Российские дети на Ближнем Востоке: три главных вопроса

Кто разыскивает пропавших детей?

По официальным данным, из республик Северного Кавказа в зону сирийского конфликта за последние годы было вывезено несколько сотен детей. Из них на родину возвращены пока единицы.

В аппарате детского омбудсмена в Дагестане 213 обращений от родственников детей, которых родители увезли с собой в Сирию, Ирак и Турцию.

— Надо понимать, что эта цифра может быть смело умножена на пять. Родственники опасаются обращаться в официальные органы — боятся обвинений в пособничестве террористам, — говорит уполномоченный при главе Республики Дагестан по защите семьи, материнства и правам ребенка Марина Ежова. — Некоторые родственники знают, где находятся их близкие в зоне конфликта, поддерживают с ними связь, передают какие-то денежные средства. Естественно, они это скрывают, потому что это означает прямое обвинение в пособничестве. И они стараются никуда не обращаться, потому что первый вопрос будет: «Как вы поддерживаете связь?».

Родственники могут обратиться в антитеррористические комиссии, в МВД, в ФСБ.

— В любом случае, все люди, которые уехали из России в ИГ (террористическая организация, запрещена в России), находятся на учете в силовых ведомствах. Все прекрасно знают, кто уехал и кого с собой взял, — говорит Ежова.

Кроме того, в Дагестане создана специальная комиссия по поиску и возвращению российских детей, вывезенных в Ирак и Сирию.

По данным МВД России по Чеченской Республике, из Чечни в зону боевых действий в Сирии и в Ираке вывезено более 55 детей.

— После получения этой информации мы начали работать над тем, чтобы вернуть наших детей на родину. Я неоднократно обращался к уполномоченному по правам ребенка при президенте России, мы написали письмо на имя министра иностранных дел Сергея Лаврова, — рассказал уполномоченный по правам ребенка в Чеченской Республике Хамзат Хирахматов.

Уполномоченный по правам ребенка в Северной Осетии Артур Кокаев утверждает, что к нему не поступало ни одного обращения из республики.

—  У меня еще никогда не было официальной информации о том, что от нас туда направлялись дети, — сказал он в интервью «Это Кавказ».

В аппаратах детских омбудсменов Ингушетии, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии и Ставрополья данных о детях, вывезенных из этих регионов в зону сирийского конфликта, получить не удалось.

Как разыскивают российских детей за границей?

Поиск детей возможен только на тех территориях, которые переходят под контроль антитеррористических сил, где прекращается огонь и появляются гуманитарные миссии.

— Все почему-то думают, что где-то сидят конкретные дети, и они точно наши, и мы знаем, кто они и как их зовут, но почему-то туда никто не идет и их не забирает, — устало объясняет Марина Ежова. — Но в действительности никто не знает, где они конкретно находятся, никто не знает, наши ли вообще эти дети. У них на лбу не написано, а документов нет никаких.

По ее словам, процесс опознания личности ребенка — крайне длительный, трудный и иногда практически безнадежный, если нет взрослых, которые могут дать показания: да, это наш ребенок, зовут его так-то и приехал он оттуда-то. Дети, рожденные в России и вывезенные на территорию «Исламского государства», — это еще самая благополучная категория. Хуже с теми, кто был рожден уже за границей.

— Мы, слава богу, живем в стране, где фиксируются все акты гражданского состояния. Здесь мы можем запросить фотографии, получить фактическую информацию. Остается только найти. Поэтому если хотя бы один родитель жив, это девяносто процентов успеха. С такими детьми мы работаем в первую очередь — у них большие шансы на успех. У нас получалось их вывозить с освобожденных территорий — сначала до Турции, потом до России, — говорит Ежова.

— В первую очередь мы совместно с силовыми ведомствами стараемся узнать географию вывоза детей. Мы надеемся, что скоро будет единый центр по обработке информации, чтобы вернуть таких детей на родину, — говорит уполномоченный по правам ребенка в Чечне Хамзат Хирахматов.

Правозащитники отмечают, каждый случай возвращения — уникальный, универсальной схемы нет.

— Нет конкретных механизмов для того, чтобы вернуть детей. Но мы отрабатывает всякие варианты. Например, к нам поступило сообщение, что на территории Турции в палаточном лагере находятся наши дети. Мы послали туда наших ребят узнать, подтверждается ли это информация, — говорит Хирахматов.

Как возвращают детей на родину?

— Нашим аппаратом и мной лично было возвращено трое детей. Сейчас ведем переговоры о возвращении еще одной девочки. У нас есть общественные организации, которые занимаются тем же. Например, «Дагестан без сирот», они ездили в Сирию с гуманитарной миссией и там собирали информацию, пытались найти детей. Очень много людей работает в этом направлении — это не только власти, но и общественные и религиозные деятели, — рассказала «Это Кавказ» детский омбудсмен в Дагестане.

При активном содействии главы Чечни Рамзана Кадырова к матери вернулся Билал Тагиров, которого отец вывез в Сирию, когда ему было два года.

Не так давно вышли на связь предполагаемые родственники четырех детей, которых родители вывезли в Иракский Мосул.

— Мосул долгое время контролировался боевиками, и там уничтожались малейшие свидетельства светской власти, поэтому никаких документов у людей нет. Учитывая, что дети столько месяцев жили в аду, их физическое и психическое состояние можно представить. Они в состоянии шока. Они истощены, месяцами не видели света, — говорит Ежова.

По словам правозащитников, детям, которых удалось вернуть родственникам в Россию, в первую очередь предоставляются путевки в летние лагеря. Им уделяется повышенное внимание со стороны медиков, психологов и педагогов.