«Главное музон, остальное мелочи»

Дагестанскую группу «Нееет, ты что» с завидной регулярностью приглашают на престижные музыкальные фестивали. В июне коллектив выступил в Петербурге на Stereoleto, а уже 31 июля сыграл в московском саду «Эрмитаж» на Chess&Jazz. В чем предназначение музыки, должны ли быть у музыкантов табу и кто в группе романтик, а кто — реалист, нам рассказали Расул Махалиев (вокал/гитара) и Шабан Абдуллаев (ударные).

«Скоро выпускаем новый альбом»

— Это обычная практика, когда песням меняют аранжировку специально под формат фестиваля?

Шабан: Конечно. Если все грамотно сделать, песни становятся не хуже и не лучше, просто музыка приобретает другой характер. Для выступления в Москве на Chess&Jazz — джазового звучания прибавили.

Расул: А на Stereoleto сделали его более рокерским. Чтобы народ мог подвигаться под наши песни. Потанцевать. Где-то будет другой фестиваль — сделаем другую аранжировку. Разумеется, если она будет подходить нашим песням. Скажем, на трэш-металл-фестиваль мы не поедем.

— Что больше всего радует на фестивалях?

Шабан: То, что люди напевают наши песни, знают тексты. Это отрадно. К тому же основная аудитория — люди молодые… в отличие от меня (смеется). И участие в таких фестивалях помогает соприкоснуться с их весной и вспомнить собственную молодость.

— На Chess&Jazz вы выступили на разогреве — открыли второй день фестиваля. После вас было еще несколько групп, а вечером на сцену целый Агутин поднялся. Нет опасений, что кто-то вообще может забыть, что в самом начале звучал коллектив из Дагестана?

Расул: На фоне Агутина нас, конечно, могут подзабыть. Но кому надо, запомнят. Не будем же мы требовать, чтобы самое лучшее время на фестивале нам выделили. Но однажды мы к этому придем. Я же вижу, что наша популярность растет. Скоро выпускаем новый альбом, и люди его ждут.

«Сидишь, мучаешься, весь мозг мира подключаешь»

— Как образовалась группа «Нееет, ты что»?

Расул: Это произошло года два назад. Каждый из нас занимался каким-то своим проектом. Рамазан, к примеру, сочинял рэп, он битмейкер. Мы с Эскандером играли в группе Cosmic Dance. Как-то скооперировались, все же друг друга знали. Даже не помню, кто первый предложил: «А давайте вместе что-нибудь сделаем». Мы не задумывались — это будет долгий проект или споем пару песен и разойдемся. Вот, сочинили уже песен тридцать и расходиться не планируем.

Шабан: Я присоединился к группе чуть позже. Всех ребят знал: они часто приходили ко мне, мы вместе что-нибудь играли, просто для себя. Где-то полгода назад их барабанщик по семейным обстоятельствам был вынужден покинуть коллектив, а группе нужно было срочно куда-то выезжать. Мы порепетировали пару раз, и все как-то завертелось.

— Кто придумал название группы?

Расул: Художница, которая рисовала нам афишу. Кто-то из ребят предложил ей: «Название группы тоже сама придумай». Она ответила: «Нееет, ты что». Мы так и оставили.

— Короче, с названием не сильно заморачивались.

Расул: Главное музон, остальное мелочи.

— Долго искали собственное звучание?

Расул: Сработались мы быстро. А на счет звучания так скажу: мы его до сих пор ищем. Продолжаем добавлять маленькие штрихи, экспериментировать. Главное, что все идет на кайфе. Тогда и песни получаются кайфовые.

— Сколько времени уходит на написание трека?

Расул: По-разному. Я заметил, всем нравится наша песня «Вантаблэк». Ее за 15 минут написали. А бывает, сидишь, мучаешься, весь мозг мира подключаешь, а получается какая-то шляпа.

— Как можете охарактеризовать жанр, в котором играете?

Шабан: Фьюжн. Это смесь джаза, рока, поп-музыки, фанка. Ребята в группе многоплановые. Слушают сложную музыку — от Хендрикса до Майлза Дэвиса. И хорошо ее понимают. Отсюда и многожанровость.

