«Если бы люди узнали, что эти костюмы шью я, модельер из Учкекена, они бы их не купили»

Небольшое карачаевское село Учкекен местные таксисты шутя называют «портовый город Учкекен». Моря здесь, конечно, нет, зато есть знаменитый на всю округу недорогой базар. А еще здесь живет модельер, которая заново придумала национальный свадебный наряд.

Зарема Хапчаева всегда хотела быть не такой, как все. У нее есть ателье, где она шьет свадебные платья. А для души создает коллекции, одна из которых неожиданно для нее самой победила на фестивале этнической моды International Etnic Baltic Fashion Festival в Санкт-Петербурге. Теперь Зарема готовится везти свои платья в Лондон.

«Я взяла пять метров и шила всю ночь»

Зарема расставляет на столе тарелки с угощением.

— Сначала поешьте, а потом поговорим.

Мы дуем на горячие сырные хычины, а хозяйка рассказывает историю своей жизни.

Ее мама и братья работали в швейном цеху. В семье все умели шить и играть на гитаре. Днем шили, ближе к ночи устраивали музыкальные вечера.

— В детстве я грезила, что моя работа будет связана с музыкальным творчеством. И почему-то представляла себе, что смогу шить наряды для Аллы Пугачевой. Она была моим кумиром. Я надеялась, что пусть сама и не выйду на сцену, зато смогу обшивать певиц.

В 1983 году я закончила школу, и надо было готовиться к выпускному. Тогда в моде были блестящие платья из переливающейся ткани, похожей на парчу. Их называли «рыбками». И все мои одноклассницы накупили себе такие платья — зеленые, желтые, серебристо-серые. Я не хотела «рыбку», как у всех, и попросила мать сшить мне что-то другое. Мечтала появиться на выпускном в бальном платье. «Это же мой первый и единственный в жизни бал», — думала я. Мама, конечно, мне отказала. Мол, все подружки в таких платьях пойдут, и ты тоже не выделяйся.

Вечером я тайком полезла в мамин сундук. Нашла в нем десять метров тюля — мама купила его как приданое к моей свадьбе. Я взяла ровно пять метров и шила всю ночь. К утру у меня было готово выпускное платье, именно то, которое хотела я.

Удивленной маме я сначала сказала, что взяла платье в долг у двоюродной сестры. Она рассердилась и отругала, пришлось признаться, что сшила платье сама.

На том балу я была звездой. Это платье запомнили, потом его носила моя сестра, в нем вышли замуж две мои подруги, пару раз его просили у меня напрокат на выпускной.

И с тех пор, когда начинаю шить, я не боюсь испортить ткань. В воображении я четко вижу силуэт, представляю, как вещь будет смотреться на человеке. У меня словно происходит видение, и руки автоматически начинают работать, как случилось той ночью. Страха нет.

Сейчас я часто засиживаюсь в мастерской до поздней ночи. Пока не сделаю, что планировала, не могу спать. Вдохновение приходит, и я не сплю.

Психология потребителя

— Когда я закончила школу, директор предложил мне поступать в музыкальное училище в Москву — как раз была бронь, или, как сейчас говорят, целевое место. Но родители не отпустили одну в столицу. Они меня отправляли либо в мед, либо в пед где-нибудь поблизости. А я выбрала кройку и шитье. Училась в Учкекене в филиале ставропольского училища. Закончила с красным дипломом, хотела поехать получать вышку в Ставрополе, но меня снова не пустили. Так я осталась здесь.

В Учкекене я встретила своего мужа. Он был очень грамотным и предприимчивым человеком, имел три высших образования. Работал учителем в школе, и не было в Учкекене такого человека, который бы не знал его.

В жизни случаются разные периоды. У нашей семьи были взлеты и падения. Друг мужа «кинул» нас с жильем, мы остались на улице. В девяностые я сама отбивалась от рэкетиров. Если о моей жизни написать книгу, получится приключенческий роман. Была у нас такая полоса, когда денег не было совсем, и я решила зарабатывать пошивом одежды. Это приносило доход и успокаивало меня.

Мой сын кроил, еще когда в первый класс пошел. Ножницы не мог удержать, они были слишком велики, так он намотал на ручки мягкую тесьму. Приходил: «Мама, давай помогу». Я чертила, а он вырезал выкройки. Ночью кроили, я шила, потом отправляли это все на базар. Он теперь по специальности экономист-международник, но хочет выпустить свою линию одежды.

Я долго шила костюмы на продажу. Отдавала на реализацию продавцам пятигорского и грозненского рынков.

Почему не продавали напрямую? Если бы люди узнали, что эти костюмы шью я, модельер из Учкекена, они бы их не купили. Им рассказывали, что это наряды из Турции или Эмиратов. Так работает психология потребителя. А мне было выгодно быстро продавать вещи оптом, да и выбора особого не было. Приходилось соглашаться. Я только недавно стала рассказывать, что те костюмы шила я.

Вот есть у меня свежий пример психологический. Я сделала девочке национальный костюм на свадьбу, а потом знакомые показывали мне фотографии этого костюма и рассказывали, что наряд пошит в Кабарде за 250 тысяч рублей. Вообще-то, он стоил 50 тысяч. Но, наверное, завышенная цена как-то придавала невесте вес.

Возвращение к машинке

После шитья костюмов ради выживания я еще долго не могла прикасаться к машинке. Начала другой бизнес, и долго-долго мне не хотелось шить. Думала, что навсегда распрощалась с этим делом, но судьба распорядилась иначе.

