Дозор с нагайкой

Шесть вечера, во дворе отдела полиции в южной части Ставрополя начинается развод нарядов, заступающих на охрану порядка в краевом центре. Справа от полицейских в строю — молодые ребята в форме оливкового цвета. Командир называет фамилии дружинников и говорит, на каком участке они сегодня работают. Кроме того, всем зачитывают свежие сводки о последних кражах, пропавших людях, злоумышленниках, которых ищут в регионе. Мужчины записывают данные в блокноты, после чего расходятся.

Это не простые дружинники. Все они — члены окружной казачьей дружины, которая сотрудничает с полицией, но не входит в систему силовых ведомств. Чтобы патрулировать улицы, мало быть казаком. Нужно пройти собеседование, проверку на психологическую устойчивость, а также инструктаж в полиции. Как и обычные дружинники, казаки сдают зачеты по правовой и физической подготовке, и у тех, и у других есть служебная книжка дружинника, куда вносятся записи о проверках. Однако казаки за рейды получают денежное довольствие из регионального бюджета — так власти Ставрополья стараются поддерживать казачество в крае.

В окружную казачью дружину берут только реестровых казаков, то есть тех, кто прикреплен к зарегистрированным казачьим обществам. Помимо них на Ставрополье еще есть добровольные народные дружины из числа казаков — всего их около 1800 человек. В них могут состоять и не реестровые казаки. Члены таких дружин ходят в рейды бесплатно.

Народ или не народ?

— Садитесь в мою машину, мы поедем патрулировать парк Победы, — говорит командир подразделения окружной казачьей дружины в Ставрополе Юрий Фоменко.

Каждый день в Ставрополе выходят в рейды 35 казачьих нарядов. Современные казаки передвигаются на автомобилях, в Ставрополе нет конного взвода, поэтому казаки не выходят в патруль на лошадях даже по особым случаям. Запрыгиваем в отечественное авто, трогаемся.

Добраться до места назначения быстро не получается. Пробка. Пока стоим, Юрий рассказывает о своей жизни. Родом он из Полтавы, потомственный казак.

— Что вообще знают о казаках? Многие думают, что это те люди, что в «Тихом Доне». Неужели вы верите, что православные люди, верующие, чтящие казачьи традиции, будут вот так жить, как описывается в этом произведении? У нас все иначе, — говорит он.

«Иначе», по словам Юрия, значит чтить семейные ценности, защищать государство и следовать традициям предков. О последних, кстати, у дружинника особое мнение.

— Понимаете, тут такая ситуация, — улыбается Юрий, поворачивая руль, — я, наверное, опять попаду под раздачу казаков, которые настаивают, что казаки — это народ. Я не считаю, что казаки — народ. Такова моя точка зрения. Казак — это человек любой национальности, он должен исповедовать православие и, в первую очередь, быть патриотом своей страны. Важно, чтобы казак был православным человеком, потому что без веры никуда. Ну и конечно, знать казачью культуру, традиции. А всему этому можно научиться в нашей окружной общине.

Гул вечернего Ставрополя из-за скопления автомобилей на туманной дороге отвлекает Юрия. Он уменьшает звук включенного в легковушке радио, и мы снова оказываемся в пробке.

— Вот в моем детстве был один знакомый запорожский казак. У него все как в книжных казачьих традициях: украинская хата — мазанка, плетеный забор, курятник, конюшня. И имя необычное у него было — Микола Жопа. Он до последнего старался всего этого придерживаться. По таким воспоминаниям из детства мы и знаем, как жили наши предки.

Служба без улыбки

Мы подъезжаем к шлагбауму у парка Победы. Юрий опускает стекло машины и говорит вахтеру на въезде:

— Добрый вечер, казаки на службу.

В казачьей дружине Ставрополя — 246 человек. И не все из них этнические казаки.

— Мы как-то патрулировали в парке Победы и встретили скинхедов. Парни такие с колючей проволокой в руках, что-то типа ошейников на них. Это ужас, шо было. Спрашиваю у них, куда вы идёте? Драться идем, говорят. Я с ними тогда долго разговаривал. Ребята были недалекие, школьной программы толком не знали. В общем, они так прониклись идеей казачества, что трое из них сейчас у нас активничают в молодежке (молодежный отдел казачей общины — Ред.). В церковь ходят молиться.

Среди дружинников есть и православные армяне. Главное, повторяет Юрий, — вера. Мусульмане, например, не входят в дружину, но помогают общине в быту.

Мы идем по центральной аллее, где уже ходят казаки с полицейскими. Рейд ожидается спокойным.

— Сегодня же четверг, да и холодрыга какая. В такую погоду вряд ли кто на подвиги выйдет сюда. Сегодня на пульт полиции будут поступать звонки по бытовым конфликтам в квартирах. Пьянки, драки, поножовщина, но дома.

Два казака-дружинника в этот момент делают суровое ставропольское селфи.

— А улыбнуться, ребят?

— Нельзя же казакам улыбаться. Некоторым казакам надрезают мышцы, чтобы не улыбались, — шутит с серьезным лицом Юрий.

«Мы только словом божьим можем»

Не замерзнуть на ставропольском ветру дружинникам помогает особая форма.

— Форму мы уже готовую на всех покупаем. Кстати, её не спутаешь ни с какой другой. В такой одежде ходят только реестровые казаки, в том числе и дружинники. Нашу форму утвердил несколько лет назад Совет при президенте РФ по делам казачества. Форму и цвет одежды разрабатывала федеральная геральдическая комиссия.

А вот кубанка, вопреки стереотипам, к утвержденной форме не относится. Но это не останавливает дружинников.

— Не то чтобы обязательно, но вот ребята носят, значит, им нравится. Кстати, стало популярным после воссоединения Крыма с Россией. Потому что очень много казаков из разных войск поехали туда на свой страх и риск. Эти шапочки называют кубанками. Это, знаете, как арафатка стала символом за независимость. Сегодня кубанка, мне кажется, символизирует возрождение России. Пускай носят.

По закону члены дружины могут применить оружие или физическую силу только в исключительных случаях. Даже проверить документы или сделать замечание казак может лишь с разрешения полицейского.

— Мы только словом божьим можем, — улыбается Юрий. Можем человека только остановить.

Даже нагайки у них для устрашения — и не более. Плетку применяют только в своих обрядах.

— Смотрите, есть казачий круг, где выбирают атамана. Там нет такого понятия, как самовыдвиженец. У казаков говорят: «Мы бы хотели, чтобы атаманом был он». Тот, кого мы назвали, дает членам казачьей общины клятву, что он — отец наш. Если женат, то обязательно должен быть венчан. Его берут за рукава, нагибают, оголяют спину и нагайкой ударяют по ней три раза. После он говорит: «Спасибо, братья-казаки, за науку» — и начинает атаманить. Это для того, чтобы атаман не забывал, что был простым казаком, чтобы не зазнавался и о братьях-казаках не забывал. Избирается он на три года.

За разговорами о традициях не замечаем ход времени. Вечер оказался тихим, мы не встретили ни одного нарушителя. Но казаки говорят, что скоро работы заметно прибавится, впереди — чемпионат мира по футболу.

— Все же эти матчи будут на экранах города транслировать. Вот на Александровской площади 100% соберется около 3−4 тысяч зрителей. Крики, эмоциональные болельщики… Работы нам и тут хватит.