Женское дзюдо, говорит, как рекламная пауза на телевидении, уснуть можно. Дзюдо, конечно, интеллигентный вид спорта, но не настолько же. Это, наверное, единственное, в чем Камал Хан-Магомедов не согласен со своим гуру — главным тренером сборной России Эцио Гамбой, под руководством которого на прошлой Олимпиаде наши впервые в истории взяли золотые медали, причем сразу три.
Тренер у сборной по-прежнему тот же, и насчет предстоящих Игр российские болельщики настроены оптимистично. Особенно дагестанские — в Лондоне два золота из трех взяли дзюдоисты именно из этой республики. Правда, как говорит сам Камал, в Рио еще надо попасть — конкуренты у него серьезные.
Про спорт и политику
— Говорят, на Кавказе, чтобы достичь успеха, надо либо иметь за спиной сильный тухум (родственников), либо заняться единоборствами. Вы согласны с этим утверждением?
— Да, согласен, хотя не во всем. Тухум, продвигающий своего представителя в политику, должен быть не просто сильным, а денежным, авторитетным. Это и есть клановая система, когда все значимые посты занимают родственники вышестоящих руководителей. Другим даже при наличии светлого ума и хорошего образования сложно было пробиться. Но сейчас у молодых дагестанцев больше шансов, думаю, в дальнейшем им будет проще добиться успеха. А в спорте всегда было легче. С образованием у нас в регионе очевидные проблемы. Если проехать по Дагестану, на сто кальянных встретится одно какое-нибудь образовательное учреждение, школа иностранных языков например. На образование мало ставят. А в спорте наши ребята, физически сильные, одаренные, продвигаются. Там не нужны деньги и связи. Только дух, сила и стремление. Поэтому наша молодежь в единоборствах всегда впереди.
— Почему именно в единоборствах? Любят драться?
— Единоборства — не обязательно драка. Я занимаюсь таким благородным спортом, как дзюдо. Хотя в Дагестане более популярен другой вид, можно сказать, национальный вид спорта — вольная борьба. И наши предки боролись, и сейчас много хороших спортсменов. А в дзюдо нет никаких ударов, все очень культурно и красиво. Даже президент России занимается дзюдо — посмотрите, какой он сильный и порядочный мужчина.
— А за вами богатый тухум есть?
— Нет, у нас тухум небогатый. Мои предки были зажиточные, но в 30-е годы их репрессировали. Сейчас наш род небогатый, сами себя ставим на ноги. Но родословная у меня очень серьезная. Мои предки строили мосты и школы, среди них много известных ученых.
— Расскажите про свою семью.
— Я сирота. Мать ушла из жизни, когда мне было 10 лет, через три года умер отец. Нас осталось четыре брата (я среди них самый младший) и сестра. Братья живут в Дербенте, сестра — в Тульской области. Все встали на ноги, семейные, никто не сделался наркоманом или пьяницей. Нам закалка такая передалась от родителей, что мы уже не нуждались в чьей-то опеке. Было, конечно, сложно, как в самых печальных историях. Но с хорошим концом.
— Кто вас приобщил к спорту?
— В 90-х годах отец отправил нас с братом в секцию, мы думали, это карате какое-то, оказалось — дзюдо, стали заниматься. Мне тогда было семь лет, так что я уже 22 года в спорте. Я хорошо влился в дзюдо, мне понравилось. Старшие братья тоже сначала тренировались, один стал мастером спорта по вольной борьбе, но потом им пришлось завязать — надо было работать, за домом смотреть. В спорте остался я один. Первый мой тренер — Садык Абдулов, дербентский. И он является моим личным тренером до сих пор. А так мы с 2008 года тренируемся под руководством Эцио Гамбы, итальянца. Недавно он получил российское гражданство: Владимир Владимирович сам вручал. И всех больших высот я достиг именно с ним.
— Когда кавказские спортсмены побеждают на крупных соревнованиях, они, бывает, лезгинку танцуют прямо на ринге. У вас так не принято?
— Мы же дзюдоисты — культурные люди, лезгинку танцуем там, где это позволено и где музыку включат.
