Год назад мы с Марьям гуляли по Махачкале. На нас обеих были те самые старинные платья, чохто и платки из ее гардероба, которые сделали ее такой известной, а ее блог таким популярным. Для меня это был эксперимент — как народ будет реагировать, что станут говорить, а для нее привычное дело. Яркие наряды в этническом стиле она носит давно. И не только в Махачкале, куда приезжает время от времени, но и в Москве, где живет уже шестой год.
Куда идут девушки показать наряд? Разумеется, в людное место. И мы отправились на Второй рынок, в самую человеческую гущу. Нас разглядывали, нам улыбались, расспрашивали «Кто по нации?», трогали платки и украшения. Кто-то одобрительно цокал языком: «Машалла!» «Вы кино снимаете, да?» — спрашивали другие. Смуглая женщина, продающая рыбу, засмеялась и, наскоро обтерев руки о передник, встала рядом, чтобы сфотографироваться. А потом я вдруг напоролась на взгляд. Тяжелый. Мрачный. Чуть ли не на ненавидящий женский взгляд. Подошла, надеясь, что мне показалось, заулыбалась: «Правда же, красивые платья? Вам нравится?» — «Нет» — «Почему?..» — «Не нравится. Иди отсюда».
Фото: Зарема Алиева
Светлана Анохина и автор блога «Дневники горянки» Марьям Алиева на махачкалинском рынке
Фото: Зарема Алиева
День не померк. Мы еще долго гуляли, а после пошли писать интервью. Но этот взгляд, эти слова в ответ на улыбку, ничем не объяснимая, но такая сильная нелюбовь случайного человека нас обеих словно бы ранили. И, может, потому мы сразу же начали с тем тяжелых.
— Я записала реальные истории девочек из разных республик Северного Кавказа, — сказала Марьям, — их пять. Они очень страшные. Я хочу, чтобы об этом не смели молчать, хочу постучать по голове всем, сказать: «Эй, посмотрите, какой у нас ужас творится, делайте с этим что-нибудь!»
А через год на сайте «ЛитРес» для свободного скачивания появилась книга Марьям Алиевой «Не молчи». Та самая, о которой мы говорили в ослепительный махачкалинский полдень. Фрагмент предисловия дает исчерпывающее представление, о чем эта книга и почему была написана.
«Я бы хотела донести до вас тот страх, ту боль, то отвращение и презрение, тот шок, который испытывает жертва во время изнасилования, донести до вас, что она не виновата. Надеясь, что хотя бы так люди поймут — обвиняя жертву, они дают молчаливое согласие на подобные преступления».
Осенью она выйдет в печатной версии. В ней будут дополнения: контакты кризисных центров и организаций, которые оказывают бесплатную юридическую и психологическую помощь, номера телефонов горячей линии.
Танцы с волками
— Я тебе рассказывала, я впервые написала об этом после того, как узнала историю моей хорошей знакомой. Она выросла в строгой семье, никогда с нами никуда не ходила. Мы были веселые, гуляли компанией, а она дом-учеба-дом. Лишний раз глаза не поднимала. И вот я узнаю, что ее двоюродный брат… Она, конечно, никому не могла сказать — это же конец, позор. Ну, вот она живет так дальше с этим, замуж не вышла, ее все пилят дома, но она боится мужчин, в транспорте сидеть рядом с мужчиной — у нее страх! Зато парень женился, у него семья, дети, нормально живет. Понимаешь? Я узнала и задохнулась. Написала пост просто от бессилия и ужаса. И тут началось. Мне за неделю пришло больше сотни сообщений, девочки со всего Кавказа писали, и в каждом столько боли, столько беды.
Фото: Марина Маковецкая
И еще, понимаешь, как только затрагиваешь некоторые темы, тебя туда затягивает, как в водоворот. Невозможно знать такое и ничего не пытаться сделать! А есть ещё и домашнее насилие, например. Или вот была идея написать и про мальчиков. Мне ведь и молодые парни писали, и девушки писали про беду, что случилась с их братьями. Но я еще не готова, даже думать об этом долго не могу — это же дети! И они были совсем беззащитны. И люди, которые пишут мне «Зачем поливаешь грязью Кавказ?», они же больше беспокоятся не об этих оскорбленных детях, а о том, чтобы все продолжали думать, что все нормально.
Чего мне только не писали! И что я сама подверглась такому, и что все придумала. А недавно написала якобы девушка, которую маленькой пытался изнасиловать учитель. Огромный такой рассказ и много несостыковок. Меня это сильно смутило, я стала задавать вопросы, и там каша пошла. Спрашиваю, зачем ты врешь? Выяснилось, что это парень и так он хотел доказать, что все истории, которые я публикую, могли быть выдумкой. Что меня обманули, а я верю, поднимаю шум. Он не учел, что я с каждой из своих героинь очень долго разговаривала, иногда месяцами переписывались, созванивались. И я слышала живой голос, страдающий. Такое невозможно подделать. Наверное, это цепляло не только меня, потому что, вот странно, но неожиданно много мужчин писали, что, если что, готовы организовать джамаат, общину, и ноги ломать насильникам, если по закону не получается.
