«Пообщаемся — и так хорошо бывает»

— Хорошо, что мы все живем в одном селе. Только я в городе, но это не проблема. Один звонок — и через 20 минут я на месте, — улыбается Забия.

Раскидистые ветви черешни укрывают от знойного солнца каждого, кто входит в дом ее родителей — а двери в него открыты и днем, и ночью. Сейчас Хайбуле 90, Замият через месяц исполнится 83 года, но их трудно застать без дела. Супруги то возятся в огороде, то ходят в гости, то принимают гостей сами. Навестить Хайбулу и Замият Атаевых в Ленинауле стараются многие. Но первыми появляются на пороге и последними уходят из дома дети. Их у пары восемь: Забия, Райка, Асиродин, Паху, Кайпат, Изамудин, Карамудин и Зульмира, а еще 29 внуков и 43 правнука. Имена каждого хозяйка дома отлично помнит.

— А как же? — удивляется вопросу Замият. — У меня тетрадь есть, куда записываю, кто и когда родился, какой был день, погода, делюсь своими мыслями. Но это не чтобы не забыть, а чтобы другим после себя оставить.

В доме сложился свой распорядок. Дочь Райка всегда рядом, младший сын Карамудин живет в том же дворе, поэтому первый приходит пожелать доброго утра. Потом перед работой заглядывает старший сын Асиродин. Днем все остальные дети звонят и заходят, внуки забегают принести еду и цветы или просто поздороваться. С внуками, уехавшими учиться за границу, пожилые супруги общаются по видеосвязи. И так — до полуночи, когда последним из родительского дома уходит Изамудин.

Корреспонденты «Это Кавказ» тоже напросились в гости к Атаевым, чтобы понять, как прожить вместе 64 года и сохранить крепкую семью.

«Тогда о любви не говорили»

Замият смущенно улыбается, а Хайбула не сводит с нее глаз. Но о чувствах на людях здесь не говорят — так же, как никто не говорил о любви в 1956 году, когда супруги поженились, признается Хайбула. Жену ему присмотрели родители, когда он вернулся в село после четырех лет службы в армии.

— Я уходил, она еще маленькой девчонкой была, а вернулся — уже взрослая такая. Тогда родители выбирали невест. Но мне она тоже понравилась, — вспоминает мужчина. — Мне очень повезло. Хорошая у меня жена, никогда не возражала мне, всегда ухаживала, заботилась. Замечательная.

Замият смущается и о чем-то причитает на аварском: ей неловко получать комплименты от мужа в присутствии детей.

— У нас так не принято, хвалить друг друга, — говорит женщина. — Но он у меня хороший. Никогда плохого слова от него не слышала, никогда голос не повышал. А я все для него делала, чтобы ему было хорошо со мной.

— Замуж выходили, она нам с сестрами наказ давала «не лениться, за мужем всегда ухаживать и кормить его», — смеется дочь Паху. — Главное у нее всегда — это кормить. Всех наша мама кормит: отца, нас, наших детей. Стоит кому-нибудь переступить порог, сразу спрашивает: «Кушать будете?» И попробуй сказать «нет».

Дети веселятся: в последнее время Замият стала жаловаться им на мужа, что тот мало ест. А Хайбула недоволен, что жена его все кормит и кормит.

«Я бы работала в два раза больше»

Расположенный на левом берегу реки Акташ Ленинаул — второе по величине село в районе. Здесь есть две школы, два детских сада и небольшая больница, которую прозвали народной: ее возвели на деньги сельчан. В селе больше двух тысяч хозяйств и более 12 тысяч жителей. Большинство ведут подсобное хозяйство, но многие заняты торговлей — каждый день уезжают на заработки в Хасавюрт, известный дагестанцам своими рынками.

— Я, как и многие, не думал, что уйду в бизнес, но на зарплату учителя семью из шести детей не прокормишь, — рассказывает сын Изамудин. У него с братом несколько исламских магазинов в Хасавюрте и Махачкале. — Каждый раз думаю: как наши родители смогли нас поднять, работая только в колхозе?

