
Фото: Муса Садулаев
Ирина Загария с учениками
После волнений на Украине в 2014 году и последующих боев на востоке страны тысячи семей бежали в Россию. От войны граждане Украины готовы были уехать в любой регион соседней страны, где были жилье и работа. Так, в Чечне за эти четыре года, по данным республиканского управления по вопросам миграции, обосновались 1274 украинца. Одна из первых, кто решился приехать в Чечню, — учитель географии с 20-летним стажем Ирина Владимировна Загария.
«Соглашайся! Не соглашайся!»
Сначала Ирина с дочерью-подростком Елизаветой жили у сестры в Таганроге — всего в 60 километрах от границы с Украиной.
— Хотели быть поближе к дому. Думали, скоро вернемся. Я пыталась устроиться на работу, но меня никуда не брали — гражданка Украины. Время шло, надежда на возвращение таяла. С той стороны постоянно доносились залпы артобстрелов. В квартире сестры нас, убежавших от войны, собралось 15 человек. Там не то что спать, даже сидеть было негде. Я дала на учительский сайт объявление, что ищу работу. В этот же день мне позвонил директор школы, все так заманчиво описал: и работа есть, и жилье бесплатное, и природа изумительная, и воздух чистый… Я заинтересовалась. Сестра мне шепчет: «Соглашайся, соглашайся». Я спрашиваю у него: «А где это?» — и слышу в ответ: «Чечня, село Беной-Ведено». Сестра сразу: «Не соглашайся, не соглашайся». Я не решилась, у меня ведь дочь училась тогда в 10 классе, а это все-таки Чечня, Кавказ… Снова пошла в центр занятости, а там вместо работы предложили буклеты про регионы, где нас, якобы, ждут. Открываю: Чукотка, Камчатка, Хабаровск. Самый близкий — Тюменская область, туда людей с Украины целыми поездами отправляли. Далеко ехать не хотелось. Подумала: если не понравится в Чечне, то это где-то 1000 километров от дома, а если не понравится на Чукотке — это два года жизни, пока оплатят дорогу. Поэтому и решили, что Кавказ — лучше, чем Чукотка.

Фото: Муса Садулаев
Дорога в Беной-Ведено
Принять такое решение Ирине помог директор школы в Беной-Ведено Салауди Моллаев, который звонил ей каждый день, приглашал приехать и обещал, что она не пожалеет. И Ирина решилась.
— Все говорили, что Чечня — это страшно. Но мы никогда плохо о чеченцах не думали. Мы о них, в принципе, вообще не думали. Потому что Чечня — это где-то далеко, в другой стране. Единственное, что было на слуху: кавказцы, горцы — горячий народ, чуть что… Но мы особо над этим не задумывались.
Чечня — это не так страшно
Село Беной-Ведено расположено в Ножай-Юртовском районе Чечни, в трех часах езды от Грозного. В сельской школе Ирину действительно ждали — опытные специалисты здесь были нужны.
Практически сразу оформив разрешение на временное проживание в республиканском УФМС, Ирина стала работать учителем. В «учительском доме», построенном прямо во дворе школы, ей предоставили бесплатное благоустроенное жилье. Подтверждать украинский диплом Луганского пединститута никто не требовал. Но аттестацию на учителя высшей категории пришлось проходить заново.

Фото: Муса Садулаев
Село Беной-Ведено
Несмотря на то, что Ирина по образованию — учитель географии, ее попросили работать и в начальных классах. Салауди Моллаев убежден, что для малышей просто необходимы русскоговорящие учителя, ведь знание русского языка — это основа хорошего образования, окно в большой мир. Поэтому директор часами сидит на сайтах в поисках русскоязычных учителей, буквально зазывая их на работу. И благодаря его настойчивости Беной-Веденская школа удивляет своим интернациональным коллективом: здесь работают педагоги из Ставрополя, Пензы, Дагестана, Осетии, Башкортостана.
Через год Ирина с дочерью получили вид на жительство, этой осенью сдали экзамен на подтверждение носителей русского языка и уже готовят документы на получение российского гражданства. Возможно, им удастся получить российские паспорта по упрощенной схеме — в этом может помочь старенькое, потрепанное, как говорит Ирина, раритетное свидетельство о рождении ее бабушки, в котором написано, что она родилась в Курской области.

