Об экстремалах и экстремистах, горячих точках и игре на понижение

─ Чем, на ваш взгляд, экстремал отличается от экстремиста? Вы ведь знаете в этом толк, Юрий Александрович.

─ Понятно, что оба слова имеют общий корень, происходят от латинского extremus — «чрезмерный, крайний». И все же разница очевидна. Экстремалам нужен драйв. Для этого подходят некоторые виды спорта, популярные на Северном Кавказе, скажем, горные лыжи, сноуборд, дайвинг. Или, допустим, рискованная манера вождения автомобиля.

─ Тоже популярная в ваших краях.

─ Но не только у нас, будем справедливы…

Экстремисты, террористы ─ совсем иная тема. Речь об одержимых маниакальной идеей фанатиках, готовых ради достижения цели принести в жертву жизни невинных людей. Эта проблема беспокоит сегодня не только наш регион и Россию, но и весь мир. Мы же видим, что происходит. В Западной Европе в последние годы совершен ряд страшных терактов. На Ближнем Востоке пытаются, по сути, создать государство с террористической идеологией. К сожалению, здесь нет простых, универсальных решений. Владимир Путин еще в начале нулевых призывал западных лидеров объединиться перед лицом общей угрозы. У России был накоплен значительный опыт по прогнозированию и упреждающим мерам противодействия международному экстремизму. Теперь это вопрос номер один для всех.

Мне довелось профессионально заниматься данной тематикой. Жизнь сложилась так, что большую ее часть я провел в системе МВД. Начал служить еще в семидесятые годы прошлого века, к 1999-му занимал должность начальника криминальной милиции, заместителя министра внутренних дел Кабардино-Балкарии, на протяжении двух созывов возглавлял в республиканском парламенте комиссию по законодательству и безопасности. А потом перевели в центральный аппарат МВД России, назначив главным инспектором организационно-инспекторского управления.

─ Говорят, у вас тогда возник конфликт с другим республиканским замминистра?

─ И поэтому я был сослан в Москву? Слышал самые разные версии причин моего отъезда из Нальчика, но в действительности все выглядело проще, чем могло показаться со стороны.

У тех, кто носит погоны, не принято обсуждать приказы. Есть решение, его надо выполнять. За четыре года в штабе МВД России приобрел неоценимый опыт, который очень пригодился в последующем. Мы занимались комплексной проверкой региональных управлений внутренних дел. Работа сложная, масштабная, но интересная. Обычно я возглавлял бригаду из 100−120 специалистов.

─ За какую территорию отвечали?

─ Курировал Дальний Восток. Проехал его вдоль и поперек, по многу раз побывал на Сахалине, Камчатке, во Владивостоке, Хабаровске, Магадане, Якутске… Если называть вещи своими именами, только считалось, будто живу в Москве, а фактически успевал вернуться из одной командировки, сдавал отчет и тут же улетал в следующую… Вот так четыре года и колесил по стране.

В 2003-м предложили стать заместителем начальника главного управления по борьбе с организованной преступностью МВД России. А в 2008-м в структуре министерства решили создать новое подразделение ─ департамент по противодействию экстремизму. Меня назначили его главой.

─ И командировки у вас пошли по иным адресам…

─ Да, по горячим точкам… Но, кстати, еще до назначения в антитеррористический департамент осенью 2005-го срочно направили в Кабардино-Балкарию. Повод для приезда оказался трагическим. 13 октября боевики напали на Нальчик, вечером того же дня я прибыл на место событий и возглавил бригаду МВД, организованную совместно с ФСБ. Та моя командировка в КБР продолжалась фактически год и четыре месяца. Пока не был завершен основной этап расследования.

─ Кто-то из ваших коллег или знакомых пострадал от теракта?

─ К великому сожалению… От рук бандитов героически погибли тридцать пять сотрудников внутренних дел и УФСБ, в том числе талантливый парень, ваш коллега-тележурналист Тамерлан Казиханов. В звании капитана милиции он работал в пресс-службе тогдашнего Центра «Т». В момент нападения Тамерлан начал вести съемку и попал под пули боевиков. Фактически сам снял свою смерть…

В октябре 2005-го и в ходе последующих операций мы задержали более семидесяти бандитов и их пособников. Следствие продолжалось почти десять лет, недавно состоялся беспрецедентный в мировой практике судебный процесс. Пятьдесят семь нападавших на город боевиков были признаны виновными и получили различные сроки заключения, в том числе пожизненные.

Тяжелые времена пришлось пережить нашей республике, да и всей России…

─ Вернемся к вашей карьере в МВД, Юрий Александрович. В сентябре 2012 года вас неожиданно назначают начальником Всероссийского института повышения квалификации сотрудников МВД. Все время вы шли в гору, а тут вдруг ─ бац! Игра на понижение?