Хайбула и Замият всю жизнь трудились на земле. Отец вставал в три утра, делал намаз и до того, как сесть в комбайн, занимался собственным хозяйством. Днем за главных оставались дети. Все обязанности по дому были строго распределены, причем самими братьями и сестрами. Старшие смотрели за младшими, пекли хлеб, мальчики убирали у теленка, кормили коз. К возвращению родителей все было готово — и еда, и порядок, и школьные уроки. А вечером Замият допоздна не ложилась спать: трудилась по дому и стирала.

— Бывало, утром проснемся, а она комнату побелила, занавески постирала и нас просит помочь повесить их, прибить что-то, — вспоминает Изамудин.

— Если бы сейчас мне дали возможность, я бы в два раза больше работала, чтобы вас с постели не поднимать. Я очень жалею, что сама не могла все делать, и вам тоже приходилось много работать по дому, — сетует пожилая мать, но дети тут же останавливают ее и объясняют, что благодаря такому подходу каждый из них состоялся в жизни: у всех есть хорошая работа или бизнес и семья.

Большое счастье

Замият очень хотела, чтобы у всех детей было образование.

— У нас в семье позором считалось, когда из школы приносил четверку. Это как двойка было. И этим двоечником был я, все остальные отличники, — улыбается младший сын Карамудин.

— Ну, нет, — перебивает Изамудин. — Не говори так, у тебя было пару четверок. Мама каждый раз говорила: «Ну, как ты семью будешь обеспечивать?» Очень переживала. Но у нас такая система воспитания была, такая атмосфера, что никто не ругался.

Дети вспоминают: родителям было достаточно сказать пару слов, и этого хватало.

— Отец немного пристыдит: «Вот опять ты опоздал, что-то не так сделал…» И все, жить не хочется. А я хулиганистым в детстве был. И в этот момент я готов был сгореть от стыда. Думаешь: «Лучше бы он меня палкой побил сейчас, чем так посмотрел», — смеется уже сам многодетный отец Изамудин.

Замият считает большим счастьем, что ее дети выучились, пятеро — на педагогов. В юности она сама мечтала стать учителем или врачом, но надо было работать: семья жила тяжело, мать одна воспитывала 10 детей.

— Думала, не в институт, так хоть в училище поступить. Не получилось. Хоть сегодня пошла бы учиться в мед, — шутит хозяйка. — Тогда и мужа лечила бы, и детей, и внуков, и соседей. Всем хорошо было бы.

— Она бы лечила, — поддерживает Изамудин. — Она у нас это любит. Мы часто шутим, что если бы отец мог притворяться, мы бы его маленькими болезнями ее большие болезни лечили. Бывало такое, что она лежит, болеет. Мы ночью остаемся два человека, чтобы за ней присматривать. Но стоит папе чуть-чуть захворать, она тут же вскакивает с постели и начинает за ним ухаживать. Или если гость в дом зашел, в любом состоянии выходит к людям. Ну, так привыкла, не может она по-другому.

Сериал у сельской печи

Хайбула приглашает нас из сада в дом — показать библиотеку. На самом видном месте в комнате стоит шкаф с книгами.

— Мы все любим читать. Я люблю книги, особенно религиозные, а Замият больше газеты, — степенно рассказывает глава семьи, пока старшие сыновья ловко проворачивают несколько ламп в люстре.

В комнате сразу становится светлее.

— Это мы несколько штук всегда выкручиваем, чтобы родителям в глаза яркий свет не бил, — улыбается Асиродин. Старшего брата между собой называют опорой семьи: он мало говорит, но всегда внимательно слушает.

Замият показывает любимые сборники современного аварского автора Махмуда-Апанди Магомедова— она часто цитирует его, а еще любит стихи, пословицы и поговорки. Но главное увлечение Замият — это новости. Даже в молодости, пока она готовила на огне лепешку, одновременно укачивая в люльке ребенка, Замият умудрялась урывками прочитать новый выпуск «Дагестанской правды».

