— Голос своего доула я легко узнаю среди других. Хоть 4, хоть 5 барабанов пусть будет. При условии, конечно, что играет один и тот же человек. Потому что у разных людей разная манера игры, — объясняет, крутя в руках очередное изделие, Магомет Хачуков из абазинского аула Псыж.
Балетмейстер, педагог, аккомпаниатор, играющий на трещотках, заслуженный артист Карачаево-Черкесии и бывалый самоучка, он не считает себя профессиональным доулистом, но сегодня он единственный в республике мастер по изготовлению этого старинного кавказского инструмента.
«Мне тоже надо!»
Свой первый барабан он сделал 20 лет назад, когда преподавал национальный танец в музучилище, на первом этаже которого располагался радиокомитет.
Фото: Павел Денисов
Магомет Хачуков
— Был такой Марат Кочкаров, пел в хоре радио. Я видел, что он все время носит с собой кожу. Спрашиваю: «На что она тебе?» — «Барабаны делаю» — «Мне тоже надо!» Инструмент тогда в дефиците был. Он сделал мне доул, а я стал ходить к нему в мастерскую и смотреть, как он работает.
Марат был самоучкой. Станков подходящих не было, все вручную. Корпус делал из труб, которые привозили с Урала в Карачаевск в угольные шахты. Эти трубы из клееной фанеры опускали в шахты и гоняли туда воздух. Несколько штук перепало Марату. Он их резал, и получались корпуса для барабанов. Я тоже стал пробовать. Получалось с переменным успехом. Много материала попортил, прежде чем научился.
Капризный барабан
— Особенно много перевел кожи для мембраны. Ее и тогда трудно было достать, и сейчас. Марат договаривался с сельчанами, они выделывали для него шкуры — держали в растворе извести, снимали шерсть, утоньчали кожу. Для доула нужна именно козья кожа: она нужной плотности. А сейчас коз уже никто, считай, не держит. Приходится заказывать из Грузии. Хотя заказчики предпочитают пластик. С кожаным барабаном возни больше, чем с ребенком. Например, он не любит сырости. Вот если доулист играет в помещении, а там люди надышали, то кожа начинает растягиваться, и звук уже не тот. Нужно постоянно натягивать мембрану. А потом, когда оставляешь барабан просохнуть, снова ослабляешь перетяжку.
За эти годы Хачуков сделал сотни инструментов, набил руку, подстроил станки под себя, что-то смастерил сам. Мелкие детали для него делают на заказ. Материалы: пластик, фанеру — заказывает по интернету, прутья из полустали для ободков находить сложнее всего, приходится доставать через знакомых.
На полках в мастерской десятки болванок — заготовки из фанеры разных размеров, для взрослых, детей и подростков. И мембрана под каждый размер разная.
— С кожей возни как с выкройкой платьев. Если на миллиметр ошибся вначале, выльется в сантиметры, — Магомет берет портновскую ленту и тянет вдоль листа фанеры. — Вы знали, что длина фанеры, согнутой в цилиндр, становится на 1,5 сантиметра больше, чем в исходном виде? Вот, смотрите. Был ровно метр, а теперь — 101,5 см. Я тоже не знал. Вот и получалось, что выкроенная мембрана оказывалась мала для цилиндра. Лет пять у меня ушло, чтобы овладеть всеми этими премудростями. Раньше дней десять возился с одним доулом, сейчас — за три успеваю. Главное, чтобы фанера приняла форму и клей просох, на это нужны сутки. Если корпус разъедется — все, уже не исправить.
Фото: Павел Денисов
«Работаю на звук»
Доулы мастера Хачукова довольно скромные на вид, корпус он не украшает. Говорит: «Работаю на звук. А иные барабаны привозят мне на ремонт, красивые — хоть фотографируй, а звук не тот».
На Кавказе мастеров, создающих доулы, пожалуй, и двадцати не наберется, и все они знакомы друг с другом. Так что заказы Хачуков получает стабильно. Заказывают поштучно, а иногда сразу по 10−20. Чаще всего в Чечню, Абхазию, в районы Карачаево-Черкесии. Самые дальние адреса — Израиль, Эмираты, Иордания.