— Шабан, как самый старший в группе, дайте небольшую характеристику каждому из участников.

Шабан: Философствующие ребята — всем подойдет. Расул — немного романтик. Рамазан — человек более реалистического склада ума, но при этом тонкая натура. Арсланбек — пытливый, любознательный. Эскандер — очень педантичный, аккуратный.

— А вы?

Шабан: Да что я. Незамысловатый человек и полупрофессиональный музыкант.

«Музыка — это веселая печаль»

— Кому заходит ваша музыка?

Расул: Как правило, это творческие люди: художники, фотографы, поэты. На концерты в основном приходит хипстерская тусовка. Модные такие. Мы сами не такие модные, как наша аудитория. Но вообще, нас и простые работяги слушают. Знаю ребят, которые на стройке пашут, а потом приходят домой, включают нашу музыку и кайфуют.

— Когда вас в последний раз хейтили?

Расул: Чтобы жестко — не было такого. Конструктивную критику, конечно, слышим. Да и сами друг друга покритиковать можем.

— То есть претензий в духе «чего это вы тут свой джаз/поп/рок играете» от консервативных граждан не было?

Расул: Не припомню такого. У нас же нет призыва к саморазрушению, к употреблению наркотиков или алкоголя. Наши песни о душевных переживаниях. Я хочу, чтобы наш музон заставлял задуматься. Чтобы наши слушатели проделывали какую-то внутреннюю работу.

— Когда лучше сочиняется: когда на душе кошки скребут или радостно поют птички?

Расул: Блюз — это когда хорошему парню плохо. То же самое можно сказать про любую качественную музыку. Творчество напрямую связано с болью. Когда мне весело, я не могу играть. А вот накрывает печаль, и руки сами тянутся к гитаре. Музыкант — травмированный человек. И музыка — это его способ помочь себе. Это его выхлоп.

Шабан: Я скажу по-другому. Блюз — это когда хорошему человеку было плохо. А потом вдруг стало хорошо. Музыка — это веселая печаль. Творчество начинается с грусти — это верно. У каждого человека есть свои рубцы. Но через грусть музыкант приходит к радости. Это конечная цель.

— С рубцами мы разобрались, без них никуда. А насколько важна дисциплина?

Расул: Музыкант как строитель. Если строитель будет работать, только когда на него находит вдохновение, много он домов построит? Хочешь не хочешь, а надо брать гитару и пахать. Берешь аккорд, чувствуешь, что не то, — в «корзину» его. Напеваешь что-то, понимаешь, что фигня, — забываешь. Работаешь, пока не получится… а потом еще пару часов сверху. В идеале. В действительности — иногда просто времени не хватает. Вот некоторые говорят: «Зарабатывать искусством нельзя». Я считаю, что это чушь полная. Музыкой надо зарабатывать, потому что это дает возможность больше ею заниматься. Тебе не надо восемь часов работать, а потом приходить на репточку и бренчать что-то, держа в голове бесячую мысль: «Завтра с утра опять на работу». Но я верю, что мы станем популярными. Уже становимся.

— А если через года два-три вы не добьетесь популярности, группа «Нееет, ты что» продолжит свое существование?

Расул: Думаю, продолжит. Популярность — это хорошо, но объединяет нас музыка.

Табу и люди с другим мышлением

— У «Нееет, ты что» есть какие-то табу?

Расул: Я скажу только за себя, но, думаю, ребята из группы подпишутся под моими словами. Не развращать, не унижать людей своим творчеством. Можно петь о чем-то мрачном, депрессивном, хоть о тех же наркотиках. Но петь о наркоте и пропагандировать наркоту — это разные вещи. Важен посыл. Зачем ты вообще запел о наркоте или о бренности всего сущего? У гитариста группы King Crimson спросили: в чем смысл их музыки? Он ответил: «Показать, как ничтожен этот мир». Но не для того, чтобы разочароваться в нем. А для того, чтобы попытаться сделать его чуть лучше. Я не понимаю панковских ребят, которые поют: «Убей себя» или «Сдохни от бухни». Что может произойти, если такие песни на какой-нибудь мефедроновой вечеринке услышат их собственные дети? Или вот Джи-Джи Аллин, который выскакивает на сцену голый и обмазывается дерьмом на публике… это что? Поэтому на вопрос, «Можно ли музыкантам запрещать о чем-то петь», так и тянет ответить: «Можно. И нужно». Но тут же возникает другой вопрос: «А кто это должен делать?» Точно не государство. Не какой-нибудь условный комитет по цензуре. Это может делать только сам музыкант. Музыкант сам себе должен быть и храмом, и сводом законов.