─ В МВД всегда старались вовремя ротировать кадры, не давая людям подолгу засиживаться на одном месте. Затяжные «зависания» на должности почти никогда не идут на пользу делу.

В институте я проработал год и три месяца, но и за это время почерпнул много ценного. Это было такое, знаете, преломление теории и практики.

О стечении обстоятельств, детских шалостях, болоньевых куртках и вожде народов

─ А когда вы решили, что должны связать будущее со службой, которая, как в песне поется, «и опасна, и трудна»?

─ Знаете, в моей жизни много было того, что принято называть стечением обстоятельств. Проще говоря, не я выбирал, а судьба так складывалась…

После школы я поступал на исторический факультет Кабардино-Балкарского госуниверситета в Нальчике. На курс набирали двадцать пять человек. Наплыв абитуриентов был колоссальный. Неплохо сдал вступительные экзамены, получил две пятерки и две четверки, но самую малость не дотянул до проходного балла. Проверять списки новоиспеченных студентов мы пошли вдвоем с отцом. Быстро пробежал взглядом по листку с фамилиями, свою не нашел и решил: значит, так тому и быть. Пойду в армию, отслужу, а дальше видно будет, жизнь покажет.

Помню, стоял под стенами КБГУ и успокаивал отца, который сильно расстроился из-за моей неудачи с поступлением. Он все же решил сходить в приемную комиссию: а вдруг хоть какой-то шанс остался на зачисление?

Отцу сказали, что с полученными мною оценками на экзаменах можно попытать счастья в университете Ростова-на-Дону. Правда, не на историческом факультете, а на юридическом. В советское время была так называемая бронь для национальных республик, квоты на поступление в вузы. Сдаешь экзамены дома, а потом на собеседовании подтверждаешь набранные баллы. И вот кто-то из КБР отказался от места в Ростове, образовалась вакансия, ее предложили занять мне. Но срок подачи документов истекал на следующий день.

Мы быстро собрались, сели в автобус и рано утром уже были в Ростове. Собеседование проводила проректор, женщина сурового вида. Часа два расспрашивала. А потом дала добро.

Так я стал студентом юрфака Ростовского госуниверситета.

─ И как учились?

─ Почувствовал вкус к юриспруденции года через два. Но я и в школе круглым отличником не был. Ничего криминального, все как у большинства мальчишек: заигрался в футбол, прогулял урок, бегал по коридорам на перемене… Все десять лет я проучился в 4-й школе на улице Ленина. Это недалеко от железнодорожного вокзала. Директор у нас был строгий. Джабраил Тазретович Макоев мог и за уши потаскать. Наверное, не слишком педагогично с точки зрения высоких стандартов, зато весьма эффективно.

─ Родители похожим образом реагировали на ваши детские шалости?

─ Отец расстраивался, но почти не ругал, а мама не давала нам с сестрой спуску. Хотя у нее и времени свободного не оставалось. Она всю жизнь трудилась закройщицей на швейной фабрике в Нальчике. И дома тоже шила, чтобы лишнюю копейку заработать.

Отец был руководителем среднего звена в министерстве социального обеспечения, потом ─ жилищно-коммунального хозяйства, но рано умер, в пятьдесят лет остановилось сердце. Это случилось в 1979 году. Я только-только получил лейтенантские звездочки. Отец, бедный, так радовался за меня…

Расскажу еще эпизод. В 93-м году впервые участвовал в выборах в парламент КБР. На три мандата претендовали семнадцать кандидатов. Много ездил по республике, встречался с избирателями. На одном из сходов кто-то из старожилов, услышав фамилию, спросил: «Не сын ли ты Александра Наховича Кокова?» Ответил утвердительно. Тогда мне сказали: «Можешь ничего больше не говорить. Мы знали твоего отца и будем голосовать за тебя». Конечно, было приятно. К тому моменту со дня смерти отца прошло более десяти лет, а люди его помнили… В такие минуты начинаешь задумываться, что оставить после себя. Материальные ценности тленны, а духовные ─ нет. Вот почему честное имя так дорого.

Мама прожила 83 года и до последнего дня работала. Привычка. Помню, еще в советские времена свободными вечерами мама шила модные тогда болоньевые стеганые куртки, а по воскресеньям вставала в четыре часа утра и ехала в Прохладное на вещевой рынок, чтобы их продать…

Умение управляться с иголкой и ниткой у мамы наследственное. Она родом из семьи, где традиционно занимались пошивом. Женщины справляли национальную одежду ─ черкески, бешметы, головные уборы. Мужчины делали седла, работали с металлом.

