«Дикая дивизия»: джигиты на царской службе

Кавказская туземная конная дивизия, известная также как «Дикая дивизия», была, пожалуй, одним из самых колоритных военных соединений не только периода Первой мировой войны, но и в целом истории России последних двух столетий, считает доктор исторических наук, заместитель директора по науке Ингушского научно-исследовательского института гуманитарных наук Зейнеп Дзарахова.

Почему «Дикая»?

По поводу названия существует несколько версий. В одном историческом очерке, например, сказано, что дивизия «одичала» с легкой руки командовавшего ею великого князя Михаила Романова.

Завершив укомплектование, осенью 1914 года дивизию отправили в Санкт-Петербург, где был организован смотр, который принимал родной брат императора Николая II Михаил Романов. Во время смотра ингушский полк пустил лошадей в галоп, желая продемонстрировать князю свое мастерство и то, как они могут действовать во время атаки. Михаил Александрович спросил: «Что это за дикий полк?» Один из сопровождавших его генералов ответил, что горцы не знают русского языка и, видимо, решили на деле показать, как будут воевать. Есть мнение, что именно после этого туземную дивизию прозвали «дикой».

Историк Зейнеп Дзарахова придерживается иной версии:

— Некоторые участники этого воинского соединения спустя годы с уверенностью говорили, что «Дикая дивизия» получила свое название от ингушского понятия «дик дивизи е», то есть «хорошая дивизия». И в этом нисколько не сомневались!

Враги, ставшие защитниками

Горцы Северного Кавказа действительно были хорошими воинами, ведь боевые качества воспитывались в них с раннего детства. Об этом прекрасно знали в царской администрации, тем более что представители народов Кавказа и прежде участвовали в разных военных кампаниях — как против, так и на стороне России. Они воевали в Крымской, Русско-турецкой и Русско-японской войнах, всякий раз демонстрируя примеры доблести и мужества.

Но у создания Кавказской туземной конной дивизии была и политическая подоплека. В тот момент царской администрации было важно показать всему миру, что непокорные в прошлом горцы стали защитниками России.

Во главе дивизии был поставлен великий князь Михаил Романов, брат Николая II.

— Тем самым царь продемонстрировал свое уважение к горцам, добровольно пошедшим защищать страну, и обозначил высокий статус дивизии. Вместе с Михаилом Романовым в офицерском составе подразделения оказались представители высшей российской и кавказской знати.

В Кавказскую дивизию вошли шесть полков по четыре сотни человек в каждом. Они получили свои названия по этнической принадлежности личного состава: Ингушский, Черкесский, Кабардинский, 2-й Дагестанский, Татарский (Азербайджанский) и Чеченский.

Газават за царя и Отечество

Ингушский полк в дивизии был единственным, который выступал на войну со своим знаменем — с Георгиевским штандартом, заслуженным Ингушским конно-иррегулярным дивизионом за участие в Русско-турецкой войне 1877−1878 годов. Этот штандарт ингуши выносили вместе с полковым знаменем как свидетельство доблести дедов и отцов.

Служить в полку считалось очень престижным, и недостатка в добровольцах не было, скорее наоборот — желающих вступить в его ряды оказалось так много, что перед комиссией стояла непростая задача по отбору лучших из лучших.

— Военная служба всегда пользовалась уважением и почетом. На войну всадников собирали, что называется, всем селом. Их обеспечивали лошадями, обмундированием, амуницией и традиционным горским оружием — шашками и кинжалами. Винтовки же выдавались казенные, — рассказывает Зейнеп Дзарахова.

В числе добровольцев, а в ряды дивизии набирали исключительно на добровольной основе, были и представители духовенства. Казалось бы, им не по сану браться за оружие, но, когда необходимо встать на защиту отечества, объявляется газават (от араб. «военный поход»). Во время газавата привычные порядки меняются: кровники забывают вражду, священнослужители становятся воинами. Так что в составе каждого военного подразделения обязательно находился мулла, поднимавший своим присутствием дух солдат. Мулла Ингушского полка Товбот-Хаджи Горбаков наряду с солдатами участвовал в военных операциях.

Создание Ингушского конного полка завершилось к октябрю 1914 года. Его офицерский состав насчитывал 22 человека, а руководителем был назначен полковник Георгий Алексеевич Мерчуле.

Неуставные отношения

В Ингушском конном полку были не только ингуши, но и русские, а также немало грузин, но в полковой среде все были равны.

— Особенностью внутренней жизни Ингушского конного полка, да и «Дикой дивизии» в целом, была своеобразная моральная атмосфера, влиявшая на взаимоотношения военных любого ранга: высокое чувство собственного достоинства и отсутствие раболепства и заискиваний. В почете были не звания, а храбрость и честь.

По словам Зейнеп Дзараховой, в полку царило подобие семейного уклада. Так, во время собраний почетные места нередко занимали старшие по возрасту, а не по рангу.

Через службу в Кавказской туземной конной дивизии прошло не менее 2 тысяч ингушей. Несмотря на неминуемые боевые потери, численность Ингушского полка оставалась неизменной.

— Родственные связи у ингушей настолько крепки, что когда приходила весть о том, что кто-то из воинов погиб, то каждый из его родных был готов занять его место — отомстить за убитого шел его родной брат, шуча (двоюродный брат по линии матери) или же иной родственник.

Особые отношения, основанные на национальной культуре: уважение к старшим, забота о младших, иногда шли в разрез с уставом и армейскими порядками. И мешали воинской дисциплине.

