Праздник первой борозды

Мир наших предков был живым — от неба до последнего камешка. Все вокруг обладало душой и требовало уважительного обращения. Язычники знали: земля — это женщина. Чтобы она родила хороший урожай, достойный и удачливый человек должен вскрыть ее плугом и бросить семя. Недаром этот обряд кавказцы называли свадьбой поля и оплодотворением пашни. Проводили его не в определенную дату, а когда земля была готова. В старину знатоки определяли это весьма оригинальными способами — например, садились на поле голым задом. Только после множества церемоний крестьяне с уверенностью начинали весенний сев.

Такие обычаи существовали в самых разных уголках Земли. Дагестан пережил и приход ислама, и социализм, поэтому праздник первой борозды сохранился лишь высоко в горах. Правда, отдельные скептики утверждают, что здесь он был заново придуман в пятидесятые годы местным партийным руководством, но мы им верим лишь отчасти — советская власть, наравне с прочими потрясениями, оставила на древнем обряде свой отпечаток, так что теперь это причудливая смесь языческих ритуалов и мусульманских молитв с неистребимым привкусом эпохи строительства коммунизма. Добавьте гремучий кавказский темперамент, удивительные пейзажи и счастье от окончания зимы, длящейся в горах до полугода, хорошенько взболтайте на извилистых дагестанских дорогах, украсьте веточкой яблони, которая зацветает еще под снегом, и вы получите коктейль, отказаться от которого решительно невозможно.

Ну как не выпить за хороший урожай?

В конце марта — начале апреля один из трех районов лакского селения Балхар принимает гостей. Туда приходят мужчины со всего аула. На длинных столах их дожидаются глиняные кувшины с бузой — ячменным хмельным напитком, похожим на квас, пироги-чуду, вареники-кюрзе и бутылки с водкой. Не хватает только праздничного деревца, на котором развешаны вареные яйца, бублики и сладости, — его ставят лишь аварцы и даргинцы. Кавказское гостеприимство похоже на вид спорта, достойный включения в олимпийскую программу. Все пытаются превзойти щедростью и район, дежуривший в прошлом году, и собственных соседей. Иногородних гостей буквально разрывают на части, так что случается завтракать дважды, обедать трижды, а от десятка ужинов и вовсе прятаться, как заправский партизан.

Больше всего гостей — в доме начальника сельской почты Омара Даудова. Именно ему предстоит сегодня погрузить плуг в землю-матушку. Дело это серьезное: от удачливости пахаря зависит будущий урожай у всех крестьян в округе. Поэтому быть избранным на эту роль — большая честь и огромная ответственность.

Возле ворот переминается с ноги на ногу задумчивая лошадь с ленточками в гриве. Когда-то соху тянули здоровенные быки с раскрашенными рогами, олицетворявшие мужское плодородие. Сейчас сельчане обычно вспахивают отвоеванные у горных склонов крохотные участки на осликах, но для праздника выбрали животное посолиднее. Соха где-то затерялась, ее место занял блестящий плуг с инновационной защитой — старой шиной, надетой на острие, чтобы не вспахать ненароком и всю дорогу до поля.

В доме наслаждаются заслуженным угощением женщины со всего селения — они давно принесли сюда всевозможные яства, а потом еще долго помогали по хозяйству. Мужчины рассаживаются за столом прямо во дворе. Русские салаты стоят вперемешку с лакскими хинкалами, черным горохом и густым толокном. Из глиняных кувшинов льется в кружки белая пенистая жидкость.

— Пей бузу! Без бузы никак нельзя! — подмигивает местный острослов Магомед, звонко чокаясь с Омаром.

Неумолимая спираль

Герою праздника Омару не позавидуешь. Он облачен в вывернутый шерстью наружу тяжелый тулуп и гигантскую лохматую папаху. На ногах — дедовские чувяки, перетянутые кожаными шнурками. Будущий пахарь щурится под жарким весенним солнышком. Но вот бородатый глава села Абдулджалил Абакаров командует по-лакски в мегафон, и короткое пиршество окончено. Пора приступать к делу. Мулла произносит молитву о ниспослании хорошего урожая, старики задумчиво нашептывают ее зернам, согревая их в ладонях. На ворота залезает молодой джигит с кувшином, явно позаимствованным у матери или сестры, — с такими женщины ходят за водой к источнику в центре селения.

