаться к чеченской границе и попасть в Ботлих, где чувствуете себя так, будто перескочили на страницы журнала о путешествиях. Можете идти по более известным местам, таким, как Дербент, Кубачи, Гуниб.

Впрочем, семь лет назад для среднероссийского уха даже эти названия звучали так же экзотично, как если бы я называл какие-то места в Африке. Сейчас все изменилось. В конце прошлого, ковидного, года я сказал друзьям: вот посмотрите, Дагестан будет одним из главных направлений туризма в России в 2021 году. Надо ехать, потому что к осени там побывают если не все, то многие. Похоже, я был прав. Люди очень много путешествовали по России прошлым летом. Многие были на Байкале, продвинутые — на плато Путорана, более состоятельные — на Камчатке, а кто-то на русском Севере — в Каргополе или Вологде. Многие направления стали просто затоптаны, а люди всегда находятся в поиске новых приключений. И вот, еще прошлой осенью мои догадки подтвердили участившиеся звонки друзей и друзей друзей с одним вопросом: «Как съездить в Дагестан?»

Недавно «вновь я посетил»… Такого количества людей, какое я видел на бархане Сарыкум, в Кубачи, не говоря уже о Дербенте, в 2014 году не было и близко. На бархане мы были одни с моей съемочной группой. Сейчас там не протолкнуться.

Я никогда не езжу отдыхать. И в этот раз я опять был в Дагестане по работе: смотрел натуру для съемок, о которых из суеверных соображений пока умолчу. Так получилось, что я оказался в компании людей, которые никогда не были в Дагестане, и смог посмотреть на него по-новому, их глазами. Что изменилось в республике? Для туристов стали возможны полеты на вертолетах — и это, конечно, революция. Дагестан стал доступнее. К тому же для полетов теперь открыто все небо — мы пролетели даже над Гимрами и Гимринским хребтом, местами многолетнего спецрежима. Мы летали над Сулакским каньоном, над Чиркейским водохранилищем и были на Чиркейской ГЭС, куда раньше было почти немыслимо попасть.

Что не изменилось в Дагестане? После первой поездки у меня осталось там огромное количество друзей. Это люди, которые по-прежнему всегда зовут приехать, звонят, а когда приехал, машут тебе рукой с Хунзахского плато: «Садись, стол накрыт, давай сюда, к нам». Машут рукой и незнакомые: «Хватит летать, что ты? Отдохни».

Я вижу, что сбываются мои прогнозы о путешествиях в Дагестан. Это и хорошо, и не очень. Всегда немного жаль, когда приходит большой туризм — и не остается тайн. И все же я верю, что тайны останутся: Дагестан всегда превосходит любые мои самые романтические, самые грандиозные ожидания. Дагестан всегда предлагает гораздо больше, чем можно рассчитывать и ожидать.