Мертвый бесстрашный пожарный
Фото: Патимат Амирбекова/ТАСС
— Никогда не мечтал стать пожарным. Меня привлек график работы. Думал: как это? Сутки выходишь — и трое дома. Но это очень большое заблуждение, потому что в любом случае тебя вытянут на работу в твой выходной.
— В первый свой выезд я, как и 90% моих коллег, почему-то тушил мусорку. Никогда не забуду, как героически потушил мусорный бак, перепрыгнув через забор.
— Моя реакция на первый серьезный пожар — оцепенение. Горел дом, я видел дым за квартал, пока ехал. Вышел из машины и просто встал. Потом начальник криком привел меня в чувство.
— Бесстрашный пожарный — это мертвый пожарный. Погибают или очень молодые, или очень опытные. У первых не хватает опыта, а вторые теряют связь с реальностью.
— Во время пожара люди часто ведут себя непредсказуемо. Бывает, ты заходишь с дыхательным аппаратом в квартиру, где все в дыму и нужно вытащить человека, а он начинает от тебя убегать.
Война без перемирия
— Самая сложная вещь для спасателей — это гибель детей. Когда умирает ребенок, караул молчит весь день. Ты приходишь домой и думаешь об этом, ты видел, знаешь, как он умирал, как он мучился, какой животный страх испытывал… Как бы цинично ни звучало, к смерти взрослых в любом случае привыкаешь. Когда я потерял первого человека на пожаре, я молчал, а коллеги разговаривали как обычно, будто ничего не произошло. Я подумал, что ошибался в людях, которые со мной в машине. Потом понял, что это просто психологическая заслонка, иначе сгоришь на работе.
— Огонь как мы: так же дышит, так же умирает без кислорода, слабеет, когда нет еды. Я иногда говорю: «Рыжий, какой ты сильный, большой и дерзкий сегодня». Воспринимаю его как существо, с которым борешься всю жизнь, и придут после тебя другие, которые будут бороться. И вот так эта война идет — без перемирия.
— Пожар — это естественный отбор. Это слова моего преподавателя, одного из лучших специалистов — Павла Юрьевича Князева. Хотя мне эта фраза никогда не нравилась, меня даже трясло от нее. Но люди в целом безответственно относятся к пожарной безопасности, даже те, кто успел обжечься. Говорю: «Эй, эта котельная у тебя фонит, воняет, сделай что-нибудь, дети спят за стенкой». И звоню через какое-то время, спрашиваю: «Че там?» А мне: «Брат, хорошо, что ты позвонил, хотел это исправить, но так и осталось».
Сердечко от Гонголика
— Дочка очень любит животных. Ее любимое видео — как я достаю щенка из Канала имени Октябрьской Революции. Когда возвращаюсь с работы, спрашивает: «Ты сегодня спас кошечку?» Приходится говорить, что да. А когда ухожу на работу, мы с Гонголиком — я ее так прозвал, когда она еще в животе была, — сначала обнимемся, потом поцелуемся, потом она отправляет воздушный поцелуй, и я говорю: «Поймал — и в карман». Она рисует мне сердечки, я их вешаю на дверцу шкафа в раздевалке. Эти рисунки — напоминание, чтобы был осторожнее.
Фото: Патимат Амирбекова/ТАСС
— Пожарные и скорая знают цену даже не минутам, а секундам. Но в Махачкале плохая культура пропуска спецтранспорта. Есть люди, которые принципиально не уступают, не знаю почему.
— Больше всего боюсь воспитать недостойного человека, от которого будет исходить угроза людям. Пусть он будет бесполезным, лишь бы люди от него не страдали.
— В дагестанцах нравится отзывчивость, желание прийти на помощь. Не нравится, наверное, какое-то фанатичное желание обсудить другого человека или залезть в его личную жизнь. Иногда читаешь комментарии в соцсетях и просто хочется с этим автором познакомиться и увидеть его идеальную жизнь. Это как нужно жить, чтобы оставить такой комментарий?
Три золотых «П»
— Соцсети начал вести с 2016 года, как устроился в пожарку. И однажды моя публикация о том, как вести себя при пожаре, помогла женщине, которая живет за тысячи километров от меня. Она выбрала правильный алгоритм действий и спаслась вместе с дочкой. Я назвал эту историю «оскаром» своей странички.
— Самый страшный случай произошел, когда склад горел. Я по своей глупости нарушил правила, пошел один, без напарника, и заблудился в дыму, не мог найти выход. У меня заканчивался воздух. Когда давление в аппарате падает, он свистит, как чайник. Этот свист мешал думать. И еще картинки, которые всплывали в мозгу: как выносят мое тело, лицо мамы. Стремно стало, что я так тупо умираю, может быть, в 6 метрах от выхода. Я выключил фонарь, прижался максимально к полу, где меньше дыма, стал вглядываться в темноту и увидел даже не свет, а место, где тьма будто светлее. Так и вышел… Но страшнее бывает не в моменте, а потом. Иногда домой приходишь, анализируешь — и волосы встают дыбом.
— У нас есть три золотых «П»: вовремя помолиться, поесть и… сходить в туалет. Вызов может поступить в любое время — и неизвестно, на сколько часов. Мы делаем намаз пять раз в день, но наша работа — одна из немногих, где молитва прерывается, если поступил вызов. Потому что чья-то жизнь дороже нашей.
Пожар по венам
— Люблю движ, мне постоянно нужен выплеск эмоций. Когда 2−3 выезда не бывает в день, я как натянутая струна. После пожара я говорю, что пустил пожар по вене. Приехал в грязи, искупался, сел пить чай, и становится хорошо.
— Хочу себе ориентальную кошку, они такие добродушные и умные. У меня даже имя есть для нее — Каха. Почему Каха? Я, когда увидел породу, сразу сказал, что это Каха. На грузина похожа, нос такой.
— Кошки с людьми соревнуются, кто попадет в самую нелепую ситуацию. Поэтому кошки всегда рядом с пожарными. Они у нас спят в подразделении, на нашей боевке — боевой одежде. Когда тревога звучит, машины заводят, разбегаются в разные стороны.
— В детстве я мечтал стать футболистом, но меня не поддержали. А я не из тех людей, что идут к мечте, несмотря ни на что. У каждого свое предназначение. Видимо, я здесь, чтобы помогать людям в их самый ужасный день.