Моя дочь Асмира оказалась такой же музыкальной, как и мы все. В школе выступала на конкурсах исполнителей. Однажды ее пригласили в Сочи на творческий фестиваль. Я заказала ей платье. Его пошили, как бы это сказать… не айс. Пришлось полностью переделывать, перекраивать, нашивать украшения. Зато Асмира со своим национальным костюмом заняла первое место. Получается, из-за нее я снова вернулась к шитью. Сначала готовила ей наряды к выступлениям. Потом открыла небольшой свадебный салон.

Однажды ко мне в салон зашла мама и отругала за то, что я продаю девушкам слишком открытые платья. «Ты же можешь шить национальные костюмы. Вот и шей», — сказала она мне.

Я приняла эту идею. Скроить карачаево-балкарское свадебное платье гораздо сложнее, чем обычное. Зато так я помогаю сохранять традиции. Мои свадебные наряды нравятся девушкам тем, что я беру традиционный силуэт, национальный орнамент и соединяю с европейскими элементами.

Восемь лет назад мы купили землю и потихоньку построили трехэтажный дом. Сейчас в нем мой салон и мастерская. Муж так и не увидел, что получилось в итоге. У него была сложная форма сахарного диабета, семь лет назад он ушел.

Я не уехала из Учкекена и после его смерти. Мои сыновья отучились и живут в Москве, хотят меня забрать к себе. Но я люблю это место.

Учкекен — Москва — Лондон

— Со своими платьями я много раз ездила на конкурсы по Северному Кавказу, получала первые места. Специально пошила коллекцию для конкурса в Турции. Вообще, шить платья специально для показов — дорогое удовольствие. Нежные вещи пачкаются, портятся. Ткань стоит от 1800 до 8000 рублей за метр.

В 2017 году мне предложили принять участие в фестивале этнической моды в Санкт-Петербурге. Я пошила шикарное платье из синей и молочной ткани с золотой вышивкой и камнями. Честно говоря, не думала, что, приехав в Питер из далекого кавказского уголка, смогу что-то выиграть. Ну, разве что третье место. Или хотя бы поучаствую.

С этим платьем я заняла первое место в номинации «Сценический и традиционный костюм».

Видимо, я заслужила. Я очень долго к этому шла.

Я мечтала постоять с Вячеславом Зайцевым на одной сцене. Мне эти мечты казались большими, непозволительно большими. После питерского конкурса меня пригласили на фестиваль этнической моды (Ethno Art Fest — 2017) в Москву. И вот там были и Зайцев, и Юдашкин. На этом показе мои работы отобрали для участия в этнопоказе в Лондоне, который пройдет весной.

Готовлюсь к будущей поездке. Повезу в Англию расшитые вручную традиционные костюмы и повседневные платья, которые может надеть любая девушка независимо от национальности.

Главное, чтобы костюмчик совпал

Зарема поправляет красное бархатное платье. Она шила его три месяца и закончила вчера ближе к трем часам ночи.

— Я все делаю сама. Набирала себе помощниц, но никто из девочек у меня надолго не задержался. Я просто смотрю на человека — умеет ли шить, интересно ли ей. Не хочу никого наставлять и стоять над душой. Если за все время учебы и работы швея ничему не научилась, уже не научишь.

В основном я шью для невест. Они очень капризны. Ткань для платьев стоит дорого, а исправить что-то практически невозможно. Поэтому никому не могу доверить быть у меня помощницей. Дочка у меня в подмастерьях: пойди, принеси, подай. Пока больше ничего ей не поручаю. Хотя она уже сама вполне может скроить платье. Собираю ей потихоньку приданое, но мне не нравится эта традиция. Ведь вся одежда рано или поздно выходит из моды, зачем набивать сундук?

Не могу сказать, что прям все невесты выходят замуж в национальных платьях. Бывает и так, что родители хотят традиционный костюм, а девушка не хочет. Можно прийти к компромиссу — совместить пышное платье из кружева с национальным поясом и нагрудником.

На карачаево-балкарский костюм уходит 33 метра ткани. Ткани мы покупаем турецкие и итальянские. Бархат, кружево, матовый атлас — все, что подходит к этническому костюму.

У меня запись на несколько месяцев вперед. Но я стараюсь никого не упускать.

Самое дорогое платье, которое я сшила? Оно стоило 1,2 миллиона рублей, но там были украшения из драгоценных камней. Цена на мои платья начинается от 15 тысяч рублей. Одно платье в месяц — это не бизнес. Если бы не собственное помещение, я бы вылетела в трубу.

Ко мне приезжали клиенты из Москвы и Киева. Однажды я шила киргизский национальный костюм. Приносят фотографию, спрашивают: вы можете? Конечно могу. Но если я девушку не вижу в том образе, который она хочет, так ей и говорю. И предлагаю что-то другое. Если нет вдохновения, можно одну молнию шить неделями.

А вот когда видишь совпадение платья и человека, в работу вкладываешь душу.

Вместе с Заремой мы поднимаемся к Рим-горе, у подножья которой стоит Учкекен. Говорят, чтобы воодушевить солдат древней крепости на бой, с этой вершины бросилась вниз девушка-воин по имени Рум. Она была горда, хороша собой, и, когда она летела в пропасть, полы ее расшитого золотом наряда развевались на ветру.