«Дико раздражает агрессивность местных мужчин»

Аурен Хабичев родился и вырос в Карачаево-Черкесии, публикует колонки в «Газете.ru», «Независимой газете», журнале «Миллионер», ведет канал на «Яндекс.Дзене» и пишет рассказы, за которые в 2018 году получил международную литературную премию имени Фазиля Искандера в номинации «Чегемские высоты».

— Я живу без принципов. Жизнь может отредактировать любой твой принцип. Мне 32 года, и я до сих пор не вижу разницы между добром и злом. Это все слишком относительно.

— Мои племянники зовут меня Аурик. Иногда мне кажется, что они понимают, что я немного у них такой с прибабахом.

— Люблю похороны. Это мероприятие общего лицемерия. Отсюда я черпаю материалы для моих текстов. У меня есть небольшая повесть «Сто сорок похорон». Я все еще собираю для нее истории. Иногда в них бывает черный юмор.

— Да, я употреблял наркотики. Я много лет работал в сфере организации мероприятий. Перебухал почти со всеми звездами российской эстрады, перепробовал с ними всякую гадость. В один момент понял, что кокаин не приносит мне удовольствия, и перестал. Мне удовольствие приносит хорошая книга или рассказ, написанный мной. Это удовольствие ни с чем не сравнить.

— Девушки на Северном Кавказе считают, что мужчина должен проявлять маскулинность. Мол, раз мужик, то и крикнуть может, и кулаком по столу ударить. Ну или не по столу. Мужчин, которые считают свою невесту равноправным членом общества, девушки пока не готовы воспринимать. Я считаю это всеобщей отсталостью.

— Я абсолютно не ревнивый. Человек — это замысел Вселенной. Как я могу думать, что девушка принадлежит мне, если она принадлежит Вселенной, Большому Взрыву или звездам. Ревность — это неуверенность в себе. Если твоя девушка может получить от другого то, что ты не можешь ей дать, то это твои проблемы.

— Я почти все детство хоронил маминых родственников. Они уверены, что весь род кто-то проклял. Может, поэтому меня с детства притягивала тема смерти. Я был довольно меланхолическим ребенком, интересовался готикой.

— Никогда не принимал участия ни в каких землячествах.

— Лет сто назад на Кавказе была хорошая этническая музыка. А сейчас низкопробная попса с глупым текстом, который быстро заседает в головах. Поэтому я не люблю ходить на свадьбы и дни рождения в республиках.

— Мне постоянно говорят, что я должен писать о Карачаево-Черкесии, раз я здесь родился. Это дико раздражает. Я считаю, что это мелко — загонять себя в рамки какого-то этноса. Определить — значит ограничить.

— Ехал как-то через приложение BlaBlaCar из Пятигорска в Нальчик. Села в машину ну очень ухоженная девушка с красивыми светлыми волосами. На европейку была похожа, хоть и местная. Думаю, вот клево, что на Кавказе такие девушки живут. А она садится в машину и говорит про водителя маршрутки: «Эта тварь сказал, что нет мест. Карачаевец, наверное. Черный такой». Затем поворачивается ко мне и говорит: «А ты кто по национальности?» Ответил, что я — якут.

— Библия с художественной точки зрения — очень сильная книга. Особенно Новый завет. Я его перечитываю как гениальный эпический роман. У меня своя вера. Верю, что над нами есть некий кукловод.

— Ценю в женщинах ум, независимость, стремление построить карьеру. Но, с другой стороны, для меня важно зарабатывать больше, чем моя девушка. Мне важно решать какие-то ее проблемы.

— После получения премии у меня появилась уверенность, которой не было. Когда русский ПЕН-центр говорит, что ты лучший в той или иной номинации, это дорогого стоит. Теперь я могу смело себя назвать писателем. А до этого не мог.

— Главная причина переезда из Москвы в Карачаево-Черкесию — это мама. Она мой энергетический донор. Я почувствовал к ней большую тягу. Мама сейчас серьезна больна и нуждается во мне.

— За 12 лет работы в Москве я набрал колоссальный опыт, чтобы, сидя дома, зарабатывать деньги.

— У меня в детстве сложилось мнение, что все взрослые мужчины — это тираны. Наверное, потому что у меня были сложные отношения с отцом.

— Меня дико раздражает агрессивность местных мужчин. Я считаю, что если мужчина физически хорошо развит, то он тем более должен защищать тех, кто слабее. По крайней мере, не поднимать на женщину руку.

— Кавказец — человек, который умеет брать то, что хочет. Когда я жил в Москве, мне говорили, мол, вот твои соплеменники уже давно бюджет государственный воруют, тачки дорогие покупают, а ты — писатель.

— Мне не хватает кавказской ловкости, темперамента и коммерческой жилки. Я немножко философ, фрик, у меня своя волна.

— Я смотрю на человека и сразу в голове пишу о нем текст.

— Когда я пишу свои рассказы, меня даже звук дождя раздражает.

— Когда я услышал симфонию № 5 Сергея Рахманинова, у меня произошел внутренний переворот. Лучше всего здесь подходит фраза «А сыграй мне, чтобы душа развернулась, а потом свернулась».

— Я люблю творчество Виктора Пелевина. Мне близка его метафизика.

— По натуре своей я джентльмен. В жизни очень уважительно отношусь к девушкам. А эти рассказы мои, где я пишу, что завожу девушек для утех, — это просто рассказы, они поднимают одну очень важную социальную проблему — проблему феминизма в России.

— У меня правило — своей маме и сестрам отдавать всю любовь без остатка. Несмотря на то, что я иногда своими высказываниями позорю родню, они ко мне хорошо относятся. Понимают, что я — достаточно эмоциональный, творческий человек.

— Когда меня спрашивают, кто я по национальности, я отвечаю, что не знаю. Это правда. Моя фамилия не Хабичев. Моя бабушка во время сталинских репрессий сидела в тюрьме в городе Котлас Архангельской области. Там за нее однажды заступился украинец. Бабушка говорила, что он был плечистым, высоким и цитировал классиков. Она влюбилась в этого Леонида Савченко и родила от него моего отца. Думала, что, когда родится ребенок, ее выпустят. Не выпустили. Мой папа носил эту фамилию, а когда они перебрались на Северный Кавказ, бабушка дала моему отцу свою фамилию. Поэтому я и ношу фамилию Хабичев.

— Мне важно, чтобы я себе нравился. Сейчас я себе не очень нравлюсь, поэтому возобновил походы в фитнес-зал.

— Мне интересно развивать своего племянника, хотел бы отдать его на разные секции. Чтобы посмотреть потом на него как на коммерческий продукт. Каждый человек — это продукт. Он либо получается, либо нет.

— Недавно понял, что я реально не люблю детей. Я уверен, что я их не хочу. Мне говорят: а как же гены, продолжение рода. Это узкое примитивное мышление. Человеческий род продолжится и без меня. Я хочу прожить эту жизнь для себя.

— Я мечтаю написать философскую книгу, чтобы влиять на умы людей. В моей голове круглосуточно пишутся тексты, я не могу от этого избавиться.

— Моя повесть «Сто сорок похорон» станет одной из глав моей будущей книги. Это будут мысли аутичного, странного мальчика по имени Гер, который все детство подслушивает разговоры взрослых и думает о боге.

— Я лишен вокального таланта. Мне кажется, если бы я еще и петь умел, то вообще бы разорвался.