О страхе, врагах, друзьях, Pussy Riot, Борисе Немцове и войне

─ Давненько не записывал интервью в тренажерных залах, Рамзан Ахматович. Всё больше по кабинетам, знаете ли…

─ Так это я буду тренироваться. Мне нормально. На все вопросы отвечу. На любые.

Спрашивайте!

─ Вам нравится, когда вас боятся?

─ Кто боится? Если речь о врагах России — террористах, экстремистах и прочих, такие враги должны меня бояться. Смертельно. Они знают: моя позиция принципиальная. Человек, замышляющий зло, поставивший перед собой цель совершить теракт, лишить жизни ни в чём не повинных людей, должен быть нейтрализован до того, как ему удастся нажать кнопку. Задержать, привлечь к ответственности, а в случае вооружённого сопротивления уничтожить. Иного человечество ещё не придумало. Должны ли эти враги меня бояться? Да! Не просто бояться, а держаться на другом конце света. Церемониться с ними нельзя! За решётку или на двухметровую глубину. Пусть сами выбирают, какой из вариантов им больше по душе. Если попытаются появиться в Чечне, уничтожим. Всех. До последнего.

Раздражает всякая чушь, будто народ против Кадырова. Я со своим народом. Живу его заботами и хлопотами. Моя жизнь отдана народу. И меня он любит. Я воин, защитник, дал присягу и служу людям, готов за них жизнь отдать. А враги пусть боятся. Это даже хорошо.

─ Давайте тогда еще раз о терминах. Кого именно вы называете врагами?

─ В первую очередь, тех, кто двадцать лет назад принёс войну на мою землю, убивал чеченский народ, разрушал наши города и села, тех, кто ещё не желает осознать, что их карта бита, и народ сделал выбор.

А какие другие враги могут быть? Мои враги — враги России и Чечни.

─ Но в 94-м официально всё называлось восстановлением конституционного порядка…

─ Я говорю вам про террористов из пятидесяти одной страны, приехавших в Чечню, про предателей, мечтавших погубить Россию как суверенное государство, про шайтанов внутри республики, плясавших под дудку Запада, всех этих ходорковских, березовских и прочих.

При чём тут конституционный порядок?! Хаттаб и Басаев порядок наводили?

Одна шушера! Вражеские остатки попрятались по щелям, но мы знаем, где они и что хотят.

─ ИГИЛ ─ тоже враги?

─ Конечно.

─ Там ведь есть и чеченцы.

─ Да, есть, но это капля в море по сравнению с сотнями тысяч террористов, прибывших из Америки, Азии, Европы, Африки, Австралии… У Иблисского государства и «Аль-Каиды» одни и те же родители.

─ Главное, чтобы ваши земляки обратно не вернулись.

─ Не бойся, не вернутся! В Чечню уж точно не вернутся! Америка с Европой мечтают чужими руками расшатать наше государство. Будь их воля, превратили бы Россию в сплошной Алеппо. Зря стараются. Ничего не получится. Мы и на колени не встанем, и с голоду не помрем! Против нас санкции бессильны. Не на тех напали! Хвала Аллаху, у России территория огромная, земля богатая, от испытаний мы станем еще сильнее, и Запад сам попросит у нас помощи. Уверен, именно к этому всё идет.

Но сегодня они ─ наши враги. Значит, и мои. Как гражданина. А личных врагов у меня нет! Я самый-самый мирный человек на свете.

─ Неужели?

─ Так было всегда, со школьной скамьи. Я помогал слабым, тем, кто нуждался в защите. И в классе, и на улице. Но до открытой вражды ни с кем никогда не доходило.

Да, у меня были кровные враги, они убивали истинных сынов чеченского народа, сынов России ─ моих друзей, моего отца, первого президента Чеченской Республики Героя России Ахмата-Хаджи Кадырова, политика, известного во всем мире религиозного деятеля…

Их больше нет, всех уничтожили. Это была наша обязанность. Бандиты и преступники другого языка не понимают.

─ А внесистемную оппозицию вы считаете врагами?

─ Нет, они болтуны. Такие бесстыжие люди. Без чести, без совести, без Родины. Всё, что им нужно, ─ и дальше продавать интересы государства. За тридцать жалких сребреников.

─ Вы сейчас про кого-то конкретно?

─ Не хочу называть имена. Если начну произносить вслух, тренироваться не смогу, стошнит. Они ждут, пока скажу хоть слово, и тут же поднимают крик, пользуются моментом, чтобы напомнить о себе. Поэтому лучше промолчу. Их и так все знают. Придет время, народ сам будет гонять этих людишек как бродячих собак, из региона в регион. Даже родственники отвернутся, чтобы не позорили фамилию.

Ну, какая оппозиция? Сами посудите. 18 сентября народ вышел, проголосовал на выборах. В Чеченской Республике эти балаболы получили считанные доли процента. К ним нет доверия. Что говорят в таком случае? «Давай, до свидания!»

Оппозиция уже натворила, что могла. А потом выдохлась… Как называется место в Москве, где демонстранты собирались? Болотная, да?

Хотели напугать Владимира Путина, мол, не иди на новый президентский срок, народ против… Но получилось ровно наоборот. Владимир Владимирович знал: огромная, многонациональная и многоконфессиональная Россия с ним, не подарил врагам ни шанса разрушить страну. Он, как всегда, смело пошел вперед, мы двинулись следом.