Маминого отца, моего деда, в 37-м году раскулачили, а потом расстреляли. И трех маминых братьев тоже забрали. Прямо с поля, во время работы. Домой они не вернулись…

─ Так вы из каких Коковых, Юрий Александрович? Фамилия в КБР распространенная.

─ Наверное, интересуетесь, кем прихожусь первому президенту Кабардино-Балкарии Валерию Кокову, около пятнадцати лет руководившему республикой? Еще в 1993-м в ходе своей первой избирательной кампании в парламент, отвечая на аналогичный вопрос, я сказал: «К сожалению, мы не родственники с Валерием Мухамедовичем, но горжусь, что ношу ту же фамилию». Зал захлопал.

А буквально через пару дней я участвовал в совещании с участием главы КБР. Он сказал своему заму Геннадию Сергеевичу Губину: «Этот молодой полковник ─ единственный человек в республике, который не хочет быть моим родственником». И добавил, обращаясь уже ко мне: «Юра, запомни, у Коковых, живущих в Баксанском и Прохладненском районах, общие корни. Все мы из-под Пятигорска…»

─ Значит, все-таки родня?

─ Да, происхождение у нас одно.

Из близких у меня ─ старшая сестра Люся. Она долго проработала поваром, прекрасно готовила. Да и сейчас не разучилась, хотя давно уже на пенсии, ей семьдесят пять лет. У нас с сестрой мама одна, а отцы разные. Люсин погиб в 43-м году на Великой Отечественной… Война так или иначе коснулась всех.

─ А как вы относитесь к «вождю народов»? Мы задаем этот вопрос всем первым лицам Кавказа. И ответы получаем разные…

─ Часто приходится слышать противоречивые оценки личности Сталина: одни его хвалят и боготворят, другие ругают последними словами. Не раз задумывался, почему это происходит, откуда такая полярность во мнениях? Считаю, каждого человека надо оценивать по совокупности сделанного им. В жизни ведь не бывает только черного или белого, краски всегда перемешаны. Репрессиям нет забвения и прощения, но люди помнят и другое: Советский Союз пережил жуткую, кровопролитную войну, однако смог в короткий срок подняться, восстановить народное хозяйство. В нашем прошлом есть и хорошее, и плохое, главное ─ избегать предвзятости и быть объективным.

─ Но вы за жесткую руку?

─ Дисциплина, безусловно, нужна. Тут и спорить не о чем. Однако жесткость ─ не синоним жестокости. Это две большие разницы, как говорят в Одессе. Без принципиальности и твердости результата не добиться. Но самое главное: надо всегда стремиться, чтобы решения были справедливыми.

О борьбе со спекулянтами, взорванном кабинете, ордене Мужества и мирном хобби

─ А есть поступки, о которых вы сожалеете, Юрий Александрович?

─ Расскажу случай. Я всегда старался предельно добросовестно относиться к порученному делу, в точности выполнял приказы и поручения, но однажды усомнился, правильно ли действую.

Это было в середине восьмидесятых годов. Я работал оперуполномоченным отдела БХСС МВД Кабардино-Балкарии, боролся с расхитителями социалистической собственности, так это тогда называлось. И вот в республике объявили очередной рейд против спекулянтов. Меня назначили старшим опергруппы, вручили конверт с адресом, и мы выехали в село. Я подошел ко двору, в котором предстояло производить обыск в рамках возбужденного уголовного дела, и поразился увиденному. Вместо забора ─ жалкая изгородь, в пыли у порога кое-как одетые пацанята, у них за спиной ─ кривобокий саманный домик, где в окнах вместо стекол натянуты полиэтиленовые пакеты. И это жилище матерого спекулянта?! Через низкую дверь протиснулся внутрь: на железных кроватях с продавленной сеткой валялись два грязных матраса без простыней. Посередине комнаты стояла плачущая беременная женщина, мол, что вы от меня хотите? А я не знал, что сказать или спросить. Вина несчастной состояла в том, что время от времени она с подругами ездила по Военно-Грузинской дороге в Тбилиси, покупала на рынке чугунки, кастрюли и прочие сковородки, возвращалась домой и перепродавала кухонную утварь с небольшой наценкой. Чтобы прокормить своих малолетних детей.

Честно признаюсь, я не смог проводить там обыск. Развернулся и ушел. Возвращаясь, думал: что мы делаем, с кем боремся?

─ А в серьезные переплеты вы попадали?

─ Смотря что понимать под этим выражением.