—  Когда мы приходим, у нее первый вопрос: «Какие новости?» Помню, как однажды меня мама пристыдила за то, что я забыла имя главы какой-то страны, — делится Забия. — А я не то что забыла, даже и не знала. А она всегда всем интересовалась, хотя у нее и не было высшего образования. Родители нас всегда учили рассуждать, думать.

В этом помогали совместные чтения. Младшие дети их уже не застали, а старшие пятеро помнят, как в зимние вечера дома растапливали печь, все брали одеяла, садились, укрывались и читали вслух, передавая книгу по кругу.

— И отец, и мать, и мы, — вспоминает старшая дочь. — Это как сериалы сегодня. Каждый день — продолжение. И ни у кого не было права дотронуться до книги до следующего вечера. У нас прямо сердце билось от нетерпения.

Это были произведения дагестанских писателей Мусы Магомедова, Фазу Алиевой, Расула Гамзатова и многих других. После все обсуждали книгу и героев и представляли, кто как бы поступил на их месте. И так, пока не согреется комната.

Семейные слабости

— Ну, как это мужчина без ножа ходить может? Если кто-то придет, попросит курицу зарезать, а у вас ножа при себе нет. Как это так? — подшучивает над отцом Изамудин.

Хайбула тут же начинает что-то искать в кармане. Ножей у него целая коллекция. Самое любимое оружие — кинжал из дамасской стали. Младший сын Карамудин привез его из Сирии, где получал теологическое образование. А Замият всегда просит детей дарить ей только духи.

— Мы-то понимаем, почему она так говорит, но мама думает, что мы не догадываемся, — поясняет Изамудин. — Она не хочет, чтобы мы на нее тратились много.

Любимые ароматы Замият — «Красная Москва» и парфюм с запахом лаванды. Каждое утро она проветривает комнаты, а затем брызгает в доме духами, чтобы везде вкусно пахло.

— А потом на мужа. От стариков не должно неприятно пахнуть, — говорит женщина, и дети начинают посмеиваться.

—  Ой, она еще, заправляя кровать, прежде чем положить сверху плед, обливает все там духами, — улыбается невестка Санета. —  Чтобы к вечеру от постельного белья был приятный запах.

Вторая любовь Замият — цветы. Все в семье это знают, поэтому внуки постоянно радуют ее букетами из собственного огорода, а младший сын — полевыми цветами. Каждый раз, спускаясь на луг, возвращается с букетом.

— Я их все стараюсь сохранить. Когда цветы высыхают, я их не выбрасываю, а прикрепляю бумажку с надписью и храню в кладовке, на память, — рассказывает Замият.

Такое увлечение мамы поддерживают не все из детей, и, как признается Кайпат, некоторые букеты бесследно исчезают в мусорном ведре.

—  Все равно ей постоянно дарят свежие цветы, — смеется дочь. — У меня от маминой любви к цветам до сих пор дрожь по телу. Раньше она и комнатные растения очень любила, дома их много было. Мама очень чистоплотная у нас. Вай, как она нас заставляла эти листья от цветов мыть!

А белые носки — это вообще отдельная история.

— Мы никогда папу не видели в черных или в серых носках, — говорит Кайпат. — Я ей говорю: «Зачем тебе эта головная боль — замачивать их, кипятить, отбеливать? Почему черные не хочешь отцу дать? Они же тоже красивые». Но нет, только белые!

— Наш отец лучше председателя колхоза на работу ходил. Всегда нарядный, — вступает в разговор Райка. — И так же в мечеть по пятницам.

Сад для родителей

Незаметно Изамудин пытается закатать спустившийся рукав на мамином платье, пока Кайпат поправляет платок: мама всегда должна выглядеть красиво и ухоженно, особенно когда в доме гости или на нее направлен объектив фотокамеры.

— Я люблю фотографироваться, — признается Замият. — Нас Карам часто фотографирует и потом выкладывает у себя в интернете.

«Интернет» — это аккаунт младшего сына в Instagram.