Всё! Некому больше финансировать Pussy Riot, подкармливать грантами разные движения вроде того, что нарисовало похабщину на Литейном мосту в Питере. Для меня все эти пусси ─ враги России. Зашли в церковь, устроили танцы с пошлыми песнями… Если бы сунулись в мечеть, произошло бы двойное преступление, их на месте порвали бы на куски…

Кто-то ведь устраивал эти провокации. Зачем это было делать? Мы всё знаем и понимаем, но молчим.

Теперь им денег не дают, вот и поутихли.

─ Некоторые затихли навсегда. Например, Борис Немцов.

─ Да, Борис Ефимович погиб. Раньше я уже высказывал мнение по этому факту. Добавить нечего…

Меня абсолютно ничего не связывало с ним.

─ Но он был для вас врагом?

─ Нет, Немцов никогда не был моим личным врагом или другом. Наши пути не пересекались. Он сделал себя врагом России ─ моей страны. Но сегодняшней России и нужен был такой враг: за Немцовым никто не стоял, у него осталась только болтология. Зная, что от Бориса Ефимовича больше нет пользы, его друзья решили одним залпом убрать двоих: застрелив Немцова, устранить Кадырова. Но со мной ничего у них не получилось. Я абсолютно спокоен, на ложь и провокации не реагирую. Посылаю всех подальше и нормально живу.

─ Вы утверждали, что явитесь на допрос к следователю по делу Немцова и дадите показания, однако этого так и не случилось.

─ В любое время! Хоть сейчас. Переоденусь и вылечу первым же рейсом. Но для начала мне должны прислать официальную повестку.

─ Немцов пытался остановить первую чеченскую войну… Вы ведь в то время находились по другую линию фронта?

─ Да, в начале 90-х многие люди хотели независимости, верили словам Дудаева, Удугова, Басаева, Масхадова, не знали, что их направляли враги, которые мечтали о гибели России и использовали наш народ как пушечное мясо. И министр обороны Грачев специально бросил на территории республики арсеналы с оружием, чтобы заманить нас в ловушку… Мы не сразу во всем разобрались. Сначала думали, что будем, как воины, защищать свой народ. Такая была у нас идеология.

─ Когда поняли, что идёте не туда?

─ Хасавюртовское соглашение, которое в августе 96-го подписали Лебедь и Масхадов, по факту ничего не дало. Это была передышка. Я присутствовал тогда на переговорах. Мы с отцом и Надиром Хачилаевым сопровождали Лебедя из Махачкалы в Новые Атаги. На вертолете добирались…

Летом 99-го тогдашние власти Ичкерии нарушили договоренности, Басаев вторгся в Дагестан, началась вторая кампания, и она оказалась совсем иной, еще более жестокой. Мой отец выступил против Масхадова с Басаевым, сказал: это не джихад, а предательство законов ислама. Вот в чем было наше принципиальное разногласие. Они приговорили Ахмата-Хаджи к смертной казни. Мы начали воевать с ваххабитами и террористами.

Пророк ─ Саляллаху алейхи вэссаллям! ─ сказал: кто будет убивать этих псов ада, тот попадет в рай.

─ И сколько их надо перебить, чтобы попасть на небо?

─ Мы обсуждаем серьёзную тему! Речь идёт о террористах, которые проливали кровь тысяч женщин, стариков, детей…

─ Но вы считали псов?

─ Нет. Я воевал против тех людей, против граждан пяти десятков стран, которые почему-то оказались в Чечне, хотя раньше про неё никогда в жизни, может, и не слышали. Их костяк составляли профессиональные сотрудники западных спецслужб. Они убивали мой народ.

─ А как же федералы? Вы ведь воевали и против них.

─ Никогда, нигде, никому, ни в шутку, ни всерьёз не говорил, что убивал русских солдат. Ни разу не произнес такую фразу! Эти слова приписывают мне, они умышленно запущены в сеть. Их тиражируют, прекрасно зная: это наглая ложь. Да, во время первой кампании я с оружием в руках был со своим народом. Маленький был тогда, глупый, но всегда находился рядом с отцом. Помню, как забрали у боевиков и привезли в Грозный двух пленных солдат и одного контрактника, передали в штаб. Можно сказать, спасли. Муса Дадаев, он работает сейчас министром сельского хозяйства в нашем правительстве, тоже вырвал из рук бандитов и вернул федералам пленных контрактников. Он сказал тогда: «Мы не звери. Отнеситесь к ним по-человечески. Пусть едут домой, расскажут матерям и женам, что чеченцы защищают свою землю».

Конечно, можете решить, что Кадыров боится говорить правду, а то вдруг общество не так отреагирует. Будь я проклят, если не отвечаю, как было! Мне скрывать нечего. Повторяю, я ходил с отцом. Рядом… А он, как муфтий, спас жизни многих и многих военнослужащих.

─ А почему вы называете Ахмата Абдулхамидовича первым президентом Чечни? До него были Дудаев, Яндарбиев, Масхадов… История Чечни не началась ведь в 2003 году?

