Недавно общаемся со знакомой, и она выдает: «Ты знаешь, я ведь ребенка жду».
А знакомая не замужем, и я робко вопрошаю: «А отец?»
Кира Машрикова
Новые Викри — Махачкала
Родилась и выросла в селе. Журналист по образованию, профессии и призванию. Работала на радио, пишет для разных дагестанских и федеральных изданий. Любит толстых кошек, болеет за «Анжи», верит в русский рок.
«А отец, как выяснилось, не ждет».
И чтобы сразу успокоить дагестанцев и женщин, отмечу, что знакомая ни разу не с Кавказа, а отец все же обещал признать ребенка и помогать его растить.
И теперь сижу я — и одновременно злюсь на него в духе «раньше о чем думал?», и понимаю всем сердцем. Потому что кому как не мне знать, что такое, когда от тебя ждут детей, которых тебе пока не надо. Вот от него ждет одна женщина. А от меня ждала тысяча. Разных по возрасту, родству и настойчивости.
Настойчивости — особенно. Потому что если те, у кого она поменьше, могли просто намекать: «Что там, мол, когда?» — то другие, те, что в гневе и возмущении страшны, дать по животу и наехать: «Чо пусто?»
Я обычно отвечала что-то типа: «До удара было не пусто». Вру, я начинала объяснять, что это не культурно — вот так вклиниваться в чужую личную жизнь. И что «вы заставляете человека чувствовать себя неполноценным, и вообще… бла-бла-бла».
А один раз после такого хука просто вернулась домой, не дойдя до пункта назначения, и устроила истерику. «Какое, — кричала я маме, — им дело? В следующий раз я им в ответ дам по голове и спрошу: „Что пусто?“». Мама была на их стороне. Она тоже ждала. Но учитывая вспышку аффекта у объекта — молчала.
Или приезжаешь на свадьбу в сентябре, худеть на которую начала с июня! Разумеется, в красивом платье, с укладкой, при макияже и при — вот они, 4 месяца стараний, — тонкой талии. Приезжаешь и думаешь, что ты Наталья Гончарова как минимум. А все смотрят, как на инвалида, с жалостью: «Нету, да? Вай! До сих пор, что ли? Не развелись? Вах».
И отводят в сторонку. И цепко держат за руку, чтобы не дай бог не вырвалась. И, оглядываясь по сторонам, шепчут прямо в ухо. Ну как шепчут? Орут, чтобы было слышно под беспощадный даргинский да-ла-лай в колонках.
«Сюда смотри, Джемикент знаешь? А поворот? Вот туда сворачиваешь, дальше одно село едешь, второе едешь, там поворачиваешь, потом еще три села…»
«Женщина, вы кто?» — не спрашиваешь ты. А слушаешь дальше историю, где в конце путешествия окажется знахарка и отобьет твой зад полынью, трижды повернет тебя и напоит зельем, от которого или стошнит, или ты забеременеешь в ту же секунду и тошнить тебя будет уже следующие девять месяцев.
Иллюстрация: Евгения Андреева
Нет, можно приехать в село в свободном платье и хранить интригу. Но тогда главное не есть соленые огурцы. Даже если любишь их с детства. Стоит тебе протянуть руку в их сторону, как гул за столом затихает. Лица становятся добрее. Все сразу хотят усадить тебя на самое удобное место, спасти от сквозняков и подвинуть в твою сторону вазу с фруктами. Кто-нибудь, чуть не плача от умиления, сообщает: «Я так рада».
«Чему? Их что, никто не ел до меня? А-а-а, не-е… Нет-нет-нет, это не то, что вы подумали. Клянусь!»
В общем, ждали все. Кроме нас с мужем. Мы ждали Лигу чемпионов. Ну и по отдельности — он декабрь, чтобы поехать кататься на сноуборде, я — июль, чтобы смотаться на «Нашествие».
На третий год брака я приноровилась, заматерела, адаптировалась и научилась сначала громко сообщать: «Я не беременна! Я просто люблю огурцы!» — и только потом тянуться к соленьям.
Или изображать безумную скорбь, вместо того чтобы доказывать, что это личное дело двоих и «какое еще ЭКО, мы сами не хотим».
«Хотим, валла, спасибо, схожу, спасибо, поеду, спасибо, обратимся. Кьадар (божья воля) есть кьадар, ждем», — и все! Все, ты больше не юродивая, ломающая систему, а нормальная баба. Старательная и неунывающая. Пользуйтесь, девочки. Мне уже не надо. Хотя вот на днях спросили: «Когда второго?»