Про красоту и женщин
— Вы говорите, дзюдо — красивый вид спорта…
— …И умный. Есть очень красивые броски. И надо все просчитывать, как в шахматах. Можешь сделать неправильный шаг — и улететь на иппон. Есть, правда, схватки, под которые можно уснуть, — это когда борются женщины. Женщины в дзюдо — это как рекламная пауза на телевидении. Можно погрызть семечки, пообщаться с рядом сидящим человеком. А так все очень красиво, чисто, аккуратно, спортсмены в кимоно, не голые, ничего не выделяется, можно прийти с семьей посмотреть. Там как в теннисе. Зрители тихо сидят, потом гол — и все: «А-а-а-а!». Такой интеллигентный вид спорта.
— И вас привлекает именно интеллигентность?
— Сегодня, когда я стал взрослее, — да. Теперь понимаю, что отношение к сопернику, вообще к людям — один из главных факторов в жизни. Как ты относишься к человеку, как ты с ним разговариваешь, как себя ведешь. У нас все очень порядочно, на высоком уровне. Сейчас развиваются бои без правил. Да, это интересно, когда двое дерутся. Все понятно: кто кого побил, тот и выиграл. Но если отдать ребенка на эти бои, он вырастет агрессивным, будет получать по голове кулаком, это отразится на здоровье. Таким видом спорта можно заниматься только после того, как ты завязал с каким-то олимпийским видом — вольной борьбой, дзюдо, самбо. Завязал — и ушел зарабатывать деньги в эти бои. Но не с самого детства. Не понимаю родителей, которые отдают детей в такой спорт.
— А насчет женского дзюдо — это общепринятое мнение или ваше личное?
— Это лично мое мнение. Многие девочки, наверное, сейчас обидятся. Но я женское дзюдо не понимаю. Долгое, нудное, затяжное.
— А как вы вообще оцениваете то, что женщины берутся за единоборства, силовые виды, штангу?
— Ну, штангу — вышла, подняла или не подняла, 30 секунд. А у нас они борются 4 минуты.
— То есть вам просто скучно?
— Не только мне, многим присутствующим в зале. Бывают, конечно, красивые схватки, но это исключение.
— А вы женаты?
— Да, и есть дочь, 8 месяцев.
— Жена спортом не занимается?
— Нет. Она домашняя, не спортсменка.
— Домашняя — в смысле не работает?
— Женщина может работать, если это нужно семье. Но лучше, если мужчина сам ее обеспечивает. У нас, кавказцев, такой менталитет, для нас женщина — это самое… Я хочу, чтобы моя жена была хорошей матерью моим детям. Чтобы мои дети получили хорошее воспитание. Вот я женился — я обязан обеспечить семью полностью. А жена должна смотреть за моей дочерью и за мной. Если она будет работать, она же не будет успевать это делать, правильно? А мне это может не понравиться. Поэтому, пока нет нужды работать, пусть не работает.
Про Путина и Олимпиаду
— В последние годы российские дзюдоисты стали хорошо выступать. С чем это связано?
— С приходом Эцио Гамбы и, конечно же, с помощью Владимира Владимировича. Он постоянно уделяет внимание, делает акцент на дзюдо. Это внимание уже нас бодрит.
— А финансирование?
— Финансами занимается президент Федерации дзюдо Василий Анисимов. У нас хорошее финансирование, ездим на любые соревнования, причем тремя-четырьмя составами, живем в лучших отелях, питаемся хорошо. У сборной команды России никаких проблем с финансированием нет. Но результаты — это в первую очередь заслуга Эцио Гамбы. Он целыми днями работает, пишет индивидуальные планы каждому спортсмену. Поэтому у нас три олимпийских чемпиона. На предпоследнем чемпионате мира в Челябинске у нас в каждом весе были медали.
— Команда на Олимпиаду уже сформирована?
— Официального объявления не было, но есть веса, в которых все очевидно.
— А в весе 66 килограммов?