─ Это не я назвал, а Кремль так предложил. Может, не помните, но Россия аннулировала любые указы, постановления, документы, звания, которые относились к периоду Ичкерии. Если Дудаева и Масхадова считать президентами, тогда и Ичкерию надо признать, её министров, басаевых, хаттабов, удуговых считать легитимными политиками, а они бандиты и террористы. Да, в какой-то момент, на раннем этапе, я сильно поддерживал Дудаева, думаю, даже собственный сын Джохара так не болел за него, как я. Повторяю, это начало девяностых годов.

Какое сегодня имеет значение ─ первый или последний, разве этим измеряются заслуги перед республикой? Люди уже привыкли, что Ахмат-Хаджи ─ первый президент Чечни. И называют так. Если решу что-то поменять, народ меня не поймёт.

─ Центральный проспект Грозного носит имя Ахмата Кадырова. Как и главная мечеть «Сердце Чечни», как и республиканский стадион, где играет «Терек». Есть музей Ахмата-Хаджи с мемориальным кабинетом. Недавно построенную мечеть в Аргуне назвали в честь вашей матери Аймани Несиевны. Вы хороший сын…

─ Надеюсь. Что может быть дороже родителей? Кто ближе? Будь моя воля, еще больше сделал бы в их честь. Памятник отцу я убрал. Не положено по нашей вере. Остались только портреты и барельефы на памятных местах.

О вере, медицине, волшебной силе Корана и Фёдоре Емельяненко

─ К слову, о вере. Чечня занимает первое место в России по количеству мечетей: в среднем на каждую приходится менее полутора тысяч прихожан. В 2014 году построили 31 мечеть, в 2015-м — уже 43…

─ Людям нужна милость Всевышнего. Они имеют право получить ее. Всегда! Но мечети ведь строят не на бюджетные деньги. Ни одна казенная копейка не потрачена на это. Даже не обсуждается!

─ С больницами в республике, увы, не так хорошо, как с мечетями. Специалистов не хватает. На сто сорок человек ─ один врач. Худший показатель в стране…

─ Спрашиваете меня, хотя сами наверняка прекрасно знаете, почему в Чечне не хватает специалистов. Если так изучали статистику, думаю, посмотрели, сколько врачей и медсестёр погибли здесь во время войны? В том числе за операционным столом. Сколько больниц лежало в руинах?

Стараемся улучшить ситуацию. Поймите другое: если будет духовность, остальное приложится.

─ Вряд ли вера заменит медицину.

─ Не согласен. Но никто и не говорит о замене. Медицина тоже не заменит человеку веру. Я вот всегда лечу себя чтением Корана. Даже палец заболит — сразу читаю молитву.

Расскажу историю. Женщине в московском институте поставили страшный диагноз: онкология. Сказали: надо удалять жизненно важный орган, вырезать грыжу в позвоночнике. Она уже не могла ходить, собиралась умирать. И что думаете? Приехала в Грозный, я с ней встретился, поговорил. Ей начали читать Коран. Через какое-то время женщина вернулась в Москву, и ничего плохого в ее организме не увидели. Выздоровела!

Это далеко не единственный случай. Про Сашу Писаренко из Читы по телевизору сказали, что девочку не вылечить. Тяжелая болезнь! Просили собрать средства. Умоляли зрителей. Когда я увидел сюжет, сам позвонил ее маме, пригласил в Чечню. Сашу привезли в Центр исламской медицины в Грозном, где лечат не какими-то препаратами, а словом Аллаха. У ребенка случались внезапные приступы, она засыпала на ходу, могла никогда не проснуться, ее ни на секунду нельзя было оставить одну, без присмотра. Мы не стали сразу маме говорить, что будем читать дочке Коран. Девочка русская, православная, еще решат, что хотим в свою веру обратить. Полтора месяца молились. Теперь Саша жива-здорова. Здесь она бегала, на роликах каталась, танцевала, горя не знала.

Еще нужны примеры? Вот живой свидетель перед вами. Русланбек, подойди поближе… Он тренирует меня в свободное от работы время. А так Русланбек Исмаилов ─ префект Октябрьского района Грозного.

Врачи нашли у него онкологию кости в последней стадии. Месяц жизни давали.

Русланбек обследовался в лучших клиниках Москвы. Ходил зеленый, убитый, тоже готовился к уходу в праведный мир. У него с таким диагнозом умерли отец, дедушка… Я говорю: не торопись. Посадил рядом, почитал Коран, потрогал рукой место, которое у него болело. Там чувствовалось воспаление, но не рак. Не могу объяснить, как понял это, но так и было. Мой друг Адам Делимханов присутствовал при разговоре, он посоветовал Русланбеку успокоиться и не переживать. Мол, если Рамзан сказал, значит, все будет хорошо. Но Русланбек все-таки решил провериться, полетел даже не в Москву, а в Германию. Немцы посмотрели: да, воспаление кости, но ничего страшного. Вернулся домой, Коран почитали, вылечили.

Теперь меня на тренировках гоняет, по семь потов спускает.

Я не говорю, что традиционную медицину не надо развивать. Надо! И мы серьезно занимаемся этим. Только в октябре открыли в республике три новых учреждения здравоохранения, закупили современное оборудование. Онкодиспансер прекрасно работает. С начала года в Чечню приехали сотни лучших специалистов из других регионов. В Москве вот реформу проводят, врачей увольняют, они перебираются к нам. Мы профессионалам рады. Встречаем, выделяем жилье, помогаем обустроиться.

