Сексолог Амина Назаралиева: «Нравственность не работает»

Амина Назаралиева — врач-психотерапевт, сексолог и соучредитель частной московской психотерапевтической клиники. Свою профессию она выбрала, наблюдая за жизнью на малой родине — в Дагестане. О том, как гендерное неравенство и отсутствие информирования влияют на сексуальную жизнь людей на Кавказе и по всей стране, специалист рассказала «Это Кавказ».

Меньше неравенства — больше удовольствия

— Задам сразу главный вопрос: почему в XXI веке в России говорить о проблемах в сексуальной сфере все еще неприлично? И на детей, когда они спрашивают о ней, шикают?

— Потому что у нас поколения живут в ощущении, что это что-то стыдное, о чем не стоит говорить, а уж если там проблемы — то надо их скрывать. Потому что хороший секс для мужчин — это когда классно и весело, а для многих женщин, поверьте, я это говорю как врач, — «когда не больно». И у этого стыда всегда масса причин, которые тянутся из детства: суровые родители, патриархальное окружение и самое страшное и частое — изнасилование, о котором нельзя говорить и которое нельзя забыть.

Есть интересные наблюдения, как меняется отношение к сексу в разных странах. Чем меньше гендерных стереотипов в стране, чем больше гендерного равенства, тем больше удовольствия получает женщина от секса, да и в целом сексуальное поведение и проблемы женщин очень похожи на мужские. При этом в Иране и Турции картина плачевная.

У нас в стране царят двойные стандарты, о гендерном равенстве даже на простом зарплатном уровне мы можем только мечтать. Поэтому наш человек в общей массе не готов признать, что о сексе можно говорить так же открыто, как о любом другом аспекте жизни, и что все мы все можем получать удовольствие от секса и не страдать.

— Зато мифов в этой области тьма. Как старые: отсутствие секса вредно для здоровья, так и новые: вибраторы нормальная женщина не покупает.

— Вибратор — это нормально, и покупать его не стыдно, хотя интим-магазины у нас оформлены так, что человеку туда войти неловко. Отсутствие секса никак не скажется на вашем здоровье, и уже доказано, что один процент людей на планете — асексуалы, и это тоже нормально.

— Сексологи в СССР назывались сексопатологами. Отношение к ним среднестатического гражданина прекрасно показано в советском фильме «Не сошлись характерами», когда из кабинета сексопатолога Кулькевича вылетает немолодая дама с криком: «Да вы не представляете, что он мне предложил!» Трудно ли человеку сейчас обратиться к вам за помощью?

— Женщины легче признают, что у них есть проблема, которую можно решить только в кабинете сексолога. А мужчины откладывают поход до последнего, пройдя уже десяток урологов, перепробовав все варианты — от антибиотиков до стимуляции другими женщинами. И только когда уже ничего не срабатывает, прислушиваются к словам уролога, что нужен другой специалист. И им, как правило, неловко, они пытаются шутить и даже флиртовать, стараются произвести на врача впечатление.

— Как думаете, новый век, интернет, относительная легкость в получении информации — что-то меняют?

— Да. Например, женщины на Северном Кавказе стали говорить на эти темы хотя бы между собой. Они могут обсудить какие-то проблемы, просто рассказать о них. О пережитом в детстве сексуальном насилии, например. Это очень трудный разговор, ведь, скорее всего, самые ближайшие родственницы в ответ тебе скажут: молчи, не вороши прошлое, не позорь семью!

Почему на Кавказе секс — это стыдно

— У вас, наверное, есть пациенты, которые приезжают с Кавказа. Насколько их проблемы отличаются от тех, кто живет в других регионах страны?

— Конечно, есть разница. Во-первых, все эти установки, что «секс — это запретное и стыдное», они там ярче выражены. Стыд мешает получать удовольствие. Я знаю случаи молодых пар, когда муж хотел бы, чтобы его жена была счастлива в постели с ним, но она не может из-за зажатости. Как правило, в анамнезе там — семейное насилие, и девушки приносят эти травмы и эту боль в свою новую семью. Как правило, сексуальный опыт нашей женщины — это один-единственный мужчина. Ко мне присылают молодых женщин с вагинизмом, который нередко возникает в результате изнасилования, случается, что супружеского изнасилования в первую брачную ночь. Да и это никого особенно не волновало бы, но она не может зачать ребенка.

— Наверное, в таком случае может помочь терапия. Но что толку оставаться в таком замужестве?

— Может помочь терапия, может помочь ЭКО. И я где-то с вами согласна, что «легче поменять мужа». Но у девочки бывают разные обстоятельства: она зависима экономически, ее семья не принимает ее назад, ее собственные установки не дают ей ничего поменять. Тут специалист должен быть очень осторожен в советах и оценках.

