Рынок как спасение

Косые улочки, нестройные ряды стихийного рынка. Среди старого тряпья и на первый взгляд никому не нужных вещей — срезанных пуговиц, статуэток, пластинок, потертых книг, непонятных железяк, разложенных вперемешку на газетах, картонках, целлофане, можно отыскать редкие ценности и встретить людей с редкими судьбами. Это один из старейших рынков города — владикавказская «блошка». Около 70 лет каждые выходные по утрам одни приходят сюда продать за копейку, другие — бюджетно прибарахлиться, третьи — потравить анекдоты, а четвертые — воскресить детские мечты о сокровищах и пиратских кладах.

«Люди не берут вещи»

Вдоль старой стены ветер колышет стаю мужских рубашек. Продавец — женщина лет 80 — пасмурна, несмотря на палящее солнце.

— Почем рубашки? — спрашивает пенсионер.

— По 100 рублей.

Оказалось, интересовался из праздного любопытства. Мужчина ушел, и настроение продавца стало еще более хмурым. Интересуемся, что привело ее сюда: желание заработать или — а вдруг — хобби?

— Для меня в жару сюда ходить, какое хобби? Этот рынок для тех, кто хочет одну копейку заработать, и для тех, кто хочет за эту одну копейку купить. Я 40 лет в школе отработала. У меня дочка с двумя образованиями. Здесь она не могла найти работу. Сдала квартиру, поехала в Питер. А я торгую здесь. С нашей нищей жизнью, а у меня пенсия 8 500, без этого рынка что нам делать?

Женщина указывает на сервиз: в коробке шесть новых кофейных чашек с блюдцами.

— Вот этот набор я из Питера привезла. Блюдца по 10 рублей продаю. Разве они стоят 10 рублей? А тут подходит покупатель и говорит, мол, все за 20 отдашь? Эти тряпки никому не нужны. Я куплю майку — буду год ее носить, а кушать надо каждый день. Поэтому люди не берут вещи, главное, чтобы на еду хватало. А я вам скажу, экономят сейчас многие! Сегодня тут одевается народ среднего достатка.

Сталин и фарфоровые собачки

Вещи, книги, снова вещи, антиквариат. Последним торгуют со знанием дела. Цены на медные старинные подсвечники, кувшины, деревянные резные шкатулки кусаются.

— Девушка, купите кусачки для ногтей! — седая подслеповатая женщина с улыбкой протягивает маникюрный набор. — Попробуйте на ноготке — они острые.

Рядом, на маленькой газетке, ютятся две фарфоровые фигурки собачек, расписанные под гжель.

— Давайте собачек!

— Вы обе берете? — удивляется продавщица. — Вторую так возьмите, дарю!

Керосиновые лампы, поломанные игрушки из «Киндера», длинная облезлая герань, склонившая свои красные цветы над маленьким бюстом «вождя народов». Среди всей этой ветхой старины то и дело снуют дорогие джипы. По неказистым рядам бродит немало состоятельных людей.

А вот очередное место с металлическими деталями: от чего они, наверное, разберет не всякий механик.

— У меня дома четыре поломанные колонки. Я не знаю, куда их? — жалуется продавцу прохожий. — Выкинуть жалко.

— Привези, я куплю!

— Почем?

— По тыще рублей.

— Там меди только на полторы тысячи!

Райское место

Пузырьки с неизвестными веществами расставлены на романе Ефремова «Таис Афинская». Перстни с большими разноцветными камнями, а рядом — когти волка и клыки медведя.

— Это обереги от сглаза, принесут здоровье и мир вашему дому. Вот тоже, — демонстрирует маленький веник продавец, — повесьте на гвоздик в коридоре.

— У меня на кухне висит! — добавляет покупательница. — Я подружке подарила, она тоже на кухне повесила. Там у нее календарь, а внизу оберег теперь.

Маленькая табуретка, на ней бабушка в белой панамке — продает желтую черешню в тазике.

— Возьмите, сладкая! Внук утром нарвал! — уговаривает она прохожих.

Неподалеку в теньке две женщины — мать и дочь. Маме, Миле Александровне, 84 года. 30 лет она проработала экономистом на военном заводе, 20 — главным бухгалтером в республиканском министерстве образования. Привыкла к большим коллективам и, как вышла на пенсию, затосковала.

— Когда я бросила работу, думала, что с ума сойду! Это сейчас все стали другими — трудная жизнь. А тогда мы пусть и не хорошо жили, но очень дружными были. Вот это все, — показывает она вокруг, — это не только ради денег. Здесь такие хорошие люди! Бывает так, что и 50 рублей не зарабатываем за день, но друг другу анекдоты рассказываем, смеемся. Вот это необходимо. Честно? Я всю неделю жду вот эти два выходных дня, чтобы прийти сюда.

Соседка, пенсионерка Рая, охотно включается в разговор:

— Для пенсионеров это райское место. Я по матери помню: она, бедная, ничего не продавала, но все равно выходила сюда, общалась. Это для нас жизнь.

«Сожалеть не о чем»

Хотя все и продается, для пенсионеров многие вещи здесь — бесценны. Иногда они выносят продавать самое дорогое — воспоминания.

Суровый немногословный пенсионер Николай продает свои награды.

— Не жалко расставаться? Все-таки память…

— Никакая не память! — с нотками раздражения отрубает он, а потом все-таки объясняет: — Я в ракетных войсках служил 25 лет, уволился 30 лет назад. Мне сейчас 77. Все прошло — молодость позади. Сожалеть уже почти не о чем. Вы смотрели по телевизору? Гимнастка Ольга Корбут продала свои награды, медали. Некоторые ее вроде как осуждают, а она не сожалеет. Ведь это ее заслуги, достижения, и она распоряжается ими как пожелает. И никто ей не указ!

Николай 14 лет служил в Виннице, а потом — в Алтайском крае. О службе говорит неохотно: выполнял секретные задания.

— Интересные годы были, — делает он долгую паузу. — Все позади уже. Приятно вспоминать, конечно, но годы сглаживают эмоции и впечатления. Накопилось вот этого барахла с годами, — пренебрежительным жестом показывает он на медали. — Решил избавиться, потому что не сегодня завтра… Ведь мне 77 уже. А детям ничего не надо.

Блошиный рынок продолжает гудеть о своем. Кажется, что-то, что было когда-то кому-то дорого, рано или поздно окажется либо в мусорном баке, либо на кусочках картона и обрывках целлофановых пакетов. Из таких островков памятных вещей, как паззл, складывается блошиный рынок Владикавказа, куда приходят продавать и покупать за одну копейку воспоминания.