— Однажды отправил доул на родину Деда Мороза — в Великий Устюг. Заказы идут отовсюду, где есть диаспоры кавказских народов или самодеятельные коллективы.
На изготовление доулов Магомет Хачуков тратит все свое свободное время. Хотя его не так и много: он не только редкий мастер, но и педагог, балетмейстер и аккомпаниатор театра танцев Госфилармонии КЧР.
Колхозник vs хореограф
Танцами Магомет занялся случайно.
— Сидели мы как-то с друзьями-одноклассниками на скамейке, бездельничали. А был это квартал Хачуковых в ауле Псыж, здесь почти все наши жили. И клуб был расположен здесь же. А директор его — мой дядя. Увидел он нас, подошел и спрашивает: «Что вы делаете?» — «Сидим» — «Пошли со мной!» И привел в клуб к руководителю только зарождавшегося тогда ансамбля «Абазинка»: «Пусть попробуют. У кого получится, будет танцевать».
В итоге несколько человек в этом прославленном ансамбле были из рода Хачуковых, в том числе и Магомет.
Однако у отца юного танцора были другие представления о том, чем должен заниматься мужчина. Работать в колхозе! И когда, окончив школу и хореографическое отделение музучилища, Магомет решил поступать в престижный Краснодарский институт искусств, вопрос встал ребром.
— Отец мой был скотником. Когда я собрался учиться на хореографа, спросил: «А что это за специальность? Кем ты будешь? Кто еще окончил этот институт?» Сам он всю жизнь с вилами в руках в колхозе проработал. Кричит: «Какое танцевать! Иди на завтехникой выучись!» Нас у него 6 детей было, я самый старший, ему было о чем переживать.
«Сударушка» с усами
— Честно говоря, я тогда вообще о деньгах не думал, — продолжает мастер. — Пришлось пообещать отцу, что все будет хорошо. В итоге, учась в Краснодаре, я в трех местах работал. Ездил в станицу Северскую, два дня в неделю танцевал там казачьи танцы вместе с друзьями — кабардинцем и адыгейцем. Два дня играл на барабане в танцевальном коллективе при Сельхозинституте, а в Кубанском университете состоял в ансамбле. Мы ведь умели и «Хлопушки» делать, и «Сударушку» танцевали, хотя усатые, нерусские парни — видно сразу, и украинские танцы знали, и кавказские. Так что стал зарабатывать больше отца. И себя содержал, и младшим помогал, и родителям посылал деньги, чтобы понимали, что я не ошибся с профессией.
Именно тогда вдобавок к предметам учебной программы Хачукову пришлось овладеть игрой на доуле: некому было аккомпанировать танцорам.
Фото: Павел Денисов
— Мы, как хореографы, к сессии должны были поставить танец своего народа. Аккордеон нашли, аккордеониста тоже, а доулиста нет. А какой кавказский танец без доула? Пришлось мне взять инструмент и изучить ритмы танцев всех кавказских народов, представители которых учились в Краснодаре. Меня, конечно, подправляли, делали мне замечания. Со временем стал понимать, у кого какой ритм, манера. Ведь как язык у каждого народа свой, так и танцы, музыка. В общем, можно сказать, вынужденно начал играть на доуле. А позже прошел курсы, которые позволяют преподавать детям.
Женский удар по ударным
В студии, арендованной для Магомета Хачукова в центре Черкесска, с самого утра воскресенья бойко звучат барабаны. По выходным здесь собирается его класс, будущие доулисты.
Ладошки четко отбивают ритм. Среди сосредоточенных лиц есть и девичьи. Еще недавно это было немыслимо. Испокон веков в этом регионе считалось: барабан — не женский инструмент!
— Еще в 70-е годы с этим было строго. Если мужчина играл на гармони, ему говорили: тебе бы лопату в руки или косу, а ты на гармошке играешь, как женщина! Девушкам же было не положено играть на доуле. А сейчас они даже на свадьбах играют — рамки стерлись. Вот в Абхазии этих правил придерживаются до сих пор.
