«Когда спрашиваем, куда ползет, он отвечает: „Домой“»

На полу в коридоре копошился мужчина. Он лежал в трусах и майке в какой-то неестественной позе. Я только что переступил порог дома, и эта картина ввергла в ступор. Тут же кто-то из постояльцев быстро подошел к лежавшему, поднял его и занес в комнату, где аккуратно опустил на кровать.

— У него инсульт, — объяснил постоялец. — Лишь одна рука немного работает, но он как-то умудряется слезть с постели и выбраться отсюда. Причем делает это часто, а когда спрашиваем, куда ползет, отвечает: «Домой». Но у него и дома-то нет.

Формально нет своего угла у всех, кто находится в социальном приюте для бездомных в поселке Кумском Ставропольского края. А это 64 человека. Они живут в двухэтажном кирпичном доме на улице Первомайской и еще в семьях у шести добровольцев.

Двухэтажный дом, где расположился приют, его руководитель Ольга вместе с мужем взяла в ипотеку 10 лет назад (незадолго до визита журналистов семья выплатила последний взнос). Все отделочные работы проведены своими силами и стараниями дееспособных подопечных. Старенькая мебель, телевизоры и холодильники — от дарителей или куплены в интернете за небольшую цену.

Приют работает уже около 14 лет, поначалу Ольга селила подопечных к себе домой. Сейчас берут сюда абсолютно всех: недееспособных, без документов, рекомендаций и без имени-фамилии. Среди постояльцев есть те, кто просто временно не может себя обеспечить: с работы уволили, паспорт потерял, а есть парализованные, с психическими расстройствами, потерей памяти и даже с раком в четвертой стадии. Все, что нужно, чтобы попасть в приют, — написать заявление. Это уже потом месяцами, а то и годами Ольга восстанавливает людям бумаги. На особо сложных постояльцев — оформляет опеку.

С чего все начиналось

Раньше Ольга Ширяева и не думала создавать нечто подобное. С 1996 года она занималась торговлей, продавала в своем магазине разные хозтовары и продукты. А потом жизнь изменилась.

Все началось с того, что Ольга согласилась помочь одной женщине — бывшей военнослужащей, участвовавшей в Афганской войне, Светлане. Та получила контузию во время боевых действий, а в мирной жизни лишилась квартиры и осталась на улице с тремя сыновьями. Ни у самой Светланы, ни у ее детей не было никаких документов.

По просьбе знакомой Ширяева взялась за паспортную проблему ветерана и двух ее старших сыновей, определила ее на стационарное лечение в больницу. И даже оформила временную опеку над ее младшим сыном. Мальчик стал жить в новой семье, где уже и так было пятеро детей.

Врач больницы, где лечилась Светлана, узнав о заботе Ольги, попросила помочь с восстановлением документов еще трем пациенткам. И женщина, оставив продавца контролировать бизнес, вместе с мужем Юрием («У него выхода не было, ведь я ему сказала») ездила по Кавминводам, собирала информацию, стояла в очередях в разных учреждениях. Но новые паспорта получила.

Помощь в больнице оценили, и психиатр лечебницы выбила для Ольги не только ставку специалиста по социальной работе, но даже и служебное жилье.

Канадский опыт

Идея создать собственный приют пришла к ней спустя несколько лет, в 2005 году — после поездки в Москву. Вместе с коллегами из больницы она отправилась в НМИЦ психиатрии и наркологии имени Сербского изучать канадско-российскую программу по инвалидности «Продвижение вперед в сфере психиатрической реабилитации».

Им рассказывали о канадской системе помощи людям с различными заболеваниями. Там в некоторых провинциях уже начали отказываться от государственных стационаров. Все чаще инвалидов подселяют в семьи, где они живут в частных домах на положении взрослых членов семьи. Принимающая семья обеспечивает их питанием и работой по дому, наблюдает за приемом лекарств. А средства на это выделяет государство.

Также существуют групповые дома и квартиры с поддержкой, где люди живут небольшими группами — по 10−30 человек, а значит, получают больше внимания и ухода, чем в традиционных госстационарах, рассчитанных на 100−200 пациентов.

Пройдя обучение, Ольга загорелась идеей сделать собственный «домашний» социальный приют и брать туда всех: бездомных, больных и просто потерявших веру в людей. Коллеги и знакомые поначалу крутили пальцем у виска и называли ее ненормальной. Но вскоре первый на Ставрополье частный приют открылся, а несколько лет спустя и обрел постоянное здание.

«Заново научился ходить именно тут»

Вначале соседи по поселку постоянно жаловались правоохранителям на подопечных Ширяевой, мол, «они же неадекватные и опасные, а вдруг всех поубивают». Полиция наведывалась часто и уезжала ни с чем — за все эти годы «ольгинские» не совершили ни одного правонарушения.

Но и сейчас многие, впервые узнав об этом благотворительном проекте, не верят в искренность помыслов Ольги Ширяевой. Полагают, что она наживается на своих подопечных, отбирая у них пенсию: кто в здравом уме будет возиться с подобным контингентом? А постояльцы действительно самые разные.

Александр почти десять лет назад пошел вынести мусор, вернулся, а дверь в квартиру захлопнулась. Попытался перелезть на свой балкон с соседского, обломилась опора, и он упал вниз.

— Ноги полностью отказали, и я семь лет на заднице проползал, — рассказывает подробности Александр. — Первая группа инвалидности, жилья лишился: мошенники обманули. Заново научился ходить именно тут, потому как обстановка комфортная, не нервная.

