Дожить до 100 и стать счастливой

В маленькой уютной квартире Анны Ребрейкиной время будто замерло — тихо льется мелодия из радио, стол покрыт белой кружевной салфеткой. А сама хозяйка, как фарфоровая статуэтка, хрупкая и трогательная, с удивительно ясными синими глазами и тихим голосом. Анне Гавриловне 101 год — есть что вспомнить.

«Любовь была самая настоящая»

— Самое счастливое время моей жизни — сейчас, в окружении младших. У меня два внука, четыре правнука, два праправнука — Тимофей и Алисочка. Они и есть мое счастье.

Родилась я в 1916 году в Самарской области, раньше она называлась Куйбышевской. Рано осталась сиротой, мама умерла при родах моей сестренки, мне тогда было четыре года. Вскоре малышка заболела скарлатиной и тоже умерла. Потом папа женился во второй раз, так что я росла с мачехой. Можно сказать, детства у меня не было вовсе.

В 1921 году был неурожай, и начался голод, поэтому все стали разъезжаться в поисках лучшей жизни. Так мы попали в Осетию, в Моздок. Это маленький, но многонациональный городок, уже тогда там жили осетины, русские, грузины, евреи, армяне…

В Моздоке я чуть было не стала хлопководом! Многие удивляются, а был в 30-х такой эксперимент: правительство решило выращивать в Осетии хлопок… Я загорелась и после 8 класса поступила учиться на агронома. Вы знаете, как растет хлопок? Как роза — чашечкой. Но кончики соцветий очень острые — все чулки мы с девочками себе в поле изодрали. Каждый вечер штопали. Трижды у нас высаживали хлопок — и трижды он погибал из-за непогоды. Тогда эксперимент свернули.

Уже потом поступила на вечерние курсы учителей начальной школы. Через год стала работать в станице Стодеревская, это там же, в Моздокском районе. В школе и познакомилась с будущим мужем — Василием, он был младше меня на два года, тоже учитель начальных классов. Часто обращался ко мне за советом, я всегда старалась ему помогать… Ну и допомогалась, что друг без друга мы уже не могли!

Я родилась 14 февраля, сейчас, говорят, это праздник — День влюбленных. В наше время таких праздников не было, но зато любовь была самая настоящая.

«Всё разрушила война»

— Через год поженились, а в 1939-м родился сыночек Владимир. Когда сыну исполнилось три месяца, Василия забрали в армию. Но мы так друг друга любили, что дали слово — что бы ни случилось, где бы мы ни были, я буду его ждать.

Служил он в Ульяновской области, там же поступил в бронетанковое военное училище. Окончить его должен был в июле 1941 года, после чего собирался ехать учиться дальше в Ленинград. Мы планировали, что с сыном переедем к нему и, наконец, снова будем вместе.

Все разрушила война. Когда она началась, училище досрочно выпустило курсантов, и их сразу же отправили на фронт. Больше я мужа не видела.

Пока он учился, письма писал каждый день. С фронта же пришло всего три письма. Последняя весточка — тетрадный листок, на котором карандашом крупными буквами написано: «Идем в неравный бой… Переезжай срочно к родителям во Владикавказ!»

Больше от него вестей не было. Потом уже я узнала, что Василий был командиром танка; когда в одном из боев понял, что суждено погибнуть, двоим товарищам из экипажа приказал покинуть машину, а сам остался. Там в своем танке и сгорел.

Замуж я больше не вышла, мы ведь поклялись с мужем друг другу в любви. И я клятву не нарушила.

«Хлеб могли брать без очереди, представляете?»

— Когда я переехала во Владикавказ, стала работать в детском доме. Тогда, во время войны, было очень много сирот, бывало, что привозили по пять детей из одной семьи. Даже кроватей всем не хватало — и детки спали по двое. В 1943 году наш детский дом эвакуировали в Армению, и там мы тоже спасали детей… Было очень тяжело! Ну, а после войны сирот стало еще больше.

9 мая 1945 года не забуду никогда! Мы просто с ума сошли от счастья! Как сейчас помню, сынок мой спал, когда по радио объявили, что победа наша, я его схватила, выбежала на улицу. И все выбегали из домов, обнимались… Уже потом подумала: а ребенка-то зачем схватила, ведь мог испугаться! Но такое счастье переполняло, что ни о чем другом и не думала, только одна мысль — «Победа!»

