«Не тащите гору к Магомеду»

Многие туристы, побывавшие в Дагестане, с восторгом вспоминают его прекрасные горы. И с ужасом — горы мусора, с которым не могут справиться местные коммунальные службы. Мусор возят на несанкционированные свалки, дожди смывают его в реки, а оттуда он попадает в водохранилища, которые стремительно превращаются в мусоросборники. Власти Дагестана говорят, что проблема решится через пару лет, когда заработают три новых полигона для утилизации мусора. Экологи же считают, что эту работу надо было начинать еще вчера. Однако существуют технологии, которые могут решить проблему уже сейчас. Во всяком случае так считает Надир Гасанов, руководитель единственной в России компании, производящей пиролизные печи, способные без ущерба для экологии утилизировать пластиковый и другой мусор.

— Извините, но в интернете я нашел еще две компании, выпускающие пиролизные печи.

— На самом деле их не две, а четыре. Только печи они не производят, а возят из Китая. Честно говоря, я удивляюсь, что им не приходит в голову закупать их у меня. Дешевле бы вышло. Китайскую печь объемом 2,7 м³ они продают за 2,7 миллиона рублей. У меня за эти деньги можно купить две пятикубовые печи более высокого качества. Хотя, может быть, в Китае они эту печь берут вообще за копейки, а потом накручивают цену.

— Как получилось, что вы, экономист по образованию, занялись изготовлением печей?

— В конце 90-х я работал во Владимирской области генеральным директором Никологорского промкобината. Мы делали мебель, благо спрос на нее в те годы был достаточно стабильным. Нам выделяли делянки в окрестных лесах, на которых мы заготавливали сырье для нашей продукции. А поскольку основным деревом там была береза, на территории комбината постоянно скапливались огромные штабеля некондиционной березы. Тогда я решил параллельно заняться изготовлением древесного угля и, копаясь в интернете в поисках самой продвинутой технологии, впервые натолкнулся на информацию о пиролизных печах. Стал искать специалистов, которые могли бы мне такую печь сделать, и обнаружил, что таковых в стране нет.

К тому времени я уже понимал, что на угле можно очень неплохо заработать, поэтому решил изготовить такую печь самостоятельно. Чертежи и схемы нашел в интернете и начал разбираться в них, постепенно превращаясь из экономиста в инженера.

Золотая жила

— Расскажите немного о пиролизных печах. Чем они отличаются от обычных?

— В 1943 году немецкие инженеры придумали печь, позволяющую перерабатывать углеродосодержащие отходы (старые покрышки, дерево, пластмассу) в пиролизное масло, которое можно было заливать в двигатели танков вместо солярки. Все дело в том, что топливо в этой печи не горит из-за низкой температуры в топке (примерно 600 градусов), а превращается в технический углерод. Если заложить в печь дерево, получим древесный уголь, если что-то другое (тот же мусор) — твердое топливо, которым можно отапливать дом. Часть его используется для разогрева и обеспечения работы печи, остальное можно продавать. Кроме того, мы получаем пиролизное масло, которое после крекинга превращается в высококачественное дизтопливо. В принципе его можно и не перерабатывать, а сразу использовать для работы котельных или продавать на асфальтовые заводы.

После войны о пиролизных печах надолго забыли, но потом их начали использовать в Китае. Сначала для получения вторичных энергоносителей, потом для утилизации мусора. Чуть позже эту эстафету подхватили в западных странах. Сейчас я пытаюсь по мере сил встроить пиролизные печи в наши российские реалии.

— Какой была ваша первая печь, помните?

— Конечно. Первый экспериментальный образец я сделал из 200-литровой бочки. Испытал — все работает как часы. Уже в процессе испытания понял, что базовую конструкцию можно улучшить, чем и занялся и занимаюсь по сей день. И неплохо продвинулся, значительно опередив конкурентов. Ну, а первую «взрослую» пиролизную печь объемом 10 м³ я запустил в работу в 1997 году и сразу понял, что наткнулся на золотую жилу: рентабельность производства древесного угля составила более 70%, тогда как по мебели мы с трудом выходили на 18−20%.

Поэтому сразу же начал делать следующую печь. В итоге к 2004 году у меня на комбинате работало 6 печей, которые приносили очень приличный доход. А когда наш комбинат, не выдержав конкуренции с импортной мебелью, закрылся, я продолжил заниматься древесным углем для металлургических комбинатов.