Омар торопливо натягивает на папаху целлофановый пакет — против традиции не попрешь, а шапка дорогая и вдобавок чужая. Джигит наклоняет кувшин, вода щедро льется на могучий тулуп. Кто-то подставляет сито, и струя разлетается тысячей мелких брызг. Пусть не будет засухи и ростки пшеницы не узнают, что такое жажда! Взлетают в воздух и падают на процессию россыпи конфет, пригоршни риса и грецких орехов. Да будет урожай обильным, а жизнь — сладкой!

Сельчане гигантской толпой идут через деревню на поле. Старики и дружинники с красными повязками читают молитвы, молодые ребята снимают видео на мобильники. Наконец, Омар под одобрительные возгласы проводит первую борозду.

Сделать это не так легко. Когда на поле лежит снег, пахаря забрасывают снежками. Но сейчас оттепель, поэтому в барашковый тулуп со всех сторон летят здоровенные комья земли. К счастью, традиция запрещает швырять камни — иначе колосья побьет град. Сделав круг, почтальон передает плуг другим мужчинам, и все они под непрекращающимся земляным обстрелом невозмутимо ведут его по сужающейся спирали, пока не вспахивают всю делянку. Да будут побеги нового урожая такими же стойкими!

Под Deep Purple и земля лучше родит

Молодежь радостно бежит обратно в селение, обгоняя пожилых женщин в черных одеждах, хором поющих невыразимо печальную песню. Следом тарахтит маленький трактор. На нем гроздьями висит детвора, в кабине восседают мужчины, а на капоте примостился раскрасневшийся Магомед с цигаркой в зубах, браво размахивающий ослиной челюстью, подобно библейскому Самсону. В узком проезде между домами трактор проваливается в сточную канаву, и новоявленный Самсон летит вверх тормашками.

Начинаются соревнования по бегу. На импровизированной трибуне восседают самые уважаемые люди Балхара с большими фигурами из теста в руках.

— Жаль, бород маловато, — критически говорит один из сельчан. — Раньше на скамейках целый день старейшины сидели. Даже летом в тулупе, и бородища до пояса. С такими не забалуешь! А нынче старики ненастоящие, с бритыми щеками, вот и распускается молодежь…

К недостаточно бородатым аксакалам бегут по очереди через весь майдан дети, юноши и девушки, а потом и взрослые дылды — глаза азартно блестят, руки сами хватают соперника за рубашку. Примчались, перевели дыхание — и на окраину села, где проходят скачки — по-старинному, без седла. Когда-то на празднике проводили собачьи и петушиные бои, но сейчас такие развлечения редки и не вполне легальны. Зато на центральной площади всех веселит выбравшийся из канавы Магомед — папаха лихо заломлена на затылок, в руках — аккордеон, рядом — барабанщик орудует вилками вместо палочек. Советские мелодии плавно переходят в лезгинку, та — в традиционный лакский мотив, который внезапно сменяет, кажется… Deep Purple?

Танцуют все — пятилетний мальчишка с прекрасной выпускницей школы, юный джигит с улыбающейся старушкой. Матери подносят младенцев к окнам, чтобы те тоже видели праздник. Каждый получает свою долю веселья и доброго внимания.

***

Дед Абакар, заранее припасший две огромные кастрюли шашлыка и бутыль чачи, увозит гостей селения куда-то за холмы. Возвращается он лишь поздно вечером, когда команды начальственного мегафона уже смолкли, а музыканты разошлись по домам. Только дюжина горцев сидит, поеживаясь от ночного холода, на длинной череде стульев возле магазина и обсуждает минувший праздник. Скоро им всем предстоит запрягать осликов, доставать инновационные плуги и возделывать поля — благо, праздник прошел как надо, а значит, урожай будет хорошим.

Фото автора