Елка, Тофик, Новый год

Странное дело. Мы всегда стараемся отметить этот праздник идеально и незабываемо, а в итоге в памяти оседают лишь самые нелепые и дурацкие эпизоды. Как сейчас помню: минута до Нового года, куранты начали отсчет, я открываю шампанское — и пробка разбивает в пыль лампочку в люстре. И все гости под мерный гул курантов ломятся на кухню вымывать стекла из бокалов.

Про елку еще помню. Как в 17 лет накануне Нового года влюбился до потери ощущения реальности и напрочь забыл, что должен был ее купить. А в годы развитого социализма покупка елки в Махачкале была задачей крайне сложной. Елки привозили откуда-то с Севера в таких небольших количествах, что на всех горожан их не хватало. Во многих домах на праздничных столах стояли вазы с хвойными ветками, украшенными шарами. Представить такое безобразие у нас я не мог, поэтому утром 31 декабря выбежал из дома с твердым намерением найти елку любой ценой.

У подъезда столкнулся с соседом-студентом, в глазах его плескалась мука. «У меня есть 17 копеек, — сказал он, поймав меня за рукав. — Дай рубль, купим бутылку „33-го“, мне срочно надо, а то умру». «Не могу, — ответил я твердо, — у меня всего пять рублей, и надо еще елку купить». — "Хорошо, давай купим елку. Я знаю, где их сегодня достать можно — на лесоторговой базе. А сдачу ты отдашь мне".

И мы пошли на базу. В тот год Махачкалу завалило снегом по колено, автобусы не ходили, все передвигались пешком. Шли долго, а когда добрались до места, обнаружили громадную толпу. По самым оптимистичным подсчетам здесь было сотни три бедолаг, надеявшихся на чудо.

Из разговоров мы узнали, что повезет сегодня не всем. Ожидалась всего одна машина с елками, да и то если пробьется через снежные заносы. Но даже в этом случае на всех елок не хватит. «Если она везет сосны, — объяснял собравшимся сильно выпивший грузчик, — это максимум 50−60 штук. Ели, конечно, похудее, их в кузов до 70 штук втиснуть можно. Но вас тут больше, так что занимайте очередь, чтобы до драк не дошло».

Очередь организовать не получилось, все хотели быть первыми, воздух над толпой искрил, на соседей поглядывали недобро.

Машина с елями пришла часам к четырем. К этому времени на базе осталось человек двести самых стойких. Ни одной женщины, сплошь молодые мужчины, готовые на все. Я огляделся, прикинул шансы и понял, что они близки к нулю: пробиться к машине сквозь толпу здоровых мужиков нереально. На соседа надежды тоже было мало, он к тому времени даже дышал с трудом и готовности к подвигам не демонстрировал.

Между тем толпа уже окружила машину и самый здоровый мужик, весом за сто килограммов, разогнавшись, буквально разметал всех соперников и уцепился двумя руками за задний борт грузовика.

И тут на меня нашло наитие. Я достал мятую пятерку и, показав ее соседу, сказал, что сегодня в «Центральный» обещали завезти свежее пиво. «Будет елка — будет пиво, не будет елки — не будет ничего».

В ту же секунду жалкий алкаш пропал. Вместо него я увидел воина, бойца, героя. С громким криком, от которого содрогнулась вся база, он ринулся вперед, прямо в живой проход, за пару секунд до этого пробитый в толпе активным здоровяком.

Надо сказать, что грузовик в тот момент еще продолжал медленно двигаться, так что руки здоровяка, держащегося за борт, уехали вперед, тогда как ноги волочились по снегу. Сосед снова закричал — на этот раз торжествующе — и, не останавливаясь, взбежал прямо по его широкой спине, оттолкнулся от нее как от трамплина и рухнул плашмя в гору хвои. «Эта подойдет?» — поднял он над головой зеленое деревце. «Подойдет!» — ответил я, и через секунду рядом со мной в снег воткнулась замечательная ель. А еще через пару секунд рядом стоял сосед и торопил меня: «Расплачивайся скорей, за пивом пора».

Когда мы выходили с базы, я увидел у ворот растерянного здоровяка, которому елки не досталось. Он держал в руке десятку и предлагал ее счастливцам, спешащим домой с добычей. На его широкой спине отпечатался снежный след ботинка.

А вот еще одна история. Как-то под Новый год я оказался в Москве с товарищем-махачкалинцем. Билет на самолет в те годы стоил 35 рублей, но купить его в кассе было абсолютно нереально. Но, как обычно, нашлись знакомые, мы отдали сто рублей и радостно получили на руки билеты на 28 декабря. И… на три дня застряли в московском аэропорту — нелетная погода, ни один борт в южном направлении не летел.

31 декабря снова отмена полетов. Махачкала плотно закрыта. В справочной говорят, что два борта полетят в Минводы и четыре — в Баку. Выбираем Баку, поскольку ближе, да и самолетов больше. Правдами и неправдами, переплачивая вдвое, достаем два билета. К этому времени выясняется, что в Баку полетят не четыре, а всего два самолета, так что повезет не всем. Находим аэропортовского грузчика, который за 20 рублей обещает провести нас в нужный самолет. И в итоге около пяти вечера оказываемся в Баку.

Галопом бежим на стоянку такси и выясняем, что никто нас в Махачкалу не повезет. «Туда ехать шесть часов, к одиннадцати только доедем, — объясняют нам водители. — И еще шесть часов назад. Извините, ребята, Новый год встречать в дороге не хочется».

Мы скисаем, и тут один из таксистов предлагает: «А давайте позовем Тофика, он у нас самый умный, может, что-нибудь придумает». Приходит Тофик. Слушает, интересуется, сколько мы готовы переплатить, думает секунду и выносит вердикт: «Значит так, давайте деньги. Мамед, иди сюда, слушай. Ты везешь их до Кубы, берешь свою долю, а оставшиеся деньги отдаешь водителю, который довезет их до Дербента. Дербентский таксист отвезет их в Избербаш, а избергский — в Махачкалу. От Махачкалы до Изберга час езды, к Новому году последний таксист будет дома. Так что праздник все встретят за столом. А я в честь праздника кладу себе в карман вот эти десять рублей, которые только что заработал благодаря своему уму. Счастливого пути».

И хотя в тот Новый год я просидел за праздничным столом всего минут двадцать, прежде чем откинуться на спинку дивана и радостно уснуть до утра, вечер этот запомнился мне на всю жизнь.