Найти человека

Ежегодно в России пропадают в среднем 120 тысяч человек, 15 тысяч из них — дети. На Ставрополье, по данным краевой прокуратуры, в 2017 году пропало без вести 542 человека. В их поисках правоохранителям помогают волонтеры из отряда «Поиск-26».

Отряд был создан пять лет назад, его структурные подразделения есть в Пятигорске, Кисловодске, Ессентуках, Железноводске, Лермонтове, Минеральных Водах, Георгиевске, Изобильном. Волонтеры принимали участие более чем в 500 поисково-спасательных операций, и большинство пропавших были найдены живыми.

— Мы не подменяем собой правоохранительные органы, а помогаем им. Число поисковиков разное, все зависит от конкретного случая. Например, на поиски ребенка мы можем собрать до тысячи добровольцев, — рассказывает руководитель отряда Виктория Кафнер. — У нас есть свои методы, в том числе работа в соцсетях, есть связи с МВД, со священнослужителями, с бездомными. Мы ищем пропавших детей, стариков и инвалидов.

«Бегунки»

— Есть такая категория людей — в детстве сбегут из дома и так и продолжают всю жизнь, даже когда сами становятся родителями. Мы называем их «бегунками», и у нас правило: ищем их только один раз и больше время на них не тратим. Исключением могут стать только инвалиды. Вот яркий пример: пожилой мужчина, у него заботливые родственники, хорошие условия. Но он постоянно убегает, его находили то на кошарах, то в каких-нибудь заброшенных местах.

Или вот женщина в Ставрополе: уходит из дома, просит милостыню у церкви, напивается. Потом мы ее находим за гаражами, вместе с бездомными. Синдром бродяжничества — вообще распространенный случай на Ставрополье.

Как-то к нам обратился бывший полицейский из села. У него пропала жена, оставив двух детей. Выяснилось, что это не первый случай. Росла она в детдоме, оттуда частенько сбегала, потом ушла из дома после первых родов, после вторых. Когда мы написали в соцсетях, что ее ищут, пришло много сообщений. Оказалось, эту непутевую маму видели в саунах региона. В итоге муж с ней развелся. Сейчас сам воспитывает двух детей.

Часто бывает, что «бегунками» становятся мужчины. Накопят огромные долги, о которых не знают в семьях, и сбегают. А жены с детьми на руках в панике обращаются к нам, переживают, что с их мужьями произошло несчастье.

Дочки и матери

— Однажды к нам обратилась женщина с просьбой найти ее несовершеннолетнюю дочь. Выяснилось, что та познакомилась по интернету с мужчиной из Донбасса. Он приезжал к ней на Ставрополье, они вместе проводили время. А потом увез с собой. Мы узнали, что мать этого мужчины живет в Италии, нашли ее. Она связалась с сыном, уговорила его вернуть школьницу родителям. Он оставил свою жертву в Воронеже, возле продуктового магазина. Отправил маме девочки СМС с адресом. Туда вызвали полицейских, они ее забрали. Такие случаи не единичные. Девочки получают сообщения интимного характера в соцсетях от мужчин. Не понимают, к чему это может привести, а с родителями не делятся: боятся наказания, не хотят, чтобы им интернет отключили.

Как-то я искала воспитанницу одного из детских домов Ставрополья. Нашла в Москве. Едем обратно, я спрашиваю: зачем так далеко убежала, к кому? А девушка отвечает, что сбежала к маме, которая сдала ее в детский дом, а сама живет в столице, вполне обеспеченно. Конечно, такое трудно понять.

Почему уходят старики

— Страшно, когда в век айфонов люди умирают от обморожений. Меня иногда спрашивают, что нами движет, когда мы в морозную погоду отправляемся в заброшенные места искать человека, понимая, что можем увидеть картину, от которой потом будет долго трясти. А как можно сидеть на месте, зная, что дедушка с болезнью Альцгеймера умирает где-то под забором? Часто бывает так, что эти старики уходят, потому что не нужны родным. Сердце кровью обливается, когда находишь тела этих бабушек и дедушек, и видишь, что они пытались выжить, согревались как могли, но не получилось.

Бывают и суициды. Помню трагический случай: мужчина много лет проработал на производстве, потом сломал руку, пришлось уволиться. Исчез, потом мы находим его в петле.

Бездомные, священники и журналисты

— Нам часто помогают бездомные. В городе и за городом есть места, где они ночуют. Мы там нередко бываем, когда ищем людей, поэтому давно знакомы с местными бомжами. Если на их территории появляются новые люди, они звонят, сообщают. Или мы им звоним, просим, чтобы походили, посмотрели, нет ли среди них «новеньких». Бездомные всегда отзываются на просьбы о помощи.

Недавно митрополит Ставропольский и Невинномысский Кирилл подписал нашему отряду благословение на сотрудничество. Если есть подозрение, что пропавшая девушка могла уйти в монастырь, я звоню знакомым священнослужителям, спрашиваю. И они иногда звонят, когда к ним приходят одинокие девушки: мол, не разыскивают ли такую-то барышню.