В 2014 году вернулся в Дагестан и сделал свою первую печь для утилизации мусора объемом 16 м³ по заказу казахской компании, которой надо было утилизировать нефтешламы. Печь оказалась очень эффективной, и с тех пор заказы из Казахстана поступают достаточно регулярно.

Личный мусорный полигон

— Насколько эти печи способны переломить ситуацию с мусором в Дагестане?

— Как показывает опыт Китая, для утилизации мусора эти печи подходят идеально. Да и мои клиенты, занимающиеся переработкой мусора, страшно довольны, что выбрали именно эту технологию. В отличие от обычных мусоросжигательных заводов, которые нещадно дымят, пиролизные печи в атмосферу ничего не выбрасывают, поскольку работают без доступа кислорода, и поэтому у экологических служб к их владельцам никаких вопросов не возникает.

— В какие деньги обойдется среднему району личный мусорный полигон?

— Если в нем живет около 30 тысяч человек (для Дагестана это средняя цифра), то понадобятся шесть 30-кубовых печей. По деньгам это около 30 миллионов рублей, которые с учетом действующих коммунальных платежей окупятся примерно за два года.

Но если бы инвестором был я, не пожалел бы лишних денег и установил бы на все печи теплообменники, а рядом с ними поставил бы шесть водогрейных котлов. Это позволит превратить пиролизный центр в тепловую станцию, которая легко обогреет теплицу площадью до 2 га. Смотрите, владелец теплицы площадью 0,5 га рассказал мне, что в зависимости от погоды ежемесячные платежи за газ составляют 1−1,3 млн рублей. Честно говоря, не понимаю, почему в Дагестане до сих пор не начался «пиролизный бум». Тем более что для этих печей не нужен ни газ, ни другие теплоносители, они сами производят продукты, обеспечивающие бесперебойный режим работы.

— Может быть, потому что ваши расчеты выглядят слишком оптимистичными?

— Я по образованию экономист и считать умею очень хорошо. Смотрите, 30 тысяч человек — это примерно 18 тонн мусора в день. Действующий тариф в горах — 229 рублей за уборку кубометра мусора. Кубометр, как показывает практика, — это 80−150 килограммов мусора. Для простоты расчетов возьмем среднюю цифру — 100 килограммов. Получается, что ежедневно район аккумулирует около 180 м³ мусора. Умножаем эту цифру на тариф и на число дней в году и находим сумму гарантированных ежегодных платежей: 180×229×365 = 15 045 300 рублей. Получается 15 миллионов, без учета платежей бюджетных организаций и бизнеса. А это еще минимум 5 миллионов рублей.

Даже если платежная дисциплина в районе хромает и уровень платежей составляет всего 70% (эта цифра близка к нашим реалиям), этих денег вполне хватает, чтобы вложения окупились за 2 года. И это еще без «тепличной составляющей».

Большая мечта

— Но строительство теплицы обойдется во много раз дороже, чем покупка пиролизного комплекса.

— А зачем строить новые теплицы? В Дагестане сегодня это активно развивающийся бизнес, тепличные хозяйства работают практически во всех районах. Установи пиролизные печи рядом с несколькими крупными теплицами, и у тебя под рукой окажется постоянный рынок сбыта тепловой энергии. Совсем не обязательно тащить гору к Магомеду, если можно его легко подвести к этой самой горе.

— Несмотря на такие радужные перспективы, печи в Дагестане у вас не покупают?

— Не совсем так. Сейчас заканчиваю большую печь — 60 м³ - для компании, получившей контракт на утилизацию просроченных товаров. Кроме того, небольшую печь мне заказали для селения Старый Сивух. Они там построили глэмпинг, в который ежегодно приезжают сотни туристов. Естественно, мусор они с собой не увозят, и поэтому у владельцев глэмпинга возникли проблемы с его утилизацией. Думаю, после установки моей печки этих проблем больше не будет.

На этот заказ я возлагаю большие надежды. Сам он копеечный, но чем больше людей увидят мою печь в работе, тем больше вероятность, что их начнут покупать для очистки наших гор. Это моя самая большая мечта — горные районы без мусора, чистый и красивый Дагестан. И это совсем не о бизнесе — я и так без заказов не сижу. А вот оставить след в памяти земляков — это было бы замечательно.