Новые путешествия Гулливера

Известный немецкий фотограф Гулливер Тайс посетил Дагестан и Чечню, чтобы сделать вместе с писателем Штефаном Ортом книгу о России. И, судя по его рассказам, очередная история о путешествиях Гулливера окажется не менее увлекательной, чем предыдущие.

«Родители мечтали, чтобы я стал особенным»

— Почему у тебя такое странное имя — Гулливер?

— От меня тут мало что зависело. Родители мечтали, чтобы я стал особенным, и искали имя, которого ни у кого нет. К тому же они музыканты, и хотели, чтобы оно было благозвучным. Наконец, им просто нравилась книга Свифта — ее воспринимают как детскую, а на самом деле это политическая сатира.

Поначалу мне из-за такого «подарка» доставалось — дети смеются над каждым, кто не такой как все. Но теперь, когда я наполовину художник, имя мне подходит. И ему соответствуют мой высокий рост и постоянные путешествия.

— Только вместо записок о странствиях ты делаешь снимки.

— У меня с детства зависимость от путешествий, и я искал профессию, которая с ними связана. Фотографией занялся в 15 лет. Это была любовь с первого взгляда. Камера придает смысл поездкам даже в сложные и опасные места.

— Я знаю, и в России, и на Западе мало кто хорошо зарабатывает фотографией.

— Да, конкуренция высока. Наверх пробиваются только лучшие. Но в таком случае ты богат и знаменит. Не поп-звезда, но привлекаешь внимание.

Моя карьера была очень успешной. Причем не без помощи России. В кризис 2008 года европейским фотографам пришлось нелегко, а я компенсировал потери на Западе работой с русскими клиентами. Но за последние два года много российских журналов, для которых я снимал, умерли. К тому же рубль упал, а я мыслю в евро. Так что я или не по карману, или вынужден работать за полцены. Да и российские коллеги наступают на пятки, их уровень значительно вырос.

— Как ты попал в Россию?

— Мы с двумя друзьями-иллюстраторами надумали посетить Москву. Чтобы общаться с людьми и жить нормальной жизнью, а не бродить с путеводителем по туристическим местам, выслали портфолио. Последовал контракт, за ним другой, третий… Я побывал в России 60 с лишним раз, каждая поездка длилась не больше двух недель.

— Ты фотографировал известных российских актеров и писателей…

— Мне, как иностранцу, проще работать с местными знаменитостями, поскольку я их не знаю и испытываю перед звездой не больше пиетета, чем перед каким-нибудь уродцем. От этого выигрывают все. Конечно, всякий раз я готовлюсь, знакомлюсь с их творчеством, создаю концепцию. Просто поставить человека у белой стены скучно.

— Чем отличается работа в студии и в поле?

— В поле снимаешь живой изменчивый мир, который невольно меняешь своим появлением. Я большой, высокий и некрасивый и поэтому привлекаю ненужное внимание. Надо либо действовать молниеносно, либо сперва сделать несколько плохих фото. Потом людям становится скучно следить за тобой, они теряют интерес, реальность возвращается, и наступает мое время. Я не хочу смущать и быть невежливым, но выбора нет. Если все улыбаются в камеру — это не искусство.

— Ты часто комбинируешь два снимка. Мне запомнилась работа, где «рифмуются» снятые в Дагестане отрубленная баранья голова и портрет Карла Маркса.

— Головы коммунистического классика и барана определенно имели много общего — цвет, лохматость… Как и у этого барана, активная жизнь Маркса в России закончилась, но перемены такие медленные, что он все еще здесь. И не только он. Вчера здесь, в Дагестане, мы видели памятник Сталину… Комбинирование создает новые качества — аллюзии, сочетания линий и красок. Во время работы я ищу не одно удачное фото, а идеальную историю, в которой снимки работают вместе.

— Удалось найти?

— Конечно, нет. Хотя пытаюсь уже тридцать лет. Я счастливый человек, но своими работами я никогда не удовлетворен. Кого-то подобное ощущение вгонит в депрессию, а для меня это — мотор.

В Кавказ надо погрузиться

— Расскажи про свои визиты на Кавказ.

— Впервые я приехал в Дагестан три года назад по заданию журнала «Вокруг света». Тогда я увидел «традиционную» сторону общества, сейчас — современную. Я был почти в том же месте, а кажется, будто посетил две разных страны.

Меня поражает насыщенность Махачкалы, немыслимые сочетания. Где-то нельзя прикасаться к женщине, и в том же районе буйствует дискотека. Чтобы это понять, надо здесь жить, а возможно, и родиться. Каждая секунда несет нечто новое. Я отдыхаю на пляже, рядом парни качают пресс и выглядят угрожающе. Подходят, предлагают побороться. Я отказываюсь: они — профессионалы, а я только выгляжу сильным. Страшновато, но выясняется, что ребята очень дружелюбны. И мы идем на странную вечеринку и в танцевальный клуб, где каждый норовит прочитать гостю из Гамбурга стихи на немецком и специально для меня поет оперный тенор…

— Вы заехали и в Чечню.

— Мы со Штефаном провели в Грозном три дня. Как и в Дагестане, гостили у каучсерферов. Грозный недалеко от Махачкалы, но ощущения от городов принципиально разные. В Дагестане я на 99% чувствую себя в безопасности. В Чечне слишком много вооруженных до зубов полицейских. Дагестан для меня реален: реальные проблемы и гостеприимство, реальные грязь и красота, реальный хаос. А Чечня — это абстракция. Она выглядит как нечто среднее между Германией и Россией, однако основа у нас иная. В Баварии немало традиционных деревень, но современное общество, серьезно изменившееся даже на моей памяти. Оно открытое, там можно делать что угодно — в отличие от Кавказа. В Чечне даже в маленьких селениях все чисто, покрашено, организовано. Непонятно, как этого добились, но возникает странное чувство, которое я раньше ощущал лишь в Северной Корее. Для меня это не Россия.

— А в неприятности вы попадали? С еху, как персонаж Свифта, не сталкивались?

— Нет, все было здорово. Даже если бы мы во что-то вляпались, оно бы того стоило. Кавказ — очень разнообразный регион. Жаль, что снаружи его мало знают. Но тем лучше для меня — я получил эксклюзив!

— Что бы ты сказал тем, кто отважится поехать за таким же эксклюзивом?

— В эту жизнь надо погрузиться. Если сидеть в отеле и ждать, когда на тебя снизойдет абсолютная красота, будешь разочарован. А главное ощущение от Кавказа — невероятное гостеприимство, буду рад вернуться сюда снова.

Уверен: здесь можно путешествовать много месяцев и не соскучиться. За каждым углом, каждой дверью поджидает нечто удивительное — или дерьмовое. Так повсюду в России, но здесь особенно — из-за смеси стилей, традиций, образов жизни. Каждая секунда может принести сюрприз. Поэтому неделя на Кавказе была одной из самых насыщенных в моей жизни. Она сама кажется целой жизнью! Не хотел бы остаться здесь навсегда, но каждое путешествие — просто фантастика! Мне сложно это выразить словами. Поэтому я фотограф, а не писатель. Пусть за меня говорят снимки.