Но народными средствами и методами пренебрегать нельзя. Слово Аллаха способно творить чудеса!

─ Поэтому вы всякий раз после подхода к снаряду берете в руки электронные четки?

─ Я трусливый человек и очень боюсь Всевышнего. Всегда читаю молитву. Первый намаз совершаю в полшестого утра. Это в зимнее время. Летом еще раньше. Каждый день. Четки постоянно со мной.

Читаю Салават Пророку ─ Саляллаху алейхи вэссаллям! ─ прошу Аллаха, чтобы простил грехи, дал силу, мудрость, мужество, поставил на правильный путь, позволил служить вере и правде.

─ Школьное образование Коран тоже заменить может?

─ Там есть и история, и культура, и медицина, и космос… Всё!

Но Коран не вместо, а в плюс. В этом году мы в республике уже девятнадцать новых школ построили и до января еще пять-шесть обязательно откроем. Однако классов все равно не хватает. У нас рождаемость самая высокая в России. Недавно премьер Медведев проводил в Ингушетии совещание по проблемам образования, и я предложил принять программу, которая позволит в Дагестане и Чечне хотя бы трёхсменки убрать. Ребята учатся до позднего вечера!

С детсадами тоже вопрос не решен. Мы живем в регионе, перенесшем войну, тут всё разрушили. Всё! Ни школ, ни больниц ─ ничего не осталось. А детсадов во многих местах никогда и не было. Например, в моем родном Центорое. Теперь есть.

Хочу, чтобы все чеченские дети, в том числе мои, росли умными, образованными. Сейчас сыновей позову, пообщаемся, чтобы понятнее и нагляднее было. Вот они ─ Ахмат, Эли и Адам. Можешь задать любой вопрос по любому школьному предмету, который они проходят. Пусть отвечают. Все трое круглые отличники.

─ Попробовали бы учителя поставить четверки детям Кадырова.

─ На тупой вопрос я и отвечаю тупо! Мне в инстаграме тоже порой глупости пишут, перестаю уважать таких людей. Если бы моему ребенку незаслуженно завысили оценку, клянусь Аллахом, сделал бы всё, чтобы этот преподаватель ни дня не работал в республике. Зачем обижать детей? Они сами способны всего добиться, без медвежьих услуг.

Адам начал учить Коран в три года. Шестьсот страниц текста на арабском. На память! Параллельно занимался русским, английским, спортом, танцами. По-настоящему горжусь, что дал возможность детям выучить Коран. Если бы мне сказали: Рамзан, останешься без работы, денег, дома, лишишься всего, но твои дети будут знать слово Аллаха… Или другой вариант: окажешься самым богатым на свете, получишь всё, что пожелаешь, но дети никогда не выучат Коран… Я без раздумий выбрал бы первое, ни секунды бы не колебался. Будь я проклят, если не от души говорю. Клянусь! Это самое главное, что дал им. И сыновьям, и дочерям. Хвала Аллаху!

Изучение Корана не только укрепляет веру, но и развивает память. Дети быстро всё схватывают. Вот у Адама перед осенними каникулами в школе была олимпиада по русскому языку, и он ее выиграл. У меня сыновья не избалованные, их день расписан с утра до вечера. Всё строго! После школы ─ домашнее задание, потом спорт. Вот тренеры ─ Абдул-Керим, Хамзат, Лечи…

Ращу сыновей настоящими мужчинами, воинами, они никого и ничего не боятся.

Адам, Ахмат, скажите корреспонденту: вызовете Емельяненко на бой? Не испугаетесь? Молодцы! Так держать!

─ Предлагаю продолжить разговор о Фёдоре без детей.

─ Хорошо, но ты сначала ответь, что думаешь обо всем этом. Сам, своими словами.

─ Вы жестко наехали на Емельяненко, Рамзан Ахматович. А ваши друзья даже грубо.

─ Действительно так считаешь? Значит, мы не правы?

─ Безусловно. Не правы.

─ Почему?

─ Фёдор возглавляет союз ММА и, как мне кажется, имел все основания высказаться о боях без правил с участием детей, которые организовал клуб «Ахмат».

─ Он руководит любительским ММА, не имеющим отношения к профессиональным клубам, в том числе, к нашему. Почему он дает оценки?

Но у нас был другой вопрос к Емельяненко. Вместе с комментарием он разместил в интернете фото моего маленького сына. А в социальные сети разные люди заходят, вот и начались оскорбления в адрес ребёнка…

Фёдор мог бы поставить свой сильно разукрашенный портрет после боя с Мальдонадо, если такой принципиальный! А чужого сына трогать не надо. Емельяненко поступил не этично и не по-мужски, полез в мою семью.

Ему позвонил мой помощник, полчаса всё объяснял. И что детские поединки были показательными, и что родители находились в зале… Мы попросили убрать снимок. Фёдор отказался, ответил, что тогда подумают, будто он испугался. Ему сначала надо было поздравить бойцовский клуб «Ахмат» с первыми чемпионскими поясами, а потом какие-то претензии предъявлять. Наш клуб уже вошёл в рейтинге WFC в пятерку лучших в мире! Мы отлично организовали и провели крупный турнир, совпавший с днем города Грозный!