Хотя девочки даже лучше играют. Бьют хлестко. Ведь здесь не сила нужна, а умение правильно извлекать звук, так же как и на фортепиано. Вот шпендюлька ходит ко мне на занятия. Сама ростом с барабан, а играет так, что иногда мальчикам ее в пример ставлю, — Магомет показывает на одну из учениц. — Она только в сентябре стала ходить сюда, просто смотрела, пока занимался ее брат. Я наблюдал за ней: сидит, на коленках отбивает ритм. Я матери сразу сказал: она будет играть. Так и получилось. Ручки маленькие, а играет. А другой лупит по доулу, а ничего не получается.
Фото: Павел Денисов
«Аленка», азбука Морзе и спасение туристки
Лупить по барабану Магомет Азаматович, конечно же, не советует — это сокращает срок службы инструмента. Однако самому ему однажды пришлось всерьез проверить свой доул, а заодно и себя на прочность. Три года назад его уговорили принять участие в фестивале мировых рекордов на перевале Гум-Баши — на высоте 2070 метров над уровнем моря.
— Вызвали меня к министру культуры Рамазану Борокову и говорят: «Ты должен отыграть на доуле 5 часов, можно с перерывами по 5 минут. Потому что нынешний мировой рекорд игры на ударных инструментах на такой высоте — за перуанцем: 4 часа». Я стал отказываться: «Никогда такого не делал, не стану браться, я даже в ансамбле не играл». Но министр все-таки внес меня в список участников и хорошо меня настроил, сказал: «Впишешь себя в историю!»
Стал я тренироваться, набивать руку, грубо, мощно играл каждый день. Рассказываю товарищу Валере, мол, иду на рекорд, готовлюсь. А он мне: «Ты что, шлепнулся? Тебе сколько лет?» Ну, говорю, назло тебе сделаю.
Приехали на перевал, рядом со мной поставили часы и камеру включили. Начал играть. Там кто штангу тягает, кто машину тащит с веревкой в зубах, кто пресс качает, а я играю на доуле. Час, два, три. Один ритм закончился — переход на другой не более 5 секунд. Играл по очереди: карачаевский «Абезек», черкесская «Кафа», абазинская «Кошара» и так далее. Тут мне помогла азбука Морзе, которой в армии овладел, научился держать в голове непрерывную цепочку сигналов. Ведь нельзя было сбиться, замяться: камера все пишет. Все ходят, фотографируют. Дежурный фельдшер спрашивает: «Тебе не плохо?» Другой подходит: «Кушать не хочешь?» А я с вечера не стал ничего есть-пить, чтобы потом не отвлекаться от игры. Взял только плитку «Аленки» и холодный чай, быстро перекусывал и разминался в перерывах.
Мне в этом разряженном воздухе было комфортно. А вот туристам — не всем. В один момент вижу: зрительница побелела вся, падает. А я же не могу остановиться. Кричу товарищу, не прекращая игры, киваю в ее сторону: «Ээээй! Ты не видишь? Падает!» Он подхватил ее, позвал врачей. Сделали укол и увезли вниз в Карачаевск. А наши там тяжести тягали — и нормально.
Железобетонный рекорд
Пока играл, менял положение барабана, чтобы переключать нагрузку между разными группами мышц. Было очень тяжело. Начал думать: да зачем мне это все надо?! А потом вспомнил, что на меня надеются, настроил себя: ради своего рода, ради народа, ради республики! Ну и спор с другом в голове крутился.
И вот когда 5 часов прошло, подходит организатор и говорит:
— Давай, если можешь, иди смело на 7 часов, чтобы железобетонно победа наша была.
Я снова сел за доул и доканал до 7 часов. К тому времени солнце зашло за гору, стало холодно. И когда ведущий отсчитал последние секунды и объявил победу, я понял, что не могу встать. Еле-еле подняли меня и повели к автобусу. 7 часов сидеть — анекдот!
Фото: Павел Денисов
Тот марафон не только не отбил любви к музыке, но, наоборот, придал сил для новых планов. Сейчас Магомет Хачуков мечтает открыть отделение доула в музучилище — уже есть предварительная договоренность с министром.
— Сегодня на этот инструмент снова мода пошла, дети хотят играть. Но школы искусств не могут принимать в штат педагогов по доулу без профильного образования. Если введем предмет, проблема будет решена. Это важно, потому что в республике дефицит доулистов. А что за кавказский танец без доула? На одной гармошке столько огня не выдашь!