В День Победы все пекарни напекли столько хлеба! Можно было брать в магазине сколько хочешь, без очереди, представляете? Это было такое счастье. Мы-то уже отвыкли от этого, я получала хлеб — 400 граммов на себя и 200 граммов на сына. Вот и вся еда. А очередь занимали с ночи. Так получишь свои граммы, идешь из магазина, а хлеб за пазухой держишь и отщипываешь по кусочку. В рот положишь и не жуешь, рассасываешь его. А сама боишься — как бы лишнего не съесть, чтобы еще на завтра хватило. Бережно относились к каждой крошке, даже в магазине, когда резали хлеб на пайки, крошки собирали и продавали их тоже.

Жизнь послевоенная была очень тяжелая. Все, что было из одежды, выменяла на кукурузу. Тогда хорошее платье или пальто можно было купить за литровую банку.

«Каждый вечер благодарю Бога за прожитый день»

— Я сейчас барствую: у меня своя квартира, все есть — хлеб, масло, в магазине тоже всего полно.

В еде я совсем не капризная, ем все, люблю рыбу, куриное мясо.

Встаю по настроению, как захочу. Каждое утро, как проснусь, — обязательно молюсь, прошу, чтобы день был радостный, а дети были живы-здоровы. И каждый вечер благодарю Бога за прожитый день — за хлеб-соль и воду, за то, что могу ходить и сама справляюсь с домашними делами.

Вот все спрашивают: как же вы управляетесь с хозяйством? А мне нравится все самой делать — могу и пол помыть потихонечку, и картошку почистить, и постирать… Знаете, раньше стеснялась выстиранное белье вывешивать на балконе, зрение уже слабое, ну и вешала сикось-накось и всякий раз думала: что же соседи скажут? А однажды мне женщины во дворе говорят: «Мы всякий раз удивляемся, какое у вас белье белоснежное!» Я-то думала, они меня осуждают.

Телевизор не смотрю, зрение уже плохое, так что я его больше слушаю, радио тоже включаю, люблю, когда плясовую музыку передают… Новости стараюсь не пропускать, чтобы знать, что в мире творится. Переживаю за молодежь. Как же страшно сейчас жить! Я после взрыва в метро не спала несколько ночей. Мы жили тяжело во время войны, но знали: победим и заживем по-новому, счастливо. А сейчас даже и не знаешь, чего завтра ждать, в каком мире будут жить наши дети?

Путина очень уважаю, он ведь старается все делать так, чтобы нигде не было войны. И как только успевает все? Я все время думаю: когда же он спит-то?

А передача «Давай поженимся!» мне совсем не нравится. Ну что это значит — давай поженимся?

«Иногда думаю — было бы мне хотя бы 90»

— Когда меня спрашивают, сколько мне лет, говорю: «Второй годик пошел».

Столетие отметила среди родных, собрались все, нарисовали плакат — «Анне Гавриловне 100 лет!» Правда, свечки на торт не ставили, слишком много бы их пришлось покупать. А сам торт был большой.

На протяжении жизни у меня уже так развилась интуиция, что я здороваюсь с человеком, а сама уже знаю, хороший он или нет.

Самое яркое воспоминание в жизни — это моя любовь к мужу, наша недолгая, но счастливая жизнь.

Я ничего не боюсь. Многие спрашивают, мол, как вы одна живете, неужели не страшно? Нет, мне не страшно. Единственное, чего боюсь — что соседи сверху в очередной раз меня зальют! И все. И очень боюсь войны.

Как дожить до ста? Я не жадная, люблю людей, особенно детей. Надо не завидовать, беречь близких, помогать тем, кто нуждается.

Обычно людям желают дожить до ста лет. Я бы себе и своим близким пожелала только здоровья. Если будет оно у человека, то и долголетие к нему пристроится. Ну, а если нет… Я бы не хотела быть обузой для кого-то, чтобы родные устали от меня. Когда придет мое время, хотелось бы просто уснуть…

Жизнь моя прошла очень быстро. И так всегда казалось. Еще когда в школе работала — придешь домой, не успеешь тетради проверить, а дня уже как не бывало. А теперь я и сама удивляюсь, что мне уже столько лет. Иногда думаю — было бы мне хотя бы 90.