Никто не говорит, что защитные шлемы не нужны. На тренировках дети обязательно используют защиту, загляни в борцовский зал, где сейчас занимаются мои сыновья, сам увидишь. Показательные бои потому так и называются, что это шоу! Для зрителей. Для родителей. Промоутер заранее всё объявил, судьёй назначили детского тренера, он знал, когда остановить поединок, чтобы никто не пострадал случайно. Все остались довольны, только Фёдор нет. Почему было не порадоваться за других?

Об обидах, унижении, уважении, кровной мести, многожёнстве, бюджете и помощниках

─ Да, крепко вас задело…

─ Это мои дети, я сам буду решать, что им делать, где выступать, с кем драться…

─ Речь не только о Емельяненко. Тем, кто зацепил вас словом, потом приходится публично извиняться. Чуть ли не на коленях.

─ Неправда. Я никого не унижаю. Наверное, вы что-то не расслышали или не так поняли. Был случай, когда жительница села Гвардейское пожаловалась, что у нее просят лишние деньги за свет и газ. Я привез руководителей района, посадил в кресла и прямо при ней спросил: вы что-то брали у этой женщины? Больше, чем положено по закону? Они ответили: нет. Позвал односельчан, повторил вопрос. Те тоже ничего не подтвердили. Я глава региона и должен разобраться в ситуации. Поэтому спросил у Айшат Инаевой, так ее зовут: почему ты это говорила? Она признала, что погорячилась, и попросила прощения у тех, кого оскорбила. И извинялась, заметь, не передо мной, а перед земляками, которых оболгала и опозорила.

Еще какие примеры?

─ Красноярский депутат назвал вас позором России, а потом быстро забрал слова обратно.

─ Этого человека я не видел в глаза, имени не знаю. После его заявления уроженец Чечни, живущий в Красноярске, пришел, поинтересовался, почему он так грубо выражается о руководителе республики, какие у него для того основания и поводы. Что, по-вашему, я его туда отправлял? Нет, конечно! А депутат зачем стал извиняться? Сказал, ну, и держи слово, прояви мужество, не прячься в кусты!

Говорю образно. С депутатом не знаком, не могу судить о нём…

Такой факт расскажу. Когда я еще воевал против террористов, однажды пообещал своим бойцам: если возьму живым амира Юсуфа, заставлю опуститься на колени. И я его, действительно, взял…

Сейчас позвоню человеку, который находился тогда со мной рядом, включу громкую связь, чтобы тебе всё слышно было…

«Салам аллейкум, дорогой! Отвечай на русском. Помнишь, я обещал тебе, другим разведчикам, что поставлю Юсуфа на колени, когда заберу его? Мы поймали шайтана, и я попросил у вас разрешения не делать этого. Он хоть и был нашим врагом, но показал себя смелым воином, не заслужил унижения. Вы тогда со мной согласились. Подтверждаешь мои слова?»

Вот! Вы сами слышали. Я ─ чеченец. Этим всё сказано. Уважаю себя и проявляю уважение даже к противнику, если он достойно ведет себя.

─ И что вы сделали с тем амиром?

─ Судили по закону, хотя Юсуф убивал наших боевых товарищей.

─ Это когда было?

─ 2002-й или 2003-й год…

Я за честность и справедливость. Сделал ─ отвечай.

─ А если сделал не я, а, допустим, мой брат, сын или отец? Ответ держать всей семье?

─ Конечно. У нас в Чечне всегда так было. Собирались старейшины и сами выносили вердикт на целый год. И никто не мог его обжаловать.

Наивные люди думают, будто кровная месть нужна, чтобы убивать. Наоборот! Ее придумали для предотвращения убийств. Перед тем, как поднять руку на кого-то, хорошенько подумаешь, какое наказание последует, кому его нести. Коллективная ответственность очень дисциплинирует. Мои сыновья знают: один провинился ─ отвечают все. Поэтому присматривают друг за другом, оберегают от глупостей. В этом и есть смысл настоящей братской помощи. И семьи это тоже только укрепляет, делает союзы прочнее.

─ Ну да, по количеству разводов Чечня на последнем месте в России. У вас распадается в среднем один брак на тысячу.

─ Хотим еще улучшить показатель, работаем, чтобы в республике вообще не было разводов. Есть вековые традиции, стараемся что-то добавить в них, усовершенствовать, вплоть до того, чтобы прописать, как жениться и выходить замуж, кто из родственников должен присутствовать на свадьбе. Целая процедура, комплекс обычаев и обрядов!

И правила развода тоже уточняем, чтобы муж не мог просто так сказать: всё, расходимся. Нужны веские причины. Как там в поговорке: «Поматросил и бросил»? Несерьёзно! Девушку не за тем растили, воспитывали, чтобы с ней поиграли и вернули в родительский дом как надоевшую куклу. Она хочет быть счастливой, и мужчина обязан сделать всё, чтобы это случилось.

─ А к многоженству вы как относитесь?

─ Сам что думаешь? Какой мужчина откажется? Уже говорил: если встречу красивую и достойную, которая покорит мою душу, сразу женюсь. Хоть сейчас! Но пока не нашел. Потому что не искал. У меня есть Медни Мусаевна, мать моих детей, помогает их воспитывать. У нас шесть сыновей и столько же дочек. Младший Абдулла появился на свет совсем недавно, 10 октября.