Очень помогают местные журналисты. Каждая оперативная новость на порталах, каждый сюжет и перепост очень облегчают поиски.

Как спастись от педофила

— Отряд «Поиск-26» — на полном самообеспечении. Тратим личные средства. Единственное исключение — сбор средств на квадрокоптер, который вне городской застройки способен заменить собой до 40 поисковиков. Часть суммы выделила одна компания, остальное собрали по соцсетям за два месяца.

Наша памятка с номером телефона есть во всех отделениях полиции. Иногда мы к ним обращаемся за помощью, иногда — они к нам.

Когда есть время, занимаемся профилактикой побегов и похищений, выпускаем памятки для детей: не открывать незнакомцам двери и не входить с ними в лифт, отказываться от любых предложений незнакомых людей, не садиться в чужую машину, избегать безлюдных мест. Для родителей подготовили статью «Как защитить ребенка от педофилов в интернете» — в первую очередь, не публиковать его фотографии и личные данные в соцсетях.

«Все рыдали»

— Сначала к нам приходили студенты из волонтерских отрядов. Приносили флаги, футболки с логотипами своих организаций, фотографировались и выставляли эти снимки в соцсети для отчетности. Многие, насмотревшись сериалов, думали: вау, поиски, расследования, романтика. Но однажды мы отправились в Кочубеевский район, в густой лес, и заблудились. Проблуждали там до вечера, с нами был полицейский из районного центра. Это был сложный случай, мы знали, что ищем не живого человека, были морально готовы в любой момент наткнуться на труп. Помню, поднимаю железку тяжелую, а под ней стая полевых мышей. И все они за несколько секунд оказались на мне. Очень мерзкое состояние, особенно для впечатлительных студентов. Тела мы так и не нашли. Когда выходили из леса, все рыдали. После этого похода многие сказали: «Да ну все это».

Те, кто хочет пропиариться, быстро уходят. А вообще, волонтеры «Поиска 26» — сильные духом люди. Среди них студенты, домохозяйки, владельцы бизнеса и даже пенсионеры. Но в последнее время нас стали называть «бабским батальоном», потому что к нам в основном приходят женщины. С мужчинами сложно: как только слышат, что предстоит искать в каком-то заброшенном месте труп, уходят.

Мне мама тоже говорила: бросай, побереги психику. Но потом наслушалась от меня разных историй, поняла, насколько это важное дело. Сестра активно мне помогает, брат тоже на поиски ходит и друзей своих подключает. Только папа до сих пор не смирился.

Конечно, морально бывает очень тяжело. После сложного поиска напьешься корвалола и долго еще отходишь. Особенно тяжело успокаивать убитых горем родственников.

«Преступник среди нас»

— 17 октября 2014 года в Минераловодском городском округе пропала 11-летняя девочка. На следующий день нам позвонили из краевого управления МВД, попросили подключиться к поискам. Я сразу оповестила волонтеров, но ждать, пока они соберутся, не могла. Мы втроем с моей сестрой и еще одной девушкой-волонтером на попутке добрались до штаба. Там уже кипела работа: полицейские, спасатели, казаки, водолазы, кинологи… Люди приезжали из Ессентуков, Кисловодска, Пятигорска, из отдаленных сел Ставрополья. Привозили продукты питания, рации, фонари. Мы сразу же стали распространять информацию в СМИ, в социальных сетях — это называется «раскачивать форум». Вместе с полицейскими обходили дома, расспрашивали. «Прочес» был доскональным. Из аэропорта «Минеральные Воды» пригнали вертолет, вели авиапатрулирование местности.

Тело обнаружили только спустя полтора месяца в русле реки Кумы. Следствие выяснило, что причастен сосед девочки, который в тот день распивал алкоголь с ее отцом, а потом заманил ребенка в безлюдное место, изнасиловал, задушил и бросил в реку. Этот мужчина тоже ходил со всеми на поиски. Мы знали, что это ее сосед. Знали также, что он проходил полиграф. Никто не мог предположить, что преступник находится среди нас.

«Пахнет бюрократией»

— Мы не регистрируемся [как некоммерческая организация], потому что сама идея этой процедуры пахнет бюрократией. Я должна буду вместо того, чтобы срываться на поиски, бегать что-то подписывать, согласовывать. У нас и так есть определенные обязанности — мы подпадаем под действие местного закона о казачьих дружинах.

Но иногда официального статуса очень не хватает, чтобы реализовать свои идеи. Нужно усовершенствовать систему реагирования на сообщения о пропавших, особенно детей. Разработать четкий алгоритм действий в таких ситуациях. Создать группу, куда бы входили правоохранители, спасатели, волонтеры, и чтобы каждый из них знал свои обязанности и приступал к ним самостоятельно после получения сообщения об очередной пропаже человека. Чтобы не искать полночи квадроциклистов, вертолетчиков. Еще у нас в городе есть система оповещения — машины с громкоговорителями разъезжают по улицам и предупреждают о погодных рисках. Почему бы им не продиктовать ориентировку на пропавшего ребенка, например?