— Я увлекаюсь фотографией, и мне нравится снимать маму и отца, — объясняет Карамудин. — Они тоже не сопротивляются.

—  Я люблю все делать, что он говорит, — перебивает мама. — Я вижу, как он заботится о нас, нянчится с нами. Он не дает нам скучать.

Вместе с супругой Санетой и четырьмя детьми Карамудин живет в одном дворе с родителями: в Дагестане не принято, чтобы младший сын покидал отцовский дом. Однако Карамудин коротко признается, что дело даже не в традициях, а в большой любви к отцу и матери. Гораздо красноречивее о чувствах рассказывает разбитый его руками сад.

Раньше Атаевы жили на окраине села, в доме с огромным садом, который особенно любил Хайбула. В 90-х годах начались оползни, и семья переехала в центр Ленинаула. Купили дом рядом с мечетью, чтобы отец мог каждый день ходить на намаз, и начали обустраиваться. На участке не было ничего — только одно ореховое дерево. Теперь там сад с беседкой, прудом и камином.

— Это все я специально сделал для моих родителей, чтобы они красиво и приятно проводили здесь время, — объясняет Карамудин. — Я начал заниматься ландшафтным дизайном, хотя я о нем знаю только из книг и интернета, но потихоньку удалось создать уют.

Огород объединяющий

Недавно Карамудин отвез родителей на пашни, где они проработали всю жизнь. Шла жатва, Хайбула прошелся по полям, изучил новый комбайн. Домой вернулся весь сияющий, вспоминают дети. У себя на участке он тоже любит прогуливаться по огороду, кормить кур, поправлять забор, который недавно сплел из прутьев. Правда, сегодня он больше созерцает: врачи запретили Хайбуле перетруждаться. Дети давно понимали, что отцу становится тяжело заниматься землей, но решили, что ему об этом не скажут. Ждали, когда Хайбула сам откажется от физического труда, а пока делали все, чтобы огород продолжал его радовать.

Пять лет подряд дети утраивали коллективную прополку огорода. Бросали работу и порой важные дела, приезжали с семьями к родителям, становились в ряд человек в двадцать и с мотыгами проходили весь участок.

— Соседи говорили: «Вай, везет же им, столько людей у них огород полют». Три раза в год были такие субботники: дважды прополка и один раз — чтобы снять урожай. И каждый процесс занимал несколько дней, ох, сколько мы здесь всего за это время съедали, — смеется Кайпат.

— Мы за один день могли там «съесть» столько в финансовом плане, сколько этот огород прибыль бы дал за осень, — объясняет Изамудин. — Но это неважно. Отец был счастлив, что мы все вместе и что огород его любимый в порядке.

— Мы не дали им понять, что мы повзрослели и отошли от них, — добавляет дочь. — Мы все делали, лишь бы отец не почувствовал, что он постарел. Это нас очень сплотило.

Сейчас семью объединяют встречи в доме родителей и поездки на природу. Несколько раз в неделю младший сын забирает родителей и едет на машине с ними к себе на дачу вниз, к берегу реки Акташ. В группе «Семья» в WhatsApp пишет: «Кто свободен, спускайтесь» — и съезжаются братья, сестры, племянники.

— Мы можем и чай попить, и шашлыки пожарить, и просто семечки грызем, — рассказывает Забия. — Вокруг птицы, лягушки.

— Пару часов там посидим, пообщаемся, — подтверждает Изамудин. — Так хорошо бывает.

***

На прощание бабушка Замият долго желает добра и дает наставление: как быть счастливой в браке.

— Корми мужа хорошенько, слушайся его, — говорит она корреспондентке, — одевай белую рубашку и белые носки ему всегда.

А мы, улучив момент, все-таки спрашиваем Хайбулу о чувствах:

— Вы счастливый человек? Любите жену?

Он улыбается и кивает головой.

— Да.

Мы отправляемся домой, переживая, что утомили пожилых людей своими расспросами. Оборачиваемся — и видим, как Хайбула и Замият садятся в машину. Сегодня все опять едут на дачу.