Платье, шапка, два платка

В арт-центре Мадины Саральп, что находится на улице Лермонтова, 2а в Нальчике, нет ни одного экспоната, за которым бы не стояла история — человека, семьи или целого народа. Тут и шкатулки, и швейные машинки, и старинные утюги, и фамильные сундуки. Сегодня расскажем о пяти экспонатах, которые за десять лет существования центра стали едва ли не культовыми.

Самая первая и важная шапочка

В выставочном зале на первом этаже под стеклом хранится пурпурная национальная шапочка с навершием в виде птички, сидящей на яйце. Экспонат можно смело назвать и случайной, и знаковой находкой. Старинная вещь попала в руки Мадине Саральп, когда та еще была первокурсницей. Студентка шла по рынку и увидела, пожалуй, самую странную картину, какую можно увидеть среди овощных рядов, — старинную шапочку, лежащую поверх мешка картошки.

— Бабушка, которая ее продавала, решила, что я собираюсь забрать ее ради птички — переплавить. Тогда это была распространенная практика, покупали с рук старинное серебро и переплавляли на цепочки, — вспоминает Саральп. — Я сказала, что ни за что не переплавлю. Разве так можно? И ей, конечно, стало неловко.

Женщина попросила Мадину прийти на рынок на следующий день. Так к шапочке, за которую, к слову, Саральп отдала всю стипендию, добавилась половинка верхней декоративной застежки нагрудника. За украшение пожилая женщина денег не взяла, сделав подарок будущей основательнице модного дома.

В отличие от «картофельной» шапочки, часть застежки хранится не в витрине, а в специальной шкатулке, что не помешало крючку стать даже более значимым. В некотором смысле — пойти в народ.

— Крючок, то есть изображение птицы на нем, стал символом арт-центра, его не раз повторяли современные ювелиры и мастерицы, — говорит Мадина. — Это, конечно, уникальная вещь, в которой сразу и солярный знак, и знак воды — вот этот как бы рыбий хвостик, и птичка.

Наряд с фотографии

Другой экспонат тоже попал к Мадине нетривиальным способом. Платье «переехало» прямо из семьи, в которой хранилось больше века.

— Однажды на пороге арт-центра появилась бабушка в сопровождении двух женщин и сказала, что платье должно быть именно здесь. Она пришла практически как на «Поле чудес»: с соленьями, вареньем, арбузом и картиной с изображением Эльбруса, — рассказывает Мадина Саральп. — Когда сопровождающие начали рассказывать о жизни бабули и ее сына, я поняла: это тот случай, когда не могу отказать.

Бабушка жила вместе с сыном, у которого проблемы с опорно-двигательным аппаратом. Именно парень написал картину, но в той части дома, где находилась мастерская, потекла крыша.

— Так совпало, что на тот момент у меня не было средств, чтобы выкупить платье, — вспоминает Мадина. — Я сказала об этом прямо, и бабушка ответила, что помолится, и у меня появится именно эта сумма.

Спустя пару дней к Саральп за свадебным платьем для дочери обратилась постоянная заказчица. Женщине нужно было уехать, и она оставила деньги, сказав, что заберет наряд по возвращении.

— Сумма была ровно та, что назначили за старинное платье. Естественно, ни на что другое я ее потратить уже не могла, явно ведь бабуля постаралась, — смеется Мадина.

Дело было не только в деньгах и поразительных совпадениях. Платье не давало Мадине Саральп покоя, она была уверена, что где-то видела его. Предмет гардероба удалось отыскать в архивах фотографий в одной из групп в соцсетях.

— Запомнилось оно, потому что рядом с ним было еще одно, с необычной вышивкой. Я даже обратилась в республиканский архив: фото в той группе были именно оттуда. Выяснилось, что ко мне на порог явилось не просто похожее, а именно это платье. Его сшили на заказ в паре с тем необычным для двух сестер. Одна из них погибла, но много десятилетий платья оставались в семье. В 80-х то с необычной вышивкой продали в музей. Позднее мы нашли его в фондах, но сохранилось оно похуже. Самое поразительное в нашем платье то, как по нему можно разглядеть историю семьи, тех женщин, что носили его, хранили, где-то перешивали под себя, где-то чинили и передавали своим дочерям, внучкам, племянницам.