«Терпи и улыбайся»

— Вот о специалистах. Много ли среди них некомпетентных людей, да и просто мошенников без нормального образования?

— Мне часто приходится иметь дело с последствиями некомпетентности психотерапевтов, когда людей травмируют «самавиноватингом» и «ради сохранения семьи — терпи и улыбайся». Если врачебная сфера хоть как-то регулируется, то в случае с психологами никакого контроля нет вообще. Любой человек может прослушать трехмесячные курсы и заявить себя психологом.

— А еще есть интернет-коучи. У них миллион подписчиков, которые слушают их как святое писание, и там чаще всего фигурируют авторские методики.

— Вот эти авторские методики, этот «особый» путь, когда нам якобы не подходят западные лекала — это все ерунда. Сексология — наука, которая помогает людям. А люди в России не особенно отличаются по своим характеристикам от людей за ее пределами. А все эти «авторские особенные методики» — это либо какие-нибудь престарелые заведующие кафедрой, которым хочется оставить свой след в науке, и они вынуждают всю кафедру заниматься этой ерундой вместо того, чтобы следовать научным принципам, либо просто мошенники.

К сожалению, в области психотерапии очень много злоупотреблений всякого рода. Помимо того, что жертву преступления обвиняют вместо того, чтобы оказать реальную помощь, часты случаи эксплуатации пациентов — как сексуальные, так и, скажем так, бартерные.

— Как это?

— Я тебе — терапию, а ты мне — маникюр. Или окно вымой. Возможно, такие вещи условно-нормальны в очень бедном регионе, где доктору несут вместо денег курицу, но этого точно не должно быть в Москве XXI века.

Психиатрия — это про человеческое достоинство

— Вы проходили ординатуру по психиатрии. Вам это всегда было интересно?

— Я в школе любила читать Достоевского, заглядывать в эти темные уголки души, меня это захватывало. А в 10 классе мне в руки попал Фрейд. Не думаю, что я многое поняла тогда, но ощущение, что мне интересно, как устроена голова человека, осталось.

В институте я решила стать неврологом. Но неврология разбила мне сердце: я получила четверку. Четверка у круглой отличницы! А психиатрия у нас началась на пятом курсе, и я поняла, что вот это та самая область, которая мне интересна. Но занятия у нас проходили в клинике Корсакова, и я до сих пор помню, как открыла входную дверь и мне в нос ударил запах мочи. И я поняла, что ничем подобным заниматься не хочу.

Но все решил случай: я выиграла стажировку в Германию, в университет Марбурга. Тот самый, в котором учились Ломоносов и Пастернак. И вот психиатрическая больница, которую я увидела там, она открыла мне глаза. Психиатрия — это про человеческое достоинство. И потом уже я прошла ординатуру в Московском НИИ психиатрии и много училась своей профессии в разных уголках земли.

— Но вы не стали психиатром «общей практики», а выбрали сексологию.

— Мой интерес к этой научной сфере — результат многолетних наблюдений за отношением к сексу на Кавказе. Там царит репрессивное отношение к женской сексуальности, как к чему-то страшному, опасному, что нужно непременно подавлять, иначе произойдет катастрофа вселенского масштаба.

Я родилась в Москве, но в Дагестане жили мои дедушки-бабушки, и каждый год мы приезжали летом — на свадьбы, похороны и просто отдохнуть на море. Вот мы — дети, мы хотим купаться, но нам говорят, что этого уже делать не надо, что такой купальник — это аморально. Потому что мы большие. На свадьбах все следят за длиной твоего платья, нас ругают за то, что во время танцев мы смотрим партнеру в глаза, за то, что наша лезгинка слишком раскованная и длится на три секунды дольше, чем диктуют приличия. Я помню бесконечные комментарии на тему «как себя вести, чтобы о тебе не подумали плохо», потому что если это случится, то пятнает всю семью.

Все это касалось только женской сексуальности, мальчикам позволялось все. Получается, что вся культура отношений в семье выстроена на подавлении женщины и того, что она может захотеть.

Секспросвет — это не огурец в презервативе

— Все говорят, что нужен секспросвет в школах. Мой личный опыт десятилетней давности: разговоры об этом заканчивались ничем. Специалистов нет, родителям не нравится вид презерватива, натягиваемого на огурец.

— Сексуальное образование — это, прежде всего, разговор о личных границах ребенка. О том, что нельзя позволять себя трогать и что надо обязательно рассказать об этом взрослому, которому ты доверяешь. Это нужно с младшей школы детям говорить. А тем, кто старше, надо рассказывать о согласии, о границах не только своих, но и другого человека. Есть статистика Всемирной организации здравоохранения: каждая пятая женщина в мире стакивается с сексуальным насилием в детстве. Часто это происходит дома. И это те самые дети, которые могли бы рассказать, если бы с ними об этом говорили. Это самое важное, а не огурец в презервативе.