Жену я сильно люблю. Она меня тоже. Мы знакомы со школы, а вместе с 1995 года. Давно, почти всю жизнь!

В детстве я рос хулиганом, мог подраться, всегда держал в кулаке улицу Советскую, на которой жил в Центорое. Никогда не думал, что буду работать на государственной службе, сидеть в кабинете за письменным столом. Даже в голове такого не держал. Все получилось по воле судьбы. Кому-то надо было брать ответственность на себя, чтобы начатое Ахматом-Хаджи дело не развалилось. Пришлось трудно. Очень. Премьер-министром Чечни я стал в ноябре 2005-го, мне только-только исполнилось 29 лет. Начал вникать в экономику, несколько месяцев день и ночь учился, пока разобрался, что к чему.

Первый год дался тяжелее всего. Пытался понять, как сделать, чтобы чиновники не обманывали, выполняли обещания. Бюджет республики я, можно сказать, выучил наизусть, знал конкретные цифры для каждого министерства и ведомства: сколько выделено средств, что должны освоить и построить… Когда владеешь информацией, работать легче.

Главой Чечни я стал, уже понимая, что происходит в правительстве, какие поручения надо давать в социальной сфере, экономике. Самое сложное ─ нести ответственность перед президентом страны, моим народом и Всевышним. Никого не подвести, всё сделать хорошо. Это главное.

Считаю, за десять лет нам удалось восстановить экономику, вывести республику на новый уровень. Все показатели отличные, много инвестиционных проектов, которые реализуются на внебюджетные средства.

─ Но и из бюджета вам добавляют прилично. С горкой.

─ Как и остальным регионам. Не больше, чем другим.

─ Ну, как сказать? Доля безвозмездных трансфертов в бюджете Чечни все эти годы ─ свыше восьмидесяти процентов. За девять лет — с 2007-го по 2015-й — в виде субсидий, субвенций и дотаций из федерального бюджета республика получила 539 миллиардов рублей.

─ Вы бы ещё посмотрели долю дотаций в довоенной Чечне! Подсчитали бы, чего и на какую сумму лишилась республика!

Не надо путать деньги, которые шли на восстановление социальной сферы. По рассчитанной до 2020 года федеральной целевой программе нам выделили только 79 миллиардов рублей вместо обещанных 149 миллиардов. Есть разница? Секвестировали почти вдвое. Соседние регионы получают на развитие сельского хозяйства десятки миллиардов рублей. Для этого создана отдельная программа. А мы ─ послевоенный регион, нам выделенных денег хватило лишь на то, чтобы восстановить коробки зданий. Голые стены, внутри пусто ─ ни оборудования, ничего! На это пришлось самим искать средства.

Вот представьте: вам уничтожили бы всё имущество, включая добротный дом, который строили целую жизнь, машину и гараж, а в качестве компенсации выплатили 350 тысяч рублей. Что смогли бы сделать на эту сумму? Построить новый дом или купить готовую квартиру? А в Чечне именно так и было: 350 тысяч дали ─ и свободен. И то не всем. Это справедливо?

Мы ведь тоже платим налоги в федеральный бюджет, отдаем нефть, газ, которые добываются в республике. Если бы нам оставляли эти деньги, не пришлось бы столько просить в виде дотаций. В 2007 году бюджет Чечни равнялся 9 миллиардам 600 миллионам рублей, а сейчас ─ более 60 миллиардов. Понимаете? Мы работаем, не сидим с протянутой рукой, не ждем, пока копеечку пришлют. Город Грозный самостоятельно покрывает свои расходы, Сунженский район тоже, некоторые другие… Показатели каждый месяц улучшаем.

Никаких привилегий по бюджету у нас нет. Как и все, защищаем каждую статью.

─ В прошлом году другим регионам центр срезал финансирование в среднем на три процента, а вам увеличил на восемь.

─ Не знаю, откуда берете такие цифры. Другое вижу: Минфин России предложил сократить бюджетные расходы Чеченской Республике на 2017 год. Как это можно? Пытаемся сейчас выяснить, разобраться.

Вы сами не забывайте и другим напомните: с 1994 года здесь погибли сотни тысяч мирных российских граждан. Около семи тысяч до сих пор числятся пропавшими без вести, остались десятки тысяч инвалидов, сирот. И с этим народом я должен работать, с каждым человеком найти общий язык, объединить под российским флагом, чтобы людей опять не обманули и не использовали в новой войне против нашего государства. Думаете, это легко? Поверьте, очень трудно. Хорошо рассуждать, сидя на диване, а пусть эти мудрецы приедут в Чечню и поговорят с теми, у кого дом сожгли, родных убили… Да, наш регион сложный, но, уверен, страна будет гордиться Чечней, как было во все времена.

Если республике где-то добавили миллиард, лжепатриоты тут же начинают кричать, что Кадырову дали лишнюю копейку. Но разве это правильно? Не мне дали, а республике, пострадавшей от страшной войны. Не приведи Аллах кому-то еще пережить такое…

Мы делаем, что можем. Работаем с арабскими странами, другими зарубежными партнерами, но помощь центра нужна. Минэкономразвития России давно должно было предложить конкретную программу для нашего региона. Если мы дотационные, так помогите заработать! Выберите инвестиционные проекты, обяжите банки профинансировать их, субсидировать! Министерство этим не занимается, всё какие-то макроэкономические показатели подсчитывает вместо того, чтобы ходить по земле, на которой люди живут.

