«Мне нравится Чечня, но лучшим местом на земле была Сирия»

Анас Джаркас — сирийский адыг из небольшого села под Дамаском. Ему 25 лет, и последние семь из них он провел на чужбине: в Кабардино-Балкарии, Германии, Чечне. Корреспондент портала «Это Кавказ» расспросил Анаса, почему он не захотел жить в Европе, что общего у сирийцев и чеченцев и как правильно выбрать жену.

Специальность — туризм

— Моя семья живет в Аргуне почти два года. У меня две сестры — одна учится в Иордании, другая переехала с мужем в Австралию. Младшему брату 10 лет, он живет с нами здесь. Мы — сирийские адыги, наш основной язык — арабский, дома говорим преимущественно на нем. Также мы знаем адыгейский, русский и английский.

У нас двойное гражданство — российское и сирийское. Дедушка с бабушкой в годы СССР поехали в Краснодарский край, работали там и получили российские паспорта. Прожили там шесть лет, потом вернулись в Сирию — нужно было ухаживать за пожилыми родителями.

Мы жили в небольшом селе Марж аль Султан рядом с Дамаском. Это село известно тем, что практически все его жители были адыгами. Сейчас ни одного человека не осталось, к сожалению. Все уехали — кто в Дамаск, кто в Нальчик, кто в Майкоп. Кто-то эмигрировал в Европу, Америку. Село и близлежащая территория теперь закрыты — там небезопасно.

Я уехал из страны первым — в 2011 году поступил в Кабардино-Балкарский государственный университет по специальности «туризм». На подготовительных курсах я и выучил русский язык. В КБГУ есть программа для иностранных студентов — первый год тебе дается возможность учить русский, а жить можно в общежитии.

«В Германии все можно»

— К сожалению, не получилось закончить — в Нальчике я прожил четыре года, а потом уехал в Германию к родителям. Они переехали туда из Сирии с моим младшим братом, получили статус беженцев. Там мы прожили вместе год, а потом уехали в Чечню.

Понимаете, немцы привыкли жить по-другому. Хотя нам дали все необходимое и даже больше, мне, как мусульманину, там было очень трудно — труднее, чем где бы то ни было. Если бы мне сейчас предложили переехать в Европу, я бы отказался.

В Германии нам дали двухэтажный дом со всей мебелью, посудой, красивыми белыми подушками. Но вот ты выходишь на улицу, а навстречу тебе идет пожилой мужчина, на каблуках и с сумочкой через плечо, прямо как женщина. Это особенно травмировало маму. Она часто говорила, что не может понять, мужчина перед ней или женщина. Она очень переживала за моего младшего брата — боялась за его психику.

Пожаловаться на это нельзя, потому что в Германии все можно, такие правила. Правила страны, в которой живешь, надо уважать. Мы не могли их уважать, поэтому мы и уехали.

Главное — чтобы была мусульманка

— Про Чечню мы знали, что тут хороший народ, благодатная земля, верующие мусульмане. Мы познакомились с чеченцами еще до того, как в Сирии началась война. Они учились в Дамаске, много рассказывали нам о своей родине. Истории о том, что тут якобы неспокойно, нас совершенно не пугали — мы изначально знали, что это не так. Сначала сюда перебрался брат отца, а следом уже и мы.

С первого дня нам здесь понравилось. Чеченцы очень любят гостей, их обычаи похожи на наши, адыгейские. Нас много угощали национальной едой — хотя арабская кухня гораздо богаче, чем чеченская, я полюбил жижиг-галнаш.

Мы почти сразу нашли дом, снимаем его до сих пор. Чуть труднее было найти работу, но и в этом нам помогли местные друзья.

Я работаю в военторге, мама — в салоне красоты, папа в мебельной фирме в Грозном, брат учится в школе. В свободное время я занимаюсь спортом, гуляю, хожу в мечеть. К нам часто приходят гости, мы сами ходим в гости. Но в основном работаем.

Я не женат, пока не думал об этом. По нашим традициям не обязательно искать жену среди своих — главное, чтобы она была мусульманка. Конечно, я буду очень рад, если жена будет тоже из Сирии.

Почти как дома

— Меня постоянно путают с чеченцем, и только когда я начинаю говорить, понимают, что я не местный. Когда говорю, что из Сирии, удивляются: в Чечне почти нет сирийских адыгов, лишь несколько наших родственников и еще одна семья в Грозном.

Мы с мамой говорим по-русски с акцентом, а младший брат разговаривает очень хорошо. Он выучил язык уже тут, в Чечне, всего за шесть месяцев. Говорит, что ему это было совсем не сложно. Он и на чеченском уже разговаривает — не то что бы хорошо, но с одноклассниками общается.

Мне же русский давался очень тяжело. Сложнее всего было выучить обозначение годов — 2011, 2012 и так далее. И писать тоже тяжело. По-арабски мы пишем справа налево, а по-русски нужно наоборот. Стараюсь выучить чеченский — но он еще сложнее, чем русский. Как младший брат так легко их выучил, не знаю — наверное, тут дело в возрасте.

Мне нравится Чечня, но самым лучшим местом на земле была Сирия. Я скучаю по дому — там моя родина. Как и любой нормальный человек, я хочу когда-нибудь увидеть ее снова. Хотя и тут, в Чечне, мы чувствуем себя почти как дома.