«Все зааплодировали, даже полиция. Но я ничего не видел и не слышал»

Жители французского города Монтро-Фот-Йон собирают подписи под петицией с просьбой урегулировать статус двух мигрантов из Чечни. Джамбулат Домбаев и Аслан Улубаев, рискуя жизнью и свободой, вынесли инвалида из горящего дома. Корреспондент портала «Это Кавказ» расспросил Джамбулата, как это было.

«Дай руку, я тебя вытащу»

— Дом, в котором произошел пожар, находится недалеко от меня. Я сейчас сижу на кухне и вижу его из окна. В тот день мы с другом пошли в близлежащий парк немного размяться на тренажерах. Вообще-то, у нас карантин, но я привык каждый день уставать, организм требует нагрузки, поэтому выхожу ненадолго в парк с друзьями позаниматься. Это нельзя, конечно, но мы соблюдаем дистанцию и долго не задерживаемся. После тренировки решили купить воды, по дороге в магазин увидели, что соседний дом весь в дыму. Людей много собралось, полицейские кругом.

Сначала мы пытались потушить пожар. Вытащили огнетушители из соседних подъездов и стоящих рядом машин. Но пожар был уже сильный, тушить было бесполезно. Здание горело изнутри, поэтому люди не могли выйти в коридоры к лифтам. Говорят, огонь поднимался из подвала, кто-то что-то там поджег. Как на самом деле было, не знаю, полиция ведет расследование.

Потом увидели на задымленном балконе третьего этажа пожилого мужчину. Я поставил мусорный бак, взобрался на него, но рука не доставала до окна второго этажа, чтобы зацепиться. Пришлось поставить второй. Так я забрался на второй этаж, затем — на третий. За мной поднялся Аслан и еще два знакомых парня — араб и узбек.

Кричу мужчине: «Дай руку, я тебя вытащу». Он отвечает: «Я не могу двигаться». Оказалось, что он инвалид, передвигается только на ходунках, и еще у него на животе какие-то аппараты прикреплены.

Задымление становилось все больше, было видно, что старику уже дышать трудно. Тогда я перелез к нему, взял на руки и передал Аслану, который закрепился на стене позади меня. Он уже передал его парням на соседнем балконе.

Говорят, что после этого все зааплодировали, даже полиция. Но я ничего не видел и не слышал.

Что потом? Полицейские попросили людей помочь убрать легковые машины, которые стояли у дома, чтобы дать проехать пожарным. Все тут же подбежали, подняли их и переставили чуть дальше. Потом приехали пожарные, и мы уже больше никуда не лезли. Но оставались там, на случай если потребуется помощь.

«Нас не остановишь»

— Здесь не так, как у нас в России, где полицейские, медики, пожарные работают сообща, помогают друг другу. Наши полицейские будут даже искусственное дыхание делать, чтобы спасти человека. А здесь другой закон: полицейские делают только свою работу, медики — свою. У них нет полномочий, чтобы делать работу другого. Из-за этого могут возникнуть проблемы. То есть, если ты умираешь, спасти тебя может только медик, если горишь в огне — только пожарный. Наверное, поэтому всех во Франции и удивило то, что мы сделали.

Полицейские в тот момент следили за порядком, за тем, чтобы люди не подходили близко, и призывали всех не паниковать. Сначала я им кричал, что надо натянуть тент — казалось, вот-вот кто-то выпрыгнет из окна. Потом удалось их отвлечь, и мы побежали к дому.

Останавливать нас было бесполезно: во-первых, нас было четверо, они бы всех не остановили, во-вторых, там был хаос, никто никого не слышал и не слушал. Наблюдающие кричали больше, чем люди наверху.

На одном из видео, что сейчас гуляют в сети, видно, как кричит женщина. Это дочь спасенного нами мужчины взывала о помощи. Так получилось, что его семьи в тот момент не было дома, и он был один.

«Кто не рискует, тот не спасает»

— В такие моменты тело само действует, душа ведет туда, куда надо. Только потом, когда смотрел видео, понял, что это был большой риск. Если бы я его уронил, он бы разбился, а я бы попал в тюрьму. Меня посадили бы за убийство, сразу оттуда бы и забрали.

Аслан говорил, что в тот момент он молил Аллаха, чтобы помог не уронить. Но я не думал ни о чем. Потом мы узнали, что во время этого пожара в другой квартире задохнулась молодая женщина и ее трехлетний ребенок. Этот человек тоже мог погибнуть. Все говорят, что это героический поступок. Я считаю, что это человеческий поступок. Помогать людям — это нормально. Нет?

В Чечне тоже приходилось рисковать, чтобы помочь. Но если не рисковать, то и помочь не сможешь никому, спасти. Вчера звонит двоюродный брат и говорит: «Помнишь, когда у дяди в доме был пожар, ты бегал по балкам на крыше и тушил его?» Пожар помню, а что тушил — нет. Это автоматически происходит. Мы никогда в жизни никого не оставляем в беде.

Во французской стороне

— Через день после пожара нас вызвал мэр. Наградил медалями и пообещал решить любые наши проблемы. Назначил нам на понедельник рандеву. Извинился, что из-за коронавируса не смог нам сказать «спасибо» прямо на месте происшествия.

Из-за этой эпидемии у нас карантин, работы нет, ничего нельзя толком делать и никуда ходить. Утром можно выходить в магазин, аптеку или по конкретным делам, а потом нужно сидеть дома.

В нашем городе много чеченцев живет, около ста семей. Мы все здесь друг друга знаем. Иногда выходишь — и ты будто в Чечне. Арабов и турков тоже много. И французы, конечно. Все дружно в одном районе живем. Из диаспоры мне иногда звонят, приглашают на разные мероприятия, но у меня всегда много работы, некогда бывает. У меня автомастерская. Покупаю сломанные машины, ремонтирую их и перепродаю. Здесь это востребовано, потому что французам проще купить новую машину, чем самому починить старую. Механикой в основном занимаемся.

Если удастся получить гражданство, хочу чего-то большего добиться, планирую расширить свое дело, оно у меня хорошо получается.

«Так вкусно, как мама, никто не готовит»

— У французов мягкое сердце. У этого мужчины, что мы вынесли из дыма, есть сын, ему лет тринадцать. Мы видимся почти каждый день, и каждый раз он меня благодарит и повторяет одну и ту же фразу: «Это же мой отец…» И я ему каждый раз отвечаю: «Я знаю».

Менталитет, конечно, другой — как небо и земля по сравнению с чеченским. В общем же они очень хорошие люди. И Франция тоже. Но Россия и Чечня для меня лучше всех. Сам я из Урус-Мартана. Во Франции уже восемь лет. Так сложилось, что пришлось уехать. Просто если ты неграмотный, то очень сложно с работой. А у меня нет ни диплома, ни даже школьного аттестата: война помешала.

Французская кухня? Я ее почти не знаю. Только турецкую и арабскую. В китайском ресторане тоже как-то был, но я не смог есть эту еду. Скучаю по лепешкам, которые мама печет. Так вкусно, как мама, никто не готовит.

В последние дни телефон разрывается. Все узнали про пожар. Даже взрослые звонят по видеосвязи, плачут. Мне стыдно с ними разговаривать. Что такого особенного я сделал? Мама сначала разговаривать не могла, только плакала. Ну, это женское дело…

Конечно, я скучаю. Давно не видел своих родителей, братьев и дочерей. Только по скайпу общаемся. Здесь у меня сын растет. Если есть сын, и дом нужен. А если строить дом, то только в Чечне. Даже если стану гражданином Франции, умереть я хочу у себя дома.