Из-за этого очень тяжело было читать комментарии от некоторых женщин. Будто дочки Чикатило. Да, я знаю, есть такая штука, как внутренняя мизогиния, когда женщины ненавидят представительниц своего пола. Не открыто, не агрессивно, а вот где-то там глубоко. И я понимаю, что «значит, дала повод» — это такая стенка, которую они строят, чтобы защититься. Уговаривают себя: «А, вот эта была одета откровенно, губы красной помадой красила, я так делать не буду, меня это не коснется». Но все равно такие письма, они как предательство. Ну и я по большинству рассказов, что выслушала, сделала вывод, что в качестве жертвы выбирают как раз девочек тихих. Тех, кто дорожит репутацией, кто побоится кому-то сказать. И которым можно внушить чувство вины за то, что с ними сотворили.
Фото: Марина Маковецкая
Меня спрашивали, почему на обложке книги моя фотография, это, мол, такой пиар, попытка раскрутить себя на чужой боли? Это не так. Для меня эти девочки, что рискнули рассказать свои истории, просто герои. И мне кажется, с моей стороны было бы трусостью прятаться. У этой беды должно быть имя и лицо. И если пока насильники так и остались безнаказанными, а жертвы вынуждены скрывать свою личность, пусть это будет мое лицо и мое имя. Я не боюсь, что будут нападки. Я готова.
И да. Напиши обязательно, что книга будет издана за мой счет. А то люди привыкли во всем искать финансовый интерес, у меня все абсолютно спрашивают: «Для чего? Что ты с этого имеешь?» И когда ты им отвечаешь, что это очень важно или что нужно помогать, они говорят: «Нет, ты не поняла, а по деньгам что?»
Бомжи и Достоевский
— У меня раньше были сомнения, стоит ли рассказывать в блоге о том, что делаешь. Ну, чтобы это не выглядело, будто я себя хвалю. А потом мне объяснили: смотри, у тебя 27 тысяч подписчиков (сейчас 50 тысяч, кстати), то есть о какой-то серьезной проблеме услышат 27 тысяч человек. И когда я в первый раз разместила видео, как мы с фондом «Надежда» приехали к нуждающимся семьям, посыпалось столько сообщений, люди писали: «А где они живут? А как помочь?»
А до всего этого была такая история. Ребенком я была ужасно сострадательным, всех несчастных, больных чуть ли ни домой готова была забрать. А когда стала студенткой, мы после пар бегали в ЦУМ в Pascucci поесть. И там, возле ЦУМа, был дедушка один, все время лежал грязный, голодный и, знаешь, никогда не просил деньги. Мы подходили к нему, спрашивали, чем помочь, а он просил: «Купите мне что-нибудь поесть». И мы ему таскали пиццу, что-то еще. А зимой он куда-то пропал, потом появился, и так мы узнали про социальный приют, где он был. И стали ходить в этот приют с ребятами, нас человек 15 было, еду отвозили им. Я бывала реже, другие — постоянно. Там ужасные условия. Помню, мы зашли туда, мне 16 всего было, до этого я жила в идеальном мире, где все справедливое, доброе, светлое. И тут этот кошмар. Запах, разруха, я чуть не потеряла сознание.
Так вот, там был один дедулечка, лет за 60, нам было его больше всех жалко. Рассказывал, что сын из дома его выгнал. Мы возмущались, как это — пожилого человека выгнали?! Кое-как нашли его родных. Сначала нас так агрессивно достаточно встретили, а потом этот сын начал рассказывать: «Слушайте, он всю жизнь пил нам кровь: человек пьянствовал, играл, наркоманил, что только не делал, он избивал нас — мы были маленькие, избивал нашу мать. В последний раз он маму отправил в реанимацию. Я не выдержал, да, я избил и выкинул из дома, сказал: „Еще раз появишься — убью“. Он мучил нас всю жизнь. И что вы мне сейчас скажете?» И на самом деле мы не знали, что сказать.
Мы поговорили потом с этим дедом, он заверял, что обо всем жалеет, что оказался на улице и все осознал. В общем, мы пробовали договориться, чтобы его забрали обратно. Не знаю, что там случилось, но через месяца два он опять оказался в приюте. Некоторые люди проживают такую жизнь, что вроде смотришь и думаешь: ты это заслужил. Ну, заслужил ты оказаться на улице за то, что был таким нехорошим. А с другой стороны, я не верю, что человек может быть абсолютно плохим. Он же не рождается козлом! Он становится им в результате каких-то жизненных ситуаций, и поэтому как не жалеть таких людей? И, мне кажется, если им помогать, может, они увидят, что есть что-то хорошее, ради чего стоит меняться. Помнишь, у Достоевского же было: «Всякий перед каждым виноват»? Это такие тяжелые мысли. Тяжелые истории. Клянусь, я иногда сижу и думаю — зачем? Просто сидела бы дома, варила бы хинкал — и все. Но не получается. У меня же две дочки, и я иногда говорю себе: не дай бог, они будут как я! Пусть лучше вырастут спокойными, хорошими девочками. Просто, ты знаешь, я столько переживаю из-за того, что делаю… Иногда я смотрю на тупых, равнодушных людей и думаю, лучше бы я была такой, как они. Так легче жить.
