Теория неприятностей

Под Новый год всегда случаются неприятности.

Мы с Каринкой это хорошо знаем, и у нас даже есть собственная теория!

Вот смотрите: в природе всего поровну. Хорошего и плохого. Плюса и минуса. И если праздник — то сначала обязательно должно случиться что-то не очень приятное. Не «ой, ужас, все умерли!», конечно. А так, мелкая гадская мелочь! Она произойдет, ты ее переживешь и дальше отмечаешь праздник без помех.

В нашу теорию никто не верил.

Ленка вон все уши прожужжала про новогоднее и рождественское волшебство.

«Волшебство, волшебство! — бурчит Каринка, — у кого волшебство, а у кого торт сырой!».

Это наша прошлогодняя неприятность. Мы пекли «Пражский». Он всегда получался за милую душу, этот «Пражский», и за кусок, политый шоколадной глазурью, можно было жизнь отдать. Но — не в тот раз: торт оказался непропеченным настолько, что из него вытекла середина. Я, конечно, тут же сориентировалась: «Это не тесто! Это такой фондан!», но все смеялись и кричали: «Нет! Это не фонтан! Далеко не фонтан!»

Дикие люди, не знают про французскую кухню!

Торт пришлось выкинуть, обошлись гатой каринкиной мамы и рулетами моей.

А в позапрошлом году у Каринки случился аппендицит прямо в праздники. Деликатная родня сказала: «Объелась!» — и отволокла ее в больницу, где она похудела аж на четыре кило! И даже влезла в любимое бархатное платье! Но что толку, если аппендицит случился после новогодней дискотеки, а не до? Кому, спрашивается, это надо? Тем более, что до восьмимартовских танцев она их набрала, эти килограммы, и даже еще один. На нервной почве.

Я уже молчу о нашей семейной истории! 31 декабря прошлого 1983 года в восемь вечера вломился пьяный дядька. Кричал: «Помогите, убивают!» — и стучался во все двери. Ему никто не открыл, кроме моей доброй мамы. Между прочим, до 8 этажа добежал пешком, лифт у нас под Новый год выключают рано. И этот мужик сказал, что его зовут Маркиз. А потом потребовал себе сначала воды, потом еды и продолжения банкета, как лжецарь Иван Грозный из фильма Гайдая.

И еще все время хотел милицию. Говорил, что внизу стоят убийцы. А милиция не шла. Она не дурак в новогоднюю ночь приходить, особенно если никто еще не умер. Дядьку Маркиза мы с трудом вытолкали в полдвенадцатого ночи. Но он нам оставил целый ящик Пандоры всяких бякостей. Пока мама пыталась утихомирить незваного гостя — у нее подгорел плов. Пробка от шампанского отлетела прямо в голубой экран в лицо диктора Кириллова, который зачитывал поздравление советскому народу, а потом папа обжег руку хлопушкой — запускал ее с балкона. Ну и мелкой сестрице, заснувшей под елкой, насыпало за шиворот иголок, и она тихо плакала, пока мы не догадались, в чем дело.

Таких историй у нас — почти на каждый год из прожитых тринадцати.

Сегодня 29 декабря, суббота. И наши неприятности еще не появились. Это заставляет нас нервничать. Оценки за полугодие в порядке, экзамен по музыке сдан на пять, испечены два торта «Мишка» («Пражский» мы разлюбили за его вредность), генеральная уборка сделана в прошлое воскресенье.

Сегодня у нас в школе дискотека. Тоже никаких сюрпризов: на мне будет платье из шотландки и красные туфли-лодочки. Они мне маловаты, я коротко стригу ногти и поджимаю пальцы: другой обуви нет, а танцевать надо! У Каринки платье новое — оно красивое и желтое. И единственное, что вызывает у нас сомнения, — подойдет ли к нему ожерелье «тигровый глаз». Его купили мне в магазине «Ганг», и оно очень классное! Но в конце концов мы решаем, что тигр и желтое — это где-то рядом.

Но смутно надеемся, что все будут увлеченно плясать под «И снится нам не рокот космодрома!» и не заметят цветового несоответствия. И вообще для отвлечения всеобщего внимания у нас есть новые невидимки с камнями! Их привезла из Венгрии какая-то родительница из класса, где преподает каринкина мама, и мы их получили буквально вчера со строжайшим приказанием «не терять!». Какое там «терять»! Я хитро укрепляю ее на голове еще двумя простыми невидимками, в кучерявых волосах их не видно!

Мы вообще тщательно продумываем свой внешний вид. Платье мне тесновато, но оно у меня одно нарядное. Я бы натянула джинсы, у меня есть шикарные вельветовые джинсы «Мажестик», но в моем возрасте это уже неприлично и опасно. В брюках ходят только очень смелые девочки! Может быть, я поеду в Москву весной и там смогу их поносить.

Уф! Сегодня шесть уроков. Четыре проходят тихо и спокойно.

А на пятом, на химии, начинается беготня.

К нам едет комиссия из гороно. И везет каких-то гостей из школы города Комрат! Это в Молдавии, город-побратим Грозного. Надо, чтобы какая-нибудь девочка-отличница водила молдаван по школе и все им показывала. Выбор падает на меня. То есть Любовь Анатольевна, наша классручка, некоторое время выбирает между мной и Ленкой, но в конце концов решает в мою пользу. Я слышу, как она говорит завучу: «Девочка местная, и язык у нее подвешен лучше!». Первое мне непонятно — Ленка тоже родилась в Грозном, а второе звучит у нее как-то неодобрительно.

А еще ей не нравится моя форма.

Она обычная, я ношу ее второй год. Темно-коричневая с черным фартуком.

Классручка быстро оглядывает класс и выбирает Каринку. У Каринки — индпошив! Вообще-то это платье сшила себе ее кузина Оля, чтобы ходить на работу в музучилище. Но Оля вышла замуж, родила малыша, и платье чудесного цвета красного дерева перекочевало в каринкин гардероб. Оно сшито по фигуре. По каринкиной фигуре, не по моей! И ростом я выше сантиметров на двенадцать. Но Любовь Анатольевна втаскивает нас в подсобку, чтобы мы могли переодеться.

Мы меняемся одеждой, и в крошечном запыленном зеркале я вижу девочку в мини: каринкино платье мне коротко, мало в бедрах и велико вверху. Каринка с трудом протискивается в мою школьную форму: она доходит ей до щиколоток, а на груди сейчас полетят все пуговицы. Мы обе красные как помидор и злимся. Любовь Анатольевна больно связывает мои волосы в два коротких хвоста и критически оглядывает нас. «Нет, — громко говорит она завучу, — не пойдет. У одной много жопы, другая грудастая!»

Дверь в подсобку прикрыта неплотно, и 7 «А» радостно приветствует эту информацию.

Встречать гостей отправляют «неместную» Ленку, а мы тихо меняемся платьями и некоторое время сидим среди колб и пробирок, ожидая конца урока.

— Интересно, — говорю я, — можно ли считать это предновогодней мелкой пакостью?

— И даже крупной, — соглашается Каринка, помогая мне извлечь аптекарские резинки из волос. — Весь класс слышал, что мы толстые! Так что можем спокойно идти на дискотеку и встречать Новый год.

Главное — сделать презрительное лицо, когда кто-нибудь пошутит про жиртресткомбинат!