Больных, поступающих сюда, обязательно кладут в больницу, а после стационара за ними уже присматривают новые товарищи по приюту. Тщательно ухаживают и за недееспособными. Случается, потерявшегося без памяти и документов человека здесь находят родственники и увозят с собой. Ведь информация о всех новичках поступает в полицию и проверяется. Да и участковые постоянно контролируют, как соблюдается порядок.

Поправившие здоровье устраиваются на работу или помогают по хозяйству. У каждого свои обязанности: кто-то стирает, гладит и вывешивает на улице постельное белье, кто-то строительными делами занимается, кто-то готовит еду. Главный повар Светлана в приюте уже пять лет.

— Меня сюда привез очень добрый человек. Нашел на улице, когда я сидела там пьяная и грязная. С мужем разошлась, осталась без квартиры, запила и, что называется, пошла по наклонной. А я в городе была известным поваром, открывала многие кафе. И он меня узнал! Остановил свою иномарку, подошел и поинтересовался, чем может помочь. Я ему откровенно: на бутылку не хватает. А он в ответ: лучше по-другому сделаю. Куда-то позвонил, о чем-то договорился, посадил в машину, и с тех пор я обрела смысл существования. Даже страшно подумать, что было бы со мной, если бы тогда этот знакомый проехал мимо.

Сейчас Светлана не только варит десятки литров борща и других супов, но и балует приютских котлетами и тефтелями из духовки или орешками из дрожжевого теста. Помогают ей с раннего утра ходячие, когда собираются «всем гуртом» на кухне чистить картошку и лук, резать овощи и мясо.

Николай Николаевич здесь уже шесть лет. У него нет пальцев на обеих руках. Говорит, раньше трудился у грибника в одном из кавминводских поселков, был подсобным рабочим. Однажды зимой вышел на улицу, а его похитили: ударили по голове и бросили в машину. Привезли злоумышленники жертву на какую-то кошару и продали. Но Николай Николаевич ночью сбежал. По автомобильной дороге идти побоялся: если догонят — хуже будет. Поэтому шел по железнодорожным путям до Минеральных Вод, а там, выбившись из сил, заснул. Проснулся, когда кто-то тряс за плечо — оказались патрульные полицейские.

— Пальцы мои обмороженные обчекрыжили, как секатором, раз-раз, — грустно улыбается Николай Николаевич. — Но я привык: ем сам, да и на огороде тяпкой потихоньку тяпаю.

Убыточный проект

За годы существования приюта через него прошли более 500 человек, причем не только граждан России. А у его устроительницы накопилось немало грамот и благодарностей от властей за помощь. Ольге и сейчас звонят из разных кабинетов и просят кого-нибудь приютить. Так, здесь готовы принять, к примеру, выходящего из колонии человека, который болен раком в четвертой стадии. Паллиативная помощь в крае не очень развита, поэтому для многих приют — последнее пристанище, где неизлечимые уходят из жизни.

А для самой Ольги приют — это то, куда идут все деньги семьи. Они с мужем до сих пор имеет собственный магазин. Кроме того, супруги покупают ветхое жилье, ремонтируют его (муж Юрий — опытный строитель) и продают уже по другой цене. И, наконец, подворье: свиньи, куры, утки, гуси, большой огород, где собирают тонну картофеля. На доходы с хозяйства, а также на спонсорскую помощь и содержат людей. Ольга не скрывает, что получающие пенсию постояльцы отдают часть денег на расходы, а кто лишен пособий, помогает делом.

«Я не хотела быть плохой»

Приют Ольги Ширяевой никак не встроен в государственную систему психоневрологических интернатов, а именно в таких учреждениях, как правило, доживают те, кто сейчас поселился в Кумском. Региональные власти не оказывают финансовую поддержку учреждению.

Между тем общественники на федеральном уровне видят будущее системы интернатов именно в подобных форматах семейного типа. Так, глава фонда «Вера» Нюта Федермессер, выступая с докладом на специальном заседании Совета по правам человека при президенте России, назвала систему психоневрологических интернатов и детских домов-интернатов «современным ГУЛАГом для пенсионеров и инвалидов».

— Хороший ПНИ — это ПНИ, в котором хороший директор нарушает все мыслимые нормы ради блага своих подопечных. Такие есть, — заявила Федермессер с трибуны.

Для своих подопечных Ольга Ширяева, или, как некоторые ее называют Васильевна, — тоже хороший директор. То, что она делает для каждого в приюте, трудно переоценить. За годы работы она ни разу не взяла отпуск.

— Я у мамы и папы — единственная, а подруги мои росли в многодетных семьях, — вспоминает Ольга. — И вот кто-то из них сказал, дескать, если ребенок воспитывается один, то будет эгоистом. Кто такой эгоист, я не знала, но слово мне не нравилось. Думала, что это плохой человек, чуть ли не преступник. А я не хотела быть плохой. Я ведь считала себя доброй: помогала старикам, спасала домашних животных — мне всех было жалко. Какой такой эгоист?! Это не про меня. Какой резон всего этого — не знаю. Но назад не поверну, куда же я их всех дену? Это моя семья.

После нашего визита, мы позвонили Ольге Ширяевой поинтересоваться делами в приюте. Она сообщила, что тот самый мужчина с инсультом, что не мог ходить, встал на ноги.

— Мы сами в шоке! — смеялась в трубку Ольга. — Теперь надо его женить на ком-то из наших девчонок.