Бывало и такое, что мой рабочий кабинет взрывали. Шарахнули из гранатомета. Я тогда работал замминистра, и после нашей успешной операции бандиты решили посчитаться с обидчиками. По счастливой случайности в тот момент я отлучился. Еще одну гранату нападавшие выпустили по дежурной части…

Это произошло в девяностые годы, когда мы только начинали борьбу с радикалами и экстремистами. И позже бывали разные рискованные ситуации. Однажды вооруженные преступники ворвались в частный дом, взяли в заложники старика и детей. Когда бандитов заблокировали, те потребовали, чтобы переговоры с ними вел кто-то из милицейского начальства. Мне доложили ситуацию. Срочно выехал на место.

Двое ребят подстраховывали на расстоянии. Переговоры проходили сложно, но в итоге удалось убедить бандитов сдаться, сложить оружие. Заложников спасли…

─ Вас тогда наградили орденом Мужества?

─ Да, после того случая.

─ Принято считать, что военный человек не может не любить оружие.

─ Вы про мое личное отношение? У меня есть два наградных пистолета. «Макаров» ─ от прежнего главы МВД России Сергея Степашина, Glock ─ от нынешнего министра Владимира Колокольцева. Еще лежат два зарегистрированных охотничьи ружья.

─ Слышал, у вас есть и более мирное увлечение ─ исторические гравюры?

─ Точнее, рисунки. Есть и картины, и карандашные наброски. Их объединяет одна тема ─ национальный костюм. Как часто бывает в жизни, все началось со случая. Лет двадцать назад кто-то из друзей подарил мне гравюру, изображавшую горцев в черкесках. Детали одежды были тщательно прописаны, я стал рассматривать и… увлекся. Принялся по мере сил и возможностей собирать работы, выполненные в том же ключе. Так у меня набралось что-то вроде домашней коллекции. А прошлой осенью я предложил выставить картины и гравюры в краеведческом музее Нальчика. Экспозиция вызвала неожиданно большой интерес, за неделю ее посетили чуть ли не пять тысяч человек. Я сказал: ну, тогда пусть все и остается там, в музее.

─ На время?

─ Почему? Навечно. Подарил коллекцию. Думаю, это правильно.

─ Не реализовавшийся историк, похоже, дает о себе знать, Юрий Александрович.

─ Похоже на то… А если без шуток, традиционный национальный костюм ─ неисчерпаемая тема, которой можно заниматься долго и обстоятельно. Может, когда-нибудь и вернусь. На досуге. Пока не до того.

─ Но на семью время находите?

─ Честно говоря, по остаточному принципу. Сами знаете, график ненормированный.

Впрочем, жена привыкла. Мы с Жанной много лет вместе, в следующем году будет уже сорок лет. Она родом из Нальчика, но познакомились в Ростовском университете. Я перешел на третий курс, а она поступила. Тоже на юридический факультет. Всю жизнь проработала нотариусом. Сейчас занимается внуками.

У нас две дочери. Старшая, Марианна, окончила юрфак КБГУ в Нальчике, училась в Дипломатической академии в Москве. Вышла замуж, одиннадцать лет назад родила сына Алана, и карьера развернулась в другую сторону. Марина на шесть лет моложе сестры. Единственная в нашей семье, кто не стал юристом. У нее диплом филологического факультета, специальность ─ английский язык. Живет в Нальчике, растит дочку Марию, которой шесть лет, и сына Рената, ему полтора года.

─ Вам где, Юрий Александрович, комфортнее ─ в МВД или сейчас, на гражданке?

─ Понимаете, какая штука… Ношу я погоны или нет, значения не имеет. Все равно я на службе.

─ И она по-прежнему опасна и трудна?

─ Руководство субъектом Российской Федерации накладывает дополнительную ответственность. В профессиональной среде занимаешься конкретным направлением. А здесь в сфере компетенции все, любой вопрос, затрагивающий жизнь людей. Высоко ценю доверие главы государства, сознаю ответственность перед народом Кабардино-Балкарии.

─ В Москве у вас квартира осталась?

─ Когда в 1999 году переводили в столицу, предполагалось предоставление жилья. В 2000-м получил.

─ Успели почувствовать себя москвичом?

─ Город мне всегда нравился, но, конечно, дома ощущаю себя в республике. По-другому и быть не может. Сейчас активно занимаемся дальнейшей реконструкцией «нальчикского Арбата». Несколько поколений горожан хотели, чтобы улица Кабардинская стала пешеходной, и по ней можно было бы свободно гулять. Об этом мечтали еще в моем детстве. К 1 сентября завершили первый этап. Получился хороший подарок не только ко Дню города, но и к знаменательной дате ─ 95-летию образования Кабардино-Балкарской республики…

Нальчик