{{$root.pageTitleShort}}

«Мы — свободные люди. А лошади — это часть жизни»

Бывшая графская конюшня на Ставрополье стала колыбелью для терской породы и домом для десятков людей из разных уголков страны. Зачем они туда едут и чем сегодня живет лошадиная столица России?

— У нас никто не говорит: «поселок Новотерский», это место всегда называлось конным заводом. Сейчас тут построили санаторий, заводы минеральной воды, но, если надо сюда ехать, объясняй: «В конезавод».

Таксист из Минеральных Вод везет меня мимо широких полей с катушками сена, мимо виднеющихся вдалеке лошадиных табунов, мимо гор, окруживших Новотерский. Их пять: Змейка, Развалка, Бештау, Железная, Лысая. Ближе всего — Змейка, у ее подножья и начиналась история поселка.

В 1889 году граф Сергей Строганов построил рядом с горой конюшню, привез из путешествий по Востоку двух жеребцов и девять кобыл арабской породы. К началу XX века поголовье разрослось до сотни лошадей, но после революции завод был разграблен. В 1921 году Семен Буденный, известный кавалерист, основал на месте графской конюшни Терский конный завод, где из донской, стрелецкой и кабардинской пород вывели знаменитую терскую верховую породу, которая сейчас находится на грани исчезновения. Говорят, именно на терском жеребце Кумире принимал парад Победы маршал Жуков. Но прославился завод все же арабскими лошадьми. Покупатели «русских арабов» едут на Терский завод со всей страны и даже из-за границы: из Монголии, Китая, Казахстана.

Еще в 80-е годы почти каждая семья в Новотерском была связана с заводом: здесь жили и работали конюхи, ветврачи, зоотехники, жокеи, тренеры, кузнецы. Сейчас многое изменилось.

Работа мечты

Один из выступов Змейки по форме напоминает медведя. Местные говорят: пока медведь присматривает за поселком, все будет хорошо. У подножья горы уже больше ста лет пасутся лошадиные табуны.

Из окна квартиры в пятиэтажном доме, где живет Алена Акимова, видно и скалу-медведя, и подножье Змейки. Каждый вечер Алена подходит к окну, чтобы посмотреть, как возвращаются с выпаса лошади. Осторожно спускаются по крутому холму, а по равнине несутся так быстро, что дыхание перехватывает, даже когда смотришь издалека.

— Я могла остаться в Москве после диплома. Муж — москвич, там есть жилье. Но решила вернуться в родной Новотерский: хотела работать с лошадьми на Кавказе. Муж поддержал, устроился по своей специальности — агрономом в сады.

Алена Акимова

Алене 26 лет. Она начкон (начальник конно-производственного отдела) на пятигорском ипподроме. В детстве училась верховой езде у именитого тренера Владимира Страхова, бывшего работника Терского завода. Выучилась на зоотехника в Тимирязевской академии, сейчас в аспирантуре, ее научные работы связаны с арабской породой.

— Конники едут в поселок со всей страны. Если человек занимается «арабами», работа мечты — Терский конный завод, самое большое хозяйство по этой породе в России. Можно работать в трех направлениях: скачки, пробеги, шоу-класс. А местные уже забывают конюшни. Началось в 90-е: сначала в школу верховой езды ходило чуть меньше половины моего класса, потом — несколько человек. Хотя увлеченные конники ехали на Терский даже в нулевые, голодные для завода годы.

В конце 2000-х жизнь на Терском стала налаживаться, а пару лет назад завод вышел в прибыль. Это редкость: почти все российские конезаводы убыточны, для их владельцев они элитное хобби, а не способ заработать. В поселке есть и частные конюшни. Только школьники больше не толпятся у денников.

— Дети ходят в школы верховой езды — здесь их несколько, еще в Пятигорске, в поселке Казачьем. А в Иноземцево есть казачий лицей, где ученики сдают зачет по верховой езде. Их много — на любой вкус и кошелек. Но сейчас у школьников большой выбор: футбол, танцы… Людей в конном мире становится меньше, но и больших конезаводов в России — тоже. А те, кто в теме, — едут в Новотерский. Проблемы с кадрами тут нет.

Лошади Путина

Владимир Самойленко — селекционер Терского конного завода, родился и вырос в Калмыкии, в Новотерском живет 10 лет.

— Я еще в институте мечтал здесь работать, — Владимир ведет нас мимо поля, где гуляет молодняк — неуклюжие тонконогие жеребцы. — Учился в Элисте на зоотехника. После диплома некоторых студентов по распределению «продавали» хозяйствам. Была такая практика: если агропредприятие ждет зоотехника — пусть платит за него институту 3000 рублей. А если отказываешься там работать, сам должен заплатить эту сумму. Тогда зарплата у инженера была 140 рублей, откуда у бывшего студента такие деньги? Терский завод не заплатил за меня, и я отправился в хозяйство «Восток». Тоже в Ставропольском крае, но занимается овцеводством. 12 лет там проработал. И все-таки потянуло на конюшни.