Вот Улюкаев уже и досчитался, сидит теперь под домашним арестом…

Если бы каждый чиновник делал, что положено, гораздо больше пользы было бы.

В июне в Ца-Ведено произошел сильнейший оползень, 26 домов оказались полностью разрушенными, двести человек остались без жилья. Это же случилось и в Шатойском, Ножай-Юртовском районах. В Урус-Мартановском районе было большое подтопление. Сотни семей оказались на улице. Если бы я ждал, пока федеральный центр разберется, примет меры и выделит деньги на строительство, люди зимовали бы в палатках. При такой бюрократической системе можно с голода и холода умереть, пока все бумажки соберешь и подпишешь!

─ А чья была идея с многосерийным телешоу по поиску для вас помощника?

─ Канал «Россия» предложил записать программу «Команда», я согласился.

─ В Чечне по-прежнему один из самых высоких уровней безработицы в стране. Среди земляков никого не нашли?

─ Нашел. Лучшие уже работают в моей команде. Чтобы было понятно: когда я стал главой республики, уровень безработицы составлял более 76 процентов, мы снизили цифру в семь раз, до 10,2 процентов. Но мне еще очень нужны люди ─ толковые, особенные.

Новый помощник будет заниматься международными вопросами.

─ Вы же говорите, что за кордоном враги.

─ Вот и хочу, чтобы они заговорили на нашем языке.

О пастухах, воинах, Вячеславе Володине, Владимире Путине и правах человека

─ Пока даже внутри страны не всегда получается договориться.

─ Получается. И очень даже хорошо! Люди мыслят стереотипами, не хотят включать голову или хотя бы настроить приемную антенну на нужную волну. Что-то где-то услышали и сразу вынесли приговор. Не разбираясь, не вникая. Сначала выясните проблему, а потом объявляйте вердикт. А у нас сразу ─ салам аллейкум!

Россия ─ многонациональная страна, мы не должны позволять себя расчленить. Сейчас перессорят народы между собой, а потом придут и разорвут на кусочки, разгромят к едрёной матери. Надо быть вместе.

При этом все обязаны помнить: кавказцы ─ не бараны и не пастухи. Мы воины. Строители. Созидатели. Были и остаемся ими. Не пытайтесь сделать нас другими. И очернять не надо, бросать всякие камни в наш огород. Россию и свои народы мы будем охранять жестко.

Кавказ ─ особый участок, оплот России. Поэтому всяким шнуркам, которые пробуют провоцировать нас, вызвать хаос и нестабильность, могу четко сказать: дорогие друзья, лучше заткните рты. Зря стараетесь!

─ На угрозу похоже, Рамзан Ахматович.

─ Никого не хочу запугать. Зачем? Но я честный человек и говорю, что думаю. И всегда иду до конца. Или ─ или.

─ А если ошибаетесь, оказываетесь не правы?

─ С удовольствием извинюсь. Считаю это тоже одним из достоинств сильного человека.

─ Такое было?

─ Конечно. И не раз.

─ Например?

─ Встретишь Вячеслава Володина, спроси, извинялся ли перед ним Рамзан Кадыров. Мне рассказали о нём неправду, я сидел, слушал и кивал головой. А через какое-то время узнал, что Володин не такой, как мне пытались изобразить. Когда мы увиделись, я подошел и сказал: «Вячеслав Викторович, прошу прощения, что присутствовал при том разговоре». Володин даже был не в курсе, но я-то знал, и этого достаточно.

И дело не в том, какой пост занимает человек. Володина назвал, поскольку он публичная фигура. И перед рядовыми людьми всегда извиняюсь, если допустил ошибку. Это нормально.

Конечно, человек меняется с годами. Когда я пришел в политику, мне было 27−28 лет. Это не возраст. Сегодня набрался опыта, но внутренне изменился мало. По крайней мере, так себя ощущаю.

И друзья со мной те же, что и десять-пятнадцать лет назад. Чай вместе пьем, в футбол играем, на ринге боксируем, но, когда доходит до работы, случается, наказываю их. Не путаю одно с другим. Как говорится, дружба дружбой, а служба службой…

Я самый мирный и добрый, уже говорил вам. Мне создали имидж сурового человека. Наверное, кому-то выгодно изображать Кадырова монстром.

Я никогда не стремился к власти, не старался специально понравиться. Всегда делаю лишь то, что велит Всевышний. Пытаться произвести впечатление на конкретного человека ─ не в моем стиле.

─ А как же Путин?

─ Я предан президенту. Бесконечно. Как никто другой. У Владимира Владимировича есть охрана, спецназ, но я предан ему не по службе, а лично. Я ему жизнью обязан…

Будь я проклят, если говорю пустые слова. Я ему обязан! Однажды назвал себя пехотинцем Путина, к фразе сразу прицепились, но пока я не заслужил даже этого звания ─ пехотинца Путина. Если Владимир Владимирович даст задание, любое, самое сложное, это станет высшей наградой для меня, большим счастьем. Мечтаю об этом!

Я выбрал себе командира, Верховного главнокомандующего, и буду ему верен. По работе и по жизни.