Родителям, которые против, я обычно говорю: прежде чем сажать ребенка за руль, мы учим его правилам дорожного движения. Ребенок все равно будет кататься. Хорошо бы, чтобы он был при этом пристегнут. Чтобы на голове был шлем, чтобы он знал, что будет, если выехать на встречку. Секс — это то же самое. Ребенок будет ездить, почему вы против ПДД? Некоторые правильные решения очень сложные и требуют, чтобы мы сами менялись, если наши собственные установки противоречат здравому смыслу.

— Многие считают, что это приведет к безнравственности. Поэтому вместо уроков сексуальной грамотности предлагаются уроки морали, проводимые духовным лицом.

— Исследования показывают: чем лучше дети информированы, тем позже они начинают сексуальную жизнь и тем тщательнее защищаются. Нравственность не работает. На этом обожглись те же американцы. В США есть масса консервативных штатов, где в школах детям внушали, что необходимо воздержание и сохранение девственности до брака. Это всегда и везде заканчивается одинаково: дети врут и прячутся. Нет, они искренне хотят оставаться девственниками, они не хотят огорчать свои традиционные семьи. Но на деле выходят только незапланированные беременности и аборты. На том же Северном Кавказе девушки практикуют сексуальные активности, которые сохраняют девственную плеву в целости и сохранности. И я также знаю о чудовищных случаях подпольных абортов в Дагестане — без обезболивания!

Сексуальное образование в школе должно стать обязательным. У нас в стране эпидемия ВИЧ, потому что мужчины не любят предохраняться. И вот ты можешь всю жизнь быть послушной девочкой, выйти замуж девственницей и в сорок лет получить ВИЧ от загулявшего мужа, который считает, что обливания члена мирамистином после незащищенного полового акта с другой женщиной вполне достаточно.

— Но кто должен говорить с детьми о сексе? Родители? Учителя? Психологи?

— В мире этим занимаются секс-эдьюкейторы, но это не врачи. У нас таких специалистов нет, и это сложная проблема, в решении которой должны участвовать все. В школах — специально обученные психологи и учителя, которые должны четко знать, как им реагировать, если ребенок рассказывает им, например, о семейном абьюзе. И родители должны быть готовы отвечать на неудобные вопросы детей, которые в очень раннем возрасте, к примеру, увидели порно. Не в 13 лет, а в шесть. Ничего не поняли, но картинка осталась, и сложилось искаженное представление об интимных отношениях людей.

Только добровольный секс

— Оцените секс-грамотность в стране по шкале от 1 до 5?

— Два балла. Я видела женщин, которые не знают своей анатомии, не представляют, как возникает беременность, не знают, что беременны до второго триместра. Я встречала мужчин, которые говорили: «Ну с виду она здоровая была, прыщей не было у нее». И это чудовищно, и надо менять все, начиная со школы.

— Мне кажется, что миллениалы и идущие за ними — более открыты в этих вопросах и более грамотны?

— Да, есть интернет, в котором много информации, снимаются хорошие фильмы о секс-образовании, и молодое поколение спокойно говорит о вещах, немыслимых для поколения их бабушек и даже мам. По статистике они позже начинают сексуальную жизнь, чем их родители в юности, потому что понимают, что это серьезно и нужно быть готовым. И вот еще что интересно: секс в этом поколении становится все более добровольным. Иными словами, молодые не занимаются сексом потому, что «все кругом делают, и я не рыжий». Их секс начинается с того, с чего должен — со взаимного согласия сторон. Согласие — это краеугольный камень любых отношений, оно должно обсуждаться с детьми и подростками постоянно.

— Что происходит сейчас в сексологии в мире? Сильно ли мы отстаем?

— В мире происходит разное. К примеру, сексологи есть далеко не везде. В тех же США такой медицинской специальности нет, там есть профильные врачи и психотерапевты. В некоторых штатах есть специально обученные сексуальные суррогатные партнеры, которые идут на физический контакт в рамках терапии. Насколько я знаю, этот метод становится в мире все более популярным, и даже в России уже работают такие методики. Конечно, с точки зрения этики — это такая «серая зона», но в их пользу говорит то, что часто их услугами пользуются люди с инвалидностью, которым сложно выстраивать полноценные отношения.

Мне трудно сказать, что происходит везде в России, но я соучредитель клиники психического здоровья и открывала ее именно потому, что человеку очень трудно получить квалифицированную помощь психотерапевта и психиатра. Мне бы хотелось, чтобы это была сеть клиник по всей стране. И я хотела бы открыть ее в Дагестане. Я знаю, что там очень мало квалифицированных специалистов и очень много людей на грани срыва. Надеюсь, что смогу это сделать в ближайшие годы, а пока собираюсь туда, чтобы обучать местных специалистов, веду переговоры об этом с клиниками.