Феллини, рэп и джинсы. Что «позволяют» себе нетипичные ингуши

В Москве, да и в других городах средней полосы России, таких кофеен — пруд пруди. Тех, что с минималистичным интерьером, вкусным кофе, настольными играми, общением. А вот в Ингушетии, привыкшей гулять в основном на свадьбах или в заведениях, тяготеющих к «кавказскому барокко» — с «золотом» и пышным убранством, такие общественные пространства — большая редкость.

Возможно, именно поэтому скромное заведение Simple в центре Назрани вдруг стало отдушиной и центром притяжения для местной творческой молодежи — художников, музыкантов и дизайнеров, которые предпочитают рэп, западный кинематограф и литературу. Они настолько здесь отличаются от большинства своих сверстников, что к ним даже прикрепился ярлык — «нетипичные ингуши».

«У этих ребят больше интересов, чем у среднестатистического ингуша»

Типичная улица Назрани — череда магазинов, прижавшихся друг к другу, надстроенных друг над другом, крупные и шаблонные вывески сливаются в единый поток. Где-то между этой пестротой — почти неприметная сиреневая дверь, а над ней неоновая вывеска — «Кофе».

Заведение под названием Simple появилось в Назрани около двух лет назад и быстро стало культовым местом. Открылось оно в помещении бывшего компьютерного магазина, теперь преображенного до неузнаваемости. Белые кирпичные стены, еще одна из бетона — изрисована маркером, приглушенный теплый свет от причудливых самодельных cветильников, между столиками — перегородки из металлической сетки с кучей нацепленных на них стикеров. С посланиями. В основном цитаты из книжек, фильмов, многие на английском и корейском (в республике развит студенческий обмен с Кореей).

Несмотря на то, что пришла я сюда в обычный будний день — понедельник, кафе не пустует. Молодые, стильно одетые люди потягивают кофе, разместившись на высоких барных стульях. Вмеcто платков на них модные шляпы и кепки, вместо футболок Armani Jeans — свободные свитера, на столиках вместо кальянов — кофе flat white с миндальным сиропом.

— Большинство завсегдатаев — молодые ребята, студенты. А сейчас как раз сессия — пар нет, вот и собираемся, — подмигивает мне Зока, шустрая девушка с короткой стрижкой, администратор кофейни. — Но независимо от возраста у каждого здесь чисто свое мышление. У этих ребят больше интересов, чем у среднестатистического ингуша, больше стремлений и сил. Это вдохновляет.

Самое веселье начинается в кофейне по субботам — во время традиционных кинопоказов. Тогда-то кафе забивается до отказу: все рассаживаются кто куда и коротают вечера под фильмы Антониони, Феллини, Годара, Триера. В остальные дни играют в мафию и разные настольные игры, рисуют, но главное — играют на гитаре и поют.

Музыка в Simple — неотъемлемая часть внутренней культуры. Здесь не услышишь национальные мотивы или ингушскую эстраду, чаще классику, кубинское болеро, джаз, рэп, кантри, акустику — Besame Mucho, Bob Marley, Maroon 5. В кафе действует негласное правило: каждый может ставить то, что хочет. За музыкальные предпочтения никто не осудит, если не наоборот — подкинут еще пару треков в плейлист.

«Ты же ингуш, как ты можешь слушать рэп?»

— Я слушаю русский и зарубежный рэп: Eminem, 50 Cent, Оксимирон, ранний Баста, Гуф. И сам зачитываю, иногда выступаю на сцене, — рассказывает мне Магомед-Амин, молодой парень в снепбеке и клетчатой рубашке. — Я уже традиционно слышу в свой адрес от родни и знакомых: «Ты же ингуш, как ты вообще это слушаешь?!» Но я люблю композиции со смыслом, а в рэпе поднимаются социальные и политические темы, о которых стоит говорить.

Магомеду-Амину только 18 лет. В Simple юноша впервые пришел около года назад, с тех пор ходит почти каждый день. Здесь его пристрастие к хип-хоп культуре никто не осуждает. Сейчас молодой человек учится в колледже на юриста — одной из самых популярных на Кавказе специальностей. Но мечтает связать свою жизнь с программированием или с графическим дизайном.

— Мне бы хотелось попробовать свои силы за пределами республики, но это скорее иллюзия, — пожимает плечами Магомед-Амин. — И здесь играет момент совести: ты не сможешь уехать, оставив семью.