Владимир Самойленко

На Терском заводе сейчас 400 «арабов». Тут, кстати, стоят две лошади Владимира Путина — кобыла Амани и жеребец Сирдар, подаренные президенту в 2003 году правительством одной арабской страны. Путин навещал их только раз — в 2004 году.

— Рассказывают, тут так готовились к визиту президента! Если он еще захочет увидеть своих лошадей, легче их доставить прямо в Кремль, — смеется Самойленко.

Мы приходим на главную конюшню. Длинный коридор, заваленный сеном, конюх с татуировкой лошади на предплечье, повсюду шмыгают кошки — их тут держат, чтобы ловили мышей. Дальше — небольшая арена и зрительские трибуны. Три раза в неделю на конное шоу приезжают туристы-курортники. На Терском это называют — «выводка».

Сегодня автобус привез не меньше 50 человек.

Лошади разных пород и мастей скачут по кругу и зрелищно встают на дыбы. Самые покладистые подходят к трибунам — поесть сахар с ладони ведущего. Чаще это шоу-лошади.

— Арабские кони выносливые, мощные, они невысокие в холке — если сравнивать с английской породой. Лошадь-партнер для выживания в пустыне, — Владимир ласково треплет по холке скуластую арабку-красавицу. — Но есть ответвление: лошади шоу-класса. Бедуины браковали хрупких и нежных коней: «Кому нужна красота? Нужна сила!» А сейчас они ценятся, среди них проводят конкурсы.

Туристы могут задавать вопросы ведущему, но почти не пользуются этим правом: просто снимают коней на телефоны. Только в конце шоу спрашивают: сколько стоит арабская лошадь?

— Цена — от 250 тысяч рублей. Продавали коней и за 2 миллиона, и больше. Самый дешевый конь? — смеется Владимир. — Однажды купили 27-летнюю Колдунью. За шесть тысяч рублей. Не помню, как покупатель объяснил, зачем ему старая кобыла. Мы переживали, что она не дойдет до ворот. Дошла! А как вышла на дорогу — сразу ноги подкосились. Годы лошади умножайте на 4 — получите ее возраст по человеческим меркам.

Почти ни у кого из местных работников нет своих лошадей. Многие мечтают, но держать коня — дорогое удовольствие. У Владимира есть две лошади. Не арабские: донская и буденновская породы.

— Дончак и буденновец, — говорит он с ласковой улыбкой. — В 1984 году дончаки последний раз участвовали в скачках. Советский минсельхоз решил не тратить на них деньги. Мне их жалко. Это порода, которую мы потеряли. В царское время кавалерия комплектовалась на 70% донской породой. Они не боятся ни взрывов, ни огня. А потом кто-то начал говорить: «Это лошади-буреломы». Какие они буреломы? Есть люди-буреломы, которые не умеют с лошадьми обращаться.

Свободные люди

Сергей Ермолов с жеребцом Арни

В Новотерском всего пять частников. Четыре занимаются арабской породой, один — буденновской. У Сергея Ермолова — частная конюшня с «арабами»: тут тоже лошади для скачек, для пробегов и самый красивый жеребец страны — Арни.

— Я родился на конном заводе. Показать паспорт? — хитро улыбается Сергей. Достает документ — в графе «место рождения» указан конный завод № 169. — Все детство провел с лошадьми. Первые деньги заработал на конюшне, на каникулах, в 14 лет.

После школы Сергей получил образование ветврача. Долго работал на Терском, в частники ушел в 2012 году.

— В школе мы с пацанами бежали на конюшни после уроков, дрались за седла, — вспоминает Сергей. — Сейчас дети другие, живут в виртуальном мире. У меня работает Санька. Сколько ему… 12 лет. Он тут деньги зарабатывает на каникулах. На лошадей у него глаза не горят. А мы горели, поэтому сохранили завод. Когда денег на лекарства для лошадей не хватало, мы с конюхами ходили по горам и собирали лечебные травки. Так появилась мазь «Терская» — классная вещь, и сейчас используем, — кивает он на шкаф, забитый банками.

— Саша, а кем ты хочешь стать? — спрашиваю мальчика-помощника. Он разнес ведра с кормом по конюшне и отпрашивается на тренировку по футболу.

— Еще не определился, — задумывается школьник. — Мне нравятся лошади, но не так, чтобы всегда работать.