«Моя — не боится!»

Обучить горцев приемам владения оружием было несложно: они с детства владели этим искусством. Куда труднее было убедить их в необходимости следовать уставу, пишет в своей книге «Рыцари долга и чести» Иса Алмазов.

Бывали случаи, когда горец, находясь в сторожевом охранении, расстилал бурку и укладывался спать, а на требование офицера бодрствовать, уверенно и спокойно отвечал: «Тебе боится — не спи. Моя — не боится. Спать будет!» Или, зная, что враг недалеко, могли в ночи собраться в круг и, хлопая в такт руками, отплясывать лезгинку, а на требование офицера погасить огонь, отвечали: «Нам надо светло, мы и зажигал!»

Зато в походах горцам не было равных.

«Исключительные по рискованности предприятия и смелости их выполнения — удел ингушей. Они бесшумно проскальзывают в расположение неприятеля, легко умеют „достать языка“ и вообще приспособились к производству весьма ценных и подробных разведок. В этом ингушам сильно помогает их замечательная способность выдрессировать лошадь», — говорится в журнале «Унтер-офицер» за 1915 год. В статье «Ингуши в сторожевом охранении» рассказывается, как однажды ночью семеро ингушей увели у австрийцев лучших лошадей. Уже отойдя на безопасное место, смельчаки засомневались, что им поверят, будто кони — неприятельские. Тогда они вернулись в австрийский лагерь и унесли оттуда еще и кавалерийское снаряжение.

«Дикая» против «железной»

В войну Кавказская дивизия вступила в ноябре 1914 года в составе 8-й армии генерал-адъютанта Брусилова. Самым напряженным для нее стал 1916 год.

В дни знаменитого Брусиловского прорыва — крупнейшей операции Первой мировой войны — дивизия была придана в поддержку войскам 41-го армейского корпуса.

5 июля 1916 года, несмотря на все усилия, не взятым оставалось лишь яростно обороняемое германцами селение Езержаны в Галиции. В ходе двух атак на него полки Заамурской пехотной дивизии не добились успеха и понесли большие потери.

Историк Тамерлан Муталиев в пишет: «После очередной неудачи этих полков командир 3-й бригады кавказцев генерал-майор Гагарин бросил на село в неожиданную для противника атаку 4 сотни Ингушского конного полка».

Согласно официальным документам, пройдя на рысях посотенно цепи заамурцев, лихо развернувшись в боевую лаву, полк под командованием полковника Григория Мерчуле со свойственной ему удалью кинулся в атаку под ружейным, пулеметным и артиллерийским огнем германцев, отчаянно защищавших Езержаны.

Первою врубилась в передовые немецкие ряды и, переколов их пиками, ворвалась в село ингушская сотня штабс-ротмистра Баранова, правее нее — сотня ротмистра Апарина, и за ними — сотня поручика Базоркина. Сотня же штабс-ротмистра Бек-Борова бросилась на высоту, откуда противник поражал фланговым огнем атакующих.

Несмотря на упорное сопротивление немцев, к 20 часам с помощью заамурцев село Езержаны было взято. Лишь только передовые цепи заамурцев вошли в село, ингуши бросились преследовать немцев, отступивших из деревни к северу. Преследование прекратилось лишь с наступлением полной темноты.

«Пали смертью храбрых в лихой атаке командир сотни поручик Крым-Султан Базоркин и 19 всадников, скончалось от полученных ран еще 18 ингушей. Вечная память храбрым джигитам», — писал в своем приказе по дивизии генерал-лейтенант Дмитрий Багратион.

В результате этой блестящей атаки были разбиты считавшиеся отборными 46-й и 58-й прусские пехотные полки.

— Атака ингушей явилась не только самым громким успехом «Дикой дивизии», но и одним из наиболее заметных дел русской кавалерии в этой войне, — считает Зейнеп Дзарахова.

Не с «птицами», а с «джигитом»

История Ингушского конного полка богата примерами личного мужества и отваги. Среди горцев не было, да и не могло быть дезертиров.

— У ингушей была двойная ответственность — воинская и друг перед другом, перед отцами и потомками. У нас ведь как: попробуй смалодушничать — и это отзовется в седьмом поколении.

По словам историка, проявление малодушия и слабости для ингушей было недопустимо. Именно поэтому за годы Первой мировой войны 26 всадников и офицеров Ингушского конного полка стали полными Георгиевскими кавалерами. Георгиевские кресты вручались за личную храбрость, проявленную в бою. Учитывая запрет на изображение людей в исламе, для иноверцев был учрежден особый знак — в его центре вместо фигуры Святого Георгия красовался геральдический двуглавый орел.

Но, получая боевые награды, горцы нередко требовали не «птицу», а «джигита». Такой вот своеобразный горский юмор.

В сентябре 1917 года всадники Кавказской дивизии, переформированной в корпус, в числе корниловских войск были брошены на Петроград, но отказались участвовать в столкновениях с рабочими. Корпус отправили на Кавказ, и вскоре он прекратил свое существование. Часть всадников вступила в белое движение.

***

«Дикая дивизия» просуществовала всего три года, но память о ней на Кавказе жива до сих пор. Об этом свидетельствуют мемориал в Назрани, где увековечены имена всех ингушских Георгиевских кавалеров, памятник в селе Сагопши Малгобекского района в честь 18 уроженцев села, воевавших в дивизии, а также одноименные ингушская общественная организация любителей верховой езды и клуб фанатов дагестанского футбольного клуба «Анжи».