Вместе с платьем в арт-центр попали платок и два одинаковых браслета, которые девочкам также заказал отец. Саральп говорит, что в Кабардино-Балкарии такие не делали — здесь лишь добавили национальный орнамент к привезенной откуда-то основе.

Рядом со спрятанным под стекло старинным платьем стоит манекен с современной репликой. В арт-центре изучили пошив, фасон, ткани оригинала и воспроизвели старинный предмет одежды с использованием современных технологий и аналогов текстиля.

Платья двух сестер

История о том, как в арт-центре появилось платье Аминат Эльмесовой — именно ее Мадина Саральп ласково называет бабушкой или бабулей, стала лишь началом. Следом в коллекцию попали еще два предмета гардероба, на этот раз из семьи Кожоковых.

Верхние распашные платья, а также нижние юбки и аксессуары лежат в больших стеклянных витринах друг напротив друга. Первое — темное, сдержанное, с тонкой вышивкой, заставляющее замереть и затаить дыхание. Второе — светлее, зеленое, с неожиданными переливами, такое легкое, что кажется нереальным. Рядом фотографии Нонны Анзоровой и Жаншир Кожоковой в этих самых платьях. И наряды, и фотографии сохранила Феня Кожокова, племянница женщин.

— Когда я выставила платье Эльмесовой, посмотреть на него в арт-центр приходили целыми семьями, — рассказывает Мадина Саральп. — Так на нашем пороге оказалась Феня, потрясающая женщина, которая стала мне старшей подругой.

Феня Кожокова хранила наряды своих тетушек дома. Платья шила сама Жаншир, которая была профессиональной портнихой.

— Представляете, сколько пришлось пережить женщинам с этих фотографий? Женщинам, рожденным до революции, прошедшим через репрессии, — говорит Саральп.

Двух близких сестер репрессировали, их самих сослали в Казахстан. Женщинам приходилось менять имена и скрывать биографию, но они сохраняли свою культуру, традиции и те самые национальные костюмы. Нонна и Жаншир берегли платья, хотя порой одалживали их невестам, которые не могли позволить себе праздничных нарядов.

Саральп объясняет: текстиль недолговечен — на сохранение платьев из тончайшего китайского шелка, многослойных, с аксессуарами, необходимо тратить много сил. Феня Кожокова занималась этим много лет, а когда в 2020 году ее не стало, ее дочь, Лейла Наурузова, передала платья в арт-центр, чтобы память о семье и дальше не разрушалась.

Платки двух полюсов

Драматичную и заставляющую осознать силу духа историю в арт-центре действительно не забывают. Она живет в копиях фотографий, в рассказах и, конечно, вещах.

— Помимо платьев нам отдали совершенно невероятный платок, — говорит Мадина Саральп. — Тетушки Фени Кожоковой и ее мама Дыгана, оказавшись в Казахстане, продолжали создавать прекрасные вещи. Например, вышивать платки. Это, можно сказать, помогло им выжить.

Черный платок вышит тамбурным швом и настолько тонкий, что сам факт его существования кажется невероятным. На фотографиях аксессуар наброшен на плечи то одной представительницы семьи, то — другой. Спустя десятилетия нежнейшая сетка во многих местах расползлась, но сдержанность и изящество линий вышивки прекрасно видны и сейчас.

— Обратите внимание: в рамке над этим платком располагается еще один, тоже исторический, но в ином смысле, — отмечает Саральп. — Это творение модного дома Hermès.

Платок — из серии «Всадники Кавказа» с черкесскими мотивами, что вышла в 2015 году в 12 цветах. В интернете можно найти историю, как некогда живший в Нальчике глава католической миссии отец Лоран через знакомую «сосватал» заграничному модному дому идею использовать эти мотивы. Мадина Саральп рассказывает, что платок, ставший теперь экспонатом, тот самый отец Лоран ей и подарил.

— Сказал, я точно не стану носить его на голове, — улыбается Саральп.

В паре со старинным черным платок Hermès составил выразительную пару, демонстрирующую два полюса восприятия национального характера. Сдержанность и строгое соблюдение традиций против едва ли не китчевой яркости, трансформирующей обычаи и проецирующей их в будущее.