— С кем из известных музыкантов у «Нееет, ты что» мог бы получиться хороший трек?

Расул: Я бы предложил кандидатуру Камаала Уильямса. Это английский музыкант, на данный момент — один из самых интересных. Чем-то напоминает нас. По-своему двигается в индустрии. Обычный бродяга с улиц. Получится ли когда-нибудь записать с ним трэк? Ну, для этого как минимум нужно выбраться в Англию. А сейчас такое время: мы же все закупоренные.

— Хотелось бы развивать карьеру за рубежом?

Расул: В том то и дело — хотелось бы остаться здесь. А за рубеж выезжать только с концертной программой. Дагестан — моя родина, я здесь хочу жить. Но не исключаю, что однажды все-таки придется уехать. Почему музыканты в Европу хотят? Там музыкальная индустрия развита. А у нас что?

— А действительно, что у нас?

Расул: А в Дагестане у нас даже своего места для репетиции нет. Репточка есть, но она не наша. Платишь за три часа и играешь. Я несколько раз обращался в минкульт с просьбой выделить нам пространство. Мы сами сделаем там ремонт, сами все купим. Просто дайте место, где мы могли бы творить. Полно зданий в Махачкале. Но я не верю, что однажды нам выделят такую зону.

— Ну представляешь себе, что будет, если каждый начнет приходить в минкульт и просить пространство для творчества?

Расул: Если каждый начнет, будет каша. А если те, кто уже чего-то достигли и могут показать результаты, то почему бы и не помочь таким ребятам? Мы делаем продукт, пишем музыку, снимаем клипы. Вот, оцените нас. Знакомые просят — сыграйте большой концерт в Махачкале. Но где?

— Если все же устроите сольник в Махачкале, много людей придут?

Расул: Фурор будет. Из-за пределов Дагестана сюда приедут. Я знаю, что говорю. Если сделать качественную рекламу, наш сольник привлечет много внимания.

— А песен на полноценный сольный концерт хватит?

Расул: Программа есть. Даже если будем к себе предельно строги, отберем только самые-самые песни и обнаружим, что на сольник не хватает, позовем кого-нибудь на разогрев. У нас много талантливых музыкантов.

Шабан: Было бы неплохо организовать «лабораторию», где встречались бы люди с другим мышлением. Чтобы все творческие люди варились в одном котле и создавали новые эмоции.

«Интересно написать музыку к мультфильму»

— Какому фильму подошла бы ваша музыка?

Расул: В Москве, когда мы работали над последним альбомом, нам предложили записать музыку к фильму. Правда, уже не помню к какому. Так и не срослось, но это был бы хороший опыт. Вообще, было бы интересно написать музыку к мультфильму. Дети самые придирчивые критики. Поэтому в хороших мультфильмах всегда звучит такой классный музон. Возьмите «Ну, погоди». Там вся музыка — шедевр.

Шабан: Или к молодежному фильму. Для людей, которые только-только начинают обретать себя.

— В чем предназначение музыки?

Расул: Немного расширить человека, его границы. Может, сделать его чуточку лучше. Благодаря хорошей музыке человек начинает чуть тоньше себя понимать, а следом за собой — и мир.

— И напоследок: какая мелодия играла у вас в голове сегодня утром?

Расул: У меня сегодня в голове пусто было (смеется).

Шабан: У меня всегда звучит джаз. Конкретно сегодня — мелодия из альбома Кристиана Макбрайда «А family affair».