Фото: Диана Магомаева
Слева направо: Владимир и Дарья Шевченко, директор школы Салауди Моллаев, Елизавета и Ирина Загария
Вслед за Ириной в Чечню переехала ее старшая дочь Дарья и ее муж Владимир Шевченко. Но сначала они пытались найти работу в Ростовской области, в Краснодарском и Ставропольском крае.
— Нас нигде не принимали, видели в нас лишние рты, — рассказывает Дарья. — И когда мне однажды прямо сказали: «Хватит сюда ходить!», мы собрались и приехали к маме в Беной-Ведено. Получили разрешение на временное проживание и стали работать учителями в этой же школе. Через год надеемся получить вид на жительство.
Халид заговорил по-русски
И все же, признается Ирина, привыкать к новой обстановке было очень трудно. Все другое: менталитет, культура, традиции, обычаи, даже одежда. А самое главное — ученики. Имея опыт работы со старшеклассниками, она была уверена, что уж с начальными классами справится легко.
— Прихожу 1 сентября в первый класс, а они вообще не говорят по-русски. Просто смотрят на тебя, и все. Это было сложно. Директор говорил, они научатся. Я не верила. Как? Это же для них — чужой язык. Дети растут в чеченской среде. Я сама стала учить фразы на чеченском. И первая из них — «Разговаривать нельзя». Надо же было и за дисциплиной следить. Если кто-то начинал говорить на русском, я радовалась до слез. Как-то дочь говорит: «Мама, ты знаешь, Халид заговорил по-русски!» Я ей не поверила. Она включает диктофон. И правда, говорит!
На глазах у Ирины и сейчас заблестели слезинки.
— Не могу об этом вспоминать спокойно. Это словно услышать, что твой ребенок заговорил. В прошлом году я выпустила свой первый класс. Сейчас они в пятом и все очень хорошо говорят по-русски. Даже на переменах между собой.
Кроме начальной школы Ирина три года преподавала географию в старших классах. Потом поняла, что с малышами работать ей нравится больше, полностью перешла в начальную школу, а с прошлого года стала еще и заместителем директора по научно-методической работе. На вопрос, чего ей не хватает сейчас в жизни, отвечает: времени. И еще скучает по родителям, которые остались дома, на Украине. Она ездит к ним один раз в год — в отпуск, но возвращаться насовсем не собирается.

Фото: Муса Садулаев
— У меня ощущение, что ученики и их родители — это моя семья. Когда мы приехали, у нас была лишь одна сумка с летними вещами. И родители нам приносили посуду, постельное белье. Все праздники мы друг у друга в гостях. На Ураза-байрам все ученики приглашают к себе. Стараюсь никого не обидеть. Знаете, мы и Пасху отмечали. Красили яйца, делали окрошку. Здесь есть возможность и свои традиции соблюдать, и чужие уважать. Моих учеников сначала интересовал вопрос: а вы кто по вере? А как у вас? Но уже года два, как никто таких вопросов не задает. Я даже рассказываю им об исламе, так как с 4-го класса в программу введен курс «Основы религиозных культур и светской этики». Здесь со всех сторон внимание. Наш директор очень заинтересован, чтобы нам было удобно не только в работе. Он часто возит нас на экскурсии в красивые места. Другой жизни я уже не представляю.
«В кинотеатр хочется, но не до слез»
Лиза тоже не представляет, хотя сперва ей было очень тяжело. Она окончила школу с золотой медалью и поступила в Чеченский государственный университет на заочное отделение филологического факультета. Работает, как и мама, учителем начальных классов.
— Да, сначала мне было невыносимо. Первый день в классе был испытанием. Села за первую парту. За спиной что-то говорят, а я не понимаю. Смогла выдержать полчаса. В истерике убежала с урока. Мысли не было, что привыкну. Все чужое, и я всем чужая. А тут еще классный руководитель говорит: «Сейчас мы пойдем в магазин и купим тебе косынку». Какую косынку? Нет! А через какое-то время я уже сама себе присмотрела платок, розовый, и юбку длинную. Мне понравилось. Я привыкла. Хотя было сложно. Наверное, из-за того, что кто-то из одноклассников принципиально не хотел со мной по-русски разговаривать, кто-то не хотел дружить. Возможно, из-за конкуренции — я училась хорошо. К концу 11-го класса было уже нормально. Не так, чтобы дружим, но, когда встречаемся, рады друг другу. В университете проще. Есть друзья. Но жить нравится больше здесь, в Беной-Ведено. Мне лучше две смены отработать, чем ехать в Грозный на сессию. Иногда, конечно, хочется в кинотеатр. Но не так, чтобы до слез.

Фото из личного архива Елизаветы Загария
Елизавета Загария
Детство Лизы прошло в большом городе шахтеров и металлургов Енакиево, откуда она не хотела уезжать и куда ее сначала постоянно тянуло.
— Сейчас в Чечне хорошего столько, что оно перекрывает мою первоначальную грусть. Например, у меня во втором классе есть девочка. Год назад встретила ее вечером на улице и говорю: «Зайчик, ты куда?», а она мне отвечает: «Нет». Я не поняла, подумала, может, ей не понравилось, что я ее зайчиком назвала. Потом оказалось, что не понимает по-русски и говорит только два слова: «нет» и «да». А сейчас Зайчик заговорил. Как-то мы идем с ней зимой по селу, было скользко, и она говорит: «Опасно». А дальше спуск — «Очень опасно». Вам, наверное, не понять это мое счастье…
В будущем Лиза видит себя только в Чечне. И даже рассматривает вариант, что выйдет замуж за чеченца.
— Понимаю, что в чеченском замужестве сложно. Но если полюбить человека, ко всему можно привыкнуть. Бабушка раньше была категорически против, а потом приехала к нам в гости и сейчас уже не возражает.