Пока мы беседуем, до слуха доносится обрывок разговора за соседним столиком.

— В этом кафе у нас никаких навязанных обществом ролей, только одна: ты — член семьи Simple, — говорит своей соседке парень в черной кожаной куртке и с гитарой.

«Философом» оказался 22-летний Джамалейл — без пяти минут выпускник экономического факультета ИнгГУ, музыкант, поэт и тоже завсегдатай этой кофейни. Сначала Джамалик, как зовут его друзья, приходил сюда просто побренчать на гитаре — расслабиться, пообщаться, а потом так втянулся, что даже сам задумался о работе бариста.

— Я из той первой лиги, кто пришел почти сразу после открытия, — рассказывает молодой человек. — Как-то друзья позвали, а потом я потянул за собой других, и это стало наших местом. Было время, когда посетителей можно было по пальцам пересчитать, возникали мысли о закрытии, но потом «молодежная эпидемия» вдруг пошла в гору. Место стало почти культовым.

Сейчас Джамалейл заканчивает университет, осталось только дописать диплом — и вот они долгожданные корочки и свобода. Но к экономике душа не лежит («Я бы лучше готовил кофе, но семья считает, что без образования никак»). По словам Джамалика, к нападкам на свой якобы «нетипичный» внешний вид, музыкальные вкусы и поведение он привык давно, а в детстве из-за этого даже драться приходилось.

— В какой-то момент все это стало проявлением протеста: наушники, черные очки, капюшон, маска на пол-лица, — признается он. — Да, я живу в ингушской системе и придерживаюсь адатов, но при этом открыт для всего нового — мне неважно, что думают об этом окружающие.

Снова взяв гитару, Джам говорит: «Мы с друзьями называем это место „дорогой в Нарнию“. Попадая сюда, человек забывает о географической привязке, освобождается от стереотипов и становится самим собой».

«Здесь меня держат только люди — таких нет больше нигде»

К слову о литературе, в кафе есть особый уголок, где лежат книги, которые посетители могут взять почитать как в самом кафе за чашечкой ароматного напитка, так и дома. Выбор неплохой: Джек Лондон, О. Генри, Лермонтов, Эдуард Асадов и даже национальная литература — проза молодого писателя Билана Дзугаева.

Книжную полку внимательно изучает девушка с невероятными длинными волосами, в кедах и ярких колготах — Шахиризада.

— Я просто обожаю читать, делаю это много и с особым удовольствием, — говорит она, потряхивая огромной копной.

Шахиризада тоже студентка ИнгГУ. Несмотря на юный возраст (девушке всего 18 лет), она уже работает корреспондентом на ингушском ТВ — рассказывает о книгах в программе «Утро Ингушетии». Кроме литературы любит музыку — Уилла Смита, Тупака, Muse. Завсегдатаем кафе стала с 2017 года.

— Это был сложный период в моей жизни. И тогда я ходила буквально каждый день туда. Многие знакомые говорили и говорят, что я «нетипичная», «высокомерная», «фриковатая» или что я нахожусь «под влиянием Запада» — только потому, что я слушаю Muse и читаю зарубежную классику, — пожимает плечами девушка. — Это касается и внешнего вида. Если бы я надела джинсы, нашлось бы миллион моих родственников, которых я, может быть, ни разу в жизни и не видела, но они бы позвонили моим родным и сообщили об этом. И мне бы откровенно влетело за этот «проступок».

— Да, к сожалению, у нас все живут во власти стереотипов! — подхватывает наш разговор еще одна посетительница, Амина. —  И самый главный страх республики в том, что о тебе скажут другие люди. И именно поэтому многие уезжают из Ингушетии. Люди просто устают от постоянного баснословия, от постоянного слуха.

Сама Амина — студентка первого курса РГГУ, год назад поступила на журналистику — профессию, которая на Кавказе по большому счету не воспринимается всерьез, переехала из Ингушетии в Москву.

— Не думаю, что буду жить в Ингушетии, — говорит Амина. — Я долго пыталась. И не смогла найти здесь что-то по-настоящему свое. Единственное — люди. Таких добрых людей, как у нас в республике, больше нигде нет. Конечно, сейчас свободы стало немного больше, чем десять лет назад. Очень многие меняются, развиваются, но этот процесс долгий и болезненный.