Вы вот знаете, что некоторые мусульмане обвиняют меня за службу христианину? Пугают адом. Но я знаю, какой Владимир Владимирович человек, что он сделал для моего народа и для меня лично.

─ Что?

─ После гибели Ахмата-Хаджи дал мне возможность воевать с врагами чеченского народа и всей России, с террористами и шайтанами.

Зная, что я молодой, необразованный, не политик, не экономист, поверил в меня, поручил определенный участок…

Я попросил Владимира Владимировича: позвольте достойно умереть, в бою. Больше ничего не хотел. И этим я ему обязан.

─ Вы искали смерти?

─ Искал ее для террористов и, уничтожая их, готов был умереть сам. Путин поддержал меня в наиболее трудные дни жизни. Такое не забывается…

─ Чувствуете вину за гибель отца? В 2004-м вы же отвечали за охрану Ахмата-Хаджи.

─ Нет, я не был начальником его службы безопасности. За это несли ответственность другие, но я все равно не могу простить себя. 9 мая 2004-го я находился в Москве, отец оставил меня решать важный вопрос. Если бы был рядом, может, ничего и не случилось бы. Хотя, конечно, от судьбы не уйдешь…

Мне по-прежнему очень не хватает отца. Он был мудрым человеком, прекрасно разбирался в людях, не терпел подхалимов, осуждал лесть.

─ А вы, Рамзан Ахматович? Ваши портреты на улицах Грозного регулярно встречаются.

─ Но не на государственных учреждениях. Не могу запретить частным лицам украшать фасады, как считают нужным. Раз двадцать, не меньше, просил не вешать мои фото на улицах. Снимут, а потом опять…

Может, нравлюсь им, кажусь красивым. Допускаете такое? Но это шутка. Вот память об отце ─ святое. Я даже не садился на то место, где он сидел, так его уважал… А к своим изображениям отношусь спокойно. И предвыборную агитацию в этом году не вел, никаких плакатов по республике не развешивал, листовки не расклеивал. Зачем? Прямо сказал народу: больше, чем сделал, уже не сделаю. Обещаю, что буду до конца служить вам. И всё.

─ Вы в самом деле в начале года собирались в отставку, просили Путина отпустить вас?

─ Что я, болтун, по-вашему? Конечно, хотел.

─ Чем бы занялись на досуге?

─ Домашними вопросами, семьей, воспитанием детей.

─ И всё?

─ Разве мало? У меня прекрасная жена, дети, мама Аймани Несиевна, сводный брат Висит Ахматович ─ русский, воспитанник грозненского детского дома, которого мама усыновила в 16-летнем возрасте. Висит работает в аппарате главы республики, мне помогает.

Если бы я ушел с государственной службы, молился бы еще больше, изучал Коран, посещал святые места.

─ Добрые люди посчитали, что за последние пятнадцать лет вы получили 59 орденов, медалей и разных других регалий. Сейчас, может, уже больше, чем пятьдесят девять…

─ И в чем вопрос? Пятьдесят девять ─ много или мало? Путин присвоил мне звание Героя России, наградил орденами «За заслуги перед Отечеством», Мужества и Почета. Кто-то считает, Кадыров не заслужил эти награды?

─ Среди них есть прямо-таки удивительные. Вроде золотой звезды «Честь и достоинство» с присвоением звания «Заслуженный защитник прав человека».

─ Кто мне её дал?

─ Некий Международный комитет защиты прав человека.

─ Ну вот. Люди зря награждать не станут. Значит, хорошо защищаю! С этим не согласны только враги, которые нападают с критикой на наше государство.

─ Полагаете, патриоты лишь те, кто поддерживает власть?

─ Этого я никогда не говорил. Но раз спрашиваете, скажу, что настоящий патриот будет любить Родину и защищать власть.

Пусть спорят, но не надо за деньги продавать Отечество. Мы же знаем, в какие посольства они бегают. К тем, кто объявляет России санкции, хочет задушить нас экономически, мечтает, чтобы мы все умерли с голоду. По-вашему, это не враги? Напрасно тужатся. Нас не испугать. Так и напишите.

─ Напишу. Только объясните, зачем вы собираетесь пригласить американских инструкторов в Международный учебный центр сил специального назначения в Гудермесе? С учетом всего, что сказали про США ранее.

─ Я не приглашал американцев в Чечню. И в интервью, на которое сейчас многие ссылаются, этого нет. Прежде заявлял и сейчас еще раз повторяю, что мы ни при каких обстоятельствах не привлечём сотрудников американских спецподразделений к работе в Центре. Первая причина ─ мы лучшие в мире, а они двадцать какие-то. Это показал и чемпионат мира в Иордании. Им нечему нас учить. Кроме того, все официальные структуры США подпадают в Чечне под санкции.

Отбор на работу в Центр очень жёсткий. Пройти его будет нелегко, из какой бы страны ни был претендент. Ну, а для американских инструкторов врата Центра закрыты вообще.

─ Ясно. Тогда последний вопрос, Рамзан Ахматович. Есть то, чего лично вы боитесь?

─ Потерять честь. Сюда входит многое ─ достоинство, совесть, ответственность за сказанное слово и порученное дело. Я бесчестья не потерплю… Это вам я, Рамзан Кадыров, говорю!