— А я тут не работаю, — отрезал Сергей. — И никогда не считал, что работаю. Даже на конезаводе. Мы — свободные люди. А лошади — это часть жизни, они всегда рядом. Я делаю все, что им нужно, не потому, что кому-то должен. Потому, что люблю.

Любимая лошадь

Жокей Евгений Бикбаев работает на пятигорском ипподроме. Каждый день тренировки, по воскресеньям — скачки. Его дорога на Кавказ: Магнитогорск — Воронеж (Хреновской конный завод) — Новотерский.

— Всегда нравились арабские лошади. Они веселые, выносливые, трудолюбивые. Хреновской конный завод тоже считался сильным по этой породе, а сейчас «арабов» там почти не осталось. И я переехал.

Мы беседуем в маленькой комнатке в конюшне у скаковой дорожки. В денниках тихо стоят арабские скакуны — к 8 утра они устают: галопы на ипподроме начинаются в четыре.

Жокеи обычно невысокие и тоненькие, для скачек им нужно держать почти модельный вес — не более 55 килограммов. Евгений весит ровно 55, но у него высокий рост. Внешне спокойному и тихому парню нравятся именно скачки — самый адреналиновый конный спорт.

Пятигорский ипподром, воодушевленно рассказывает спортсмен, — кузня звездных жокеев, отсюда вышли десятки именитых наездников. Жена Евгения занимается лошадьми шоу-класса на заводе. В поселке они недорого купили дом.

— На Урале коневодство не развито, но у нас в Магнитогорске на конюшне был чистокровный жеребец, — вспоминает Евгений. — Сильный скакун, но потерял копыто на скачках. Повезло — низко был перелом. Ему надевали такой башмачок… Привезли к нам и использовали как производителя.

Но обычно после перелома лошадь сразу усыпляют. У ветеринаров на ипподромах есть для этого препараты и четкая инструкция. Укол делается с отмашки хозяина или его представителя.

— Первый раз я увидел такое на ипподроме в Казани, — вздыхает жокей. —  Чистокровный верховой жеребец выходил на финишную прямую, подвернул ногу и сломал ее посередине так, что она болталась на одной коже. Его потихоньку довели на трех ногах до выхода и тут же усыпили. По-другому не получается. Можно продлить жизнь: подвесить лошадь на ремнях, чтобы она не наступала на ногу, попробовать срастить перелом. Но под ремнями появляются пролежни, начинают гнить. Мучение… Все равно потом приходится усыплять.

Как объясняют зоотехники, арабские и чистокровные верховые лошади — универсальные породы. Это значит, что над ними хорошо поработали селекционеры: вывели характер — дружелюбный и покладистый. Жокеям и тренерам легко с «арабами» и чистокровками. Труднее — с ахалтекинцами, эта порода еще не универсальна, ею мало занимались. С посторонними — высокомерны и капризны, но говорят, что именно ахалтекинцы способны на настоящую любовь и привязанность.

Евгений Бикбаев c жеребцом Вельтом

У Бикбаева есть любимчик — арабский скакун Вельт:

— Он особенный, ласковый. Люблю не из-за побед. В этом году у него не получается хорошо выступать. Лучший результат — четвертое место. Он тоже меня любит: когда подхожу — прижимается головой.

Девять утра. Лошадей в Новотерском уже выгнали на дневной выпас. Самые лучшие из них позже переедут на ипподром, чтобы побеждать в скачках. Как сложится их судьба — неизвестно. Кто-то станет чемпионом, кто-то — аутсайдером. Кто-то потеряет здоровье, а значит, и жизнь, а кто-то станет любимой лошадью молодого жокея.

Анастасия Степанова

Рубрики

О ПРОЕКТЕ

«Первые лица Кавказа» — специальный проект портала «Это Кавказ» и информационного агентства ТАСС. В интервью с видными представителями региона — руководителями органов власти, главами крупнейших корпораций и компаний, лидерами общественного мнения, со всеми, кто действительно первый в своем деле, — мы говорим о главном: о жизни, о ценностях, о мыслях, о чувствах — обо всем, что не попадает в официальные отчеты, о самом личном и сокровенном.

СМОТРИТЕ ТАКЖЕ

Мыло из нарзана и травяная купель: зачем ехать на ферму под Пятигорском

Проснуться с видом на гору Джуца, позавтракать свежим сыром, покормить ушастых коз или прокатиться на коне и побывать на производстве косметики. Рассказываем, как провести уикенд под Пятигорском

Пеллеты в будущее: как на Ставрополье делают топливо из опилок

Выпуск экологичной продукции из древесных отходов наладили в Ессентуках. На производстве уверены: оно не вредит окружающей среде, а сама продукция может использоваться в абсолютно разных сферах