— Здесь ситуация чуть другая. У нас есть парень Михаил Пуляев из Рязани. Он мой друг. Мы идем главными претендентами в этом весе. И еще есть наш друг Арсен Галстян. Олимпийский чемпион в весе до 60 килограммов, сейчас он перешел в вес 66 кг. Кто из нас поедет, не знаю. Как скажет Эцио, так и будет. А он сказал, что поедет тот, кто будет в лучшей форме. Сейчас мы с Мишей идем одинаково. Выбор сделать будет трудно. Но у нас нет такого, что раз мы конкуренты, то ненавидим друг друга. Мы тренируемся вместе, созваниваемся, общаемся, дружим. Мы понимаем, что от нашей вражды толку не будет никакого, только минус команде. Это наш с ним хлеб — бороться и выигрывать. Вообще, с приходом Гамбы команда сплотилась и стала дружнее. Если раньше она делилась на кавказцев и некавказцев, то сейчас такого разделения нет.
— Помимо других достижений, в Дагестане вы известны как человек, с которым знаком Путин.
— Он знаком со всеми дзюдоистами сборной, с теми, кто в топе. Знает все тонкости. Миша рассказывал, что президент у него спрашивал: «Как ты делаешь „спинку“?» Это такой бросок. Миша ему продемонстрировал. Несмотря на то что Путин — президент страны, он был и остался дзюдоистом. Некоторые думают, он надевает кимоно для пиара. Нет, он спортсмен. Ему, например, не нравятся новые правила в дзюдо, то есть он в курсе этих реформ, разбирается.
— А вы хотели бы с ним встретиться на татами?
— Мы встречались, вместе тренировались.
— А побороться?
— Он человек в возрасте уже. Мне, молодому, с ним будем сложно бороться.
— А у вас никакой прием он не узнавал? О чем вы с ним говорили?
— Нет, не узнавал. Глобальных бесед не было, просто спрашивал, как дела, желал удачи. Он меня всегда называет «дорогой».
— Наверно, у него такой стереотип, что на Кавказе все так обращаются друг к другу.
— Нет у него стереотипов. Думаю, он прекрасно знает, как обращаются не только на Кавказе, а в каждом городе.
— А про Дербент он у вас не спрашивал?
— Спрашивал, как встретили юбилей. Я сказал: нормально. Я был там, хотя и не получил приглашения как гость.
Про жизнь после пенсии
— В селе Кандик вам в награду за спортивные достижения подарили 15 соток. Собираетесь там строиться?
— Не знаю. Мало бываю в Дагестане, времени нет практически. А так бы с удовольствием построил дом в селе и ездил туда. Пока что я живу на два города — Москву и родной Дербент. Дербент мне нравится больше, но в Москве удобнее.
— Может, после пенсии потянет в горы?
— Спортсмены рано выходят на пенсию. Если я в 32 года уеду в горы, это будет немного неправильно.
— А чем будете заниматься?
— Конечно, хотелось бы работать в своей спортивной области, а там как судьба ляжет. Думаю заниматься с детьми, открывать школы, секции. Посмотрим, что получится.
— Вы хотели бы работать тренером в детской школе?
— Я имел в виду не тренерскую работу, а организационную: мне хотелось бы ставить работу, быть директором. Я не говорю, что как фанат спорта готов тренировать детей за 5−6 тысяч рублей в месяц и жить на эту зарплату. Для меня это было бы сложно. Я способен сделать большее. Мы хотим открыть школу дзюдо в Дербенте, потому что южная часть Дагестана отстает в спортивном плане. Профессионалов у нас единицы. Если в северном Дагестане десять олимпийских чемпионов, у нас нет ни одного, нет и чемпиона мира в олимпийском виде спорта. Заслуженных мастеров спорта можно по пальцам перечислить.
— Вижу, у вас есть жизненный план.
— Да, главное его воплотить. Есть близкие люди, которые говорят, что все будет хорошо. Посмотрим, что они скажут после завершения моей спортивной карьеры. Часто бывает, что спортсмен, который уже завязал, мало кому нужен. Он остается один, как в океане, и плывет сам.
— Когда вы говорите «мы хотим открыть спортшколу», кого вы имеете в виду?
— Есть люди хорошие — политики, бизнесмены, помогают мне, но они в рекламе не нуждаются, поэтому обойдемся без имен. Спортшколы и в Подмосковье тоже не помешали бы. Но нужны финансы, то есть надо искать, разговаривать с людьми, просить о помощи. Я планирую этим заняться. Хочу, чтоб люди занимались дзюдо, хочу организовать конкретную работу с хорошими тренерами.
Фото: Александр Вайнштейн