Красные мокасины
— Знаешь, с чего начинался мой Инстаграм? Мы только что перебрались в Москву, на мне дом, дети, муж целый день на работе, приходит — валится с ног. Надо отдать ему должное, как бы ни уставал, он старался нас вывести куда-то погулять. Но очень не хотел, чтобы я в Москве выходила на улицу без него. Это не случай «сиди дома, женщина», просто были истории, когда нападали на девушек в хиджабах, били их. А я, пока не вышла замуж, была везде. В школе училась — ходила на миллион кружков, не могла усидеть на одном месте. На танцы, актерское мастерство, вокал. И тут получается, я на четыре года засела дома. В общем, у меня был ступор. И тогда я завела страничку в инста. Ну, инста — это же фото. А у меня костюмы, платки, вся вот эта красота! Платьев тогда, правда, было еще мало. Вот мне в голову и пришла мысль про фотосет в национальных костюмах. Я фотографам писала всяким, просила о помощи, все меня сливали, как только слышали слово «бесплатно». И как-то я нарвалась на Диану Рамазанову, она свадебный фотограф, согласилась с радостью. Да, ты правильно поняла, муж мне не разрешает работать с мужчинами. Можешь писать об этом, сгорел сарай — гори и хата!
Фото: Марина Маковецкая
Марьям готовится к фотосессии
Так вот, мы начали с ней снимать, как только снимки попали в разные группы в Instagram — фотографы сами начали писать и просить: «Давайте мы поедем, поснимаем!» Девчонок-моделей я набирала тоже в соцсетях, я хотела, знаешь, привлекать больше молодых блогеров, на которых девочкам хочется равняться, таких стильных, модных. Так я вышла на Джамилю, она снимает видео, еще была популярный блогер Сакура — девочка с дредами, танцами занимается. Потом есть Рико — это художница, Мария — девочка с короткими белыми волосами. Все были в шоке, я привлекала людей, которых в жизни не представишь в национальной одежде. Это круто!
Меня бесит, что в Москве, когда ты говоришь «дагестанцы», у людей ассоциации вот с этим быдлом, которое в «Европейском» ошивается. Не лезгинка, не щедрость, не наши шикарные национальные костюмы, не культура, а «красные мокасины»… И эти красные мокасины обоих полов пришли на мою страничку, когда я стала писать разные этнографические штуки. Мне казалось, это абсолютно все важно. И женские татуировки, и как у нас в Кубачи — у меня мама грузинка, а отец кубачинец — раньше хоронили мертвых: оставляли тела птицам, и пальтары, наши ряженые на свадьбах. А мне пишут: «Зачем это вытаскивать?» или «Не было такого у нас никогда, мне бабушка про это не рассказывала!» Ну и еще. Понимаешь, я не все «традиции» готова поддерживать. Ну, вот предъявлять окровавленную простынь после брачной ночи. Это же дикость! И в исламе этого нет. Или те же «убийства чести» я никогда не смогу одобрить и то, что замуж выдают по принуждению.
Тогда на меня начали массово жаловаться. Просто организовывали кампании в Инстаграме, мол, пишите, что она оскорбляет кавказцев. И мой блог, где все о любви к людям, к нашей земле, к правдивой, несусальной истории, где вся информация из серьезных источников, а в тэгах указаны научные работы и авторы, чтобы люди могли их найти, этот мой блог блокировали — я уже и не вспомню, сколько раз.
Ну что делать… Когда я сталкиваюсь с тем, что человек тупит, я перестаю ему что-то объяснять. С одной стороны, я понимаю этих людей — каждый живет в пределах своего мира. Вот я сегодня то, что собралось за 26 лет моего жизненного опыта. Они сегодня — тоже то, что собралось за годы их жизни. Иногда меня такие комментаторы бесят реально, мне кажется, если бы они были рядом, я не знаю, что сделала бы! Но потом я себя успокаиваю, ну, это их жизненный опыт, они вот к этому пришли.
Мне не хочется тратить на них силы. Я так много еще хочу сделать! Я думала, как бы донести историю Дагестана до детей? В школе, если честно, мы прогуливали этот предмет, было неинтересно. Я хотела что-нибудь принципиально новое, современное и решила делать комиксы. Расписать сюжеты по работам серьезных историков. А еще игрушки. Помнишь этих солдатиков, такие маленькие, пластмассовые, у нас они по всему дому разбросаны были? Я хотела бы сделать таких же, но по мотивам истории Дагестана. Да, меня обгадят, скажут, что я не права, но я же буду учиться? Я же учусь просто… За чей счет? Как всегда. За свой. У моего мужа есть друг, он говорит однажды: «Слушай, я никогда не видел, чтобы твоя жена просила что-то купить, ну, вот бывает, жены просят шубу, одежду». Муж отвечает: «Лучше бы она просила шубу и одежду, ты не представляешь, на какую ерунду она тратит деньги!»
