Творцы нового времени: чем удивляют ремесленники Северного Кавказа

Магия эпоксидной смолы

В мастерской Натальи Куделя из эпоксидной смолы рождаются часы, этажерки, елочные игрушки и украшения для зеркал. Но больше всего мастерица из Невинномысска любит создавать столы — массивные, тяжелые, изготовление которых для нее граничит с магией. Посчитав кольца на срезе, можно определить возраст дерева, задуматься о том, как прошла его жизнь. Дерево служит связью с природой, а смола придает ему таинственность, погружая в глубину. На такой стол уходит до 20 кг древесины и 12 кг смолы, а каждый слой сохнет около четырех дней.

Трудно поверить, что все это создает хрупкая 28-летняя девушка. Увлечение смолой появилось, когда муж отправился на СВО.

— Конечно, когда у тебя семья, дети, дом, ты все время в движении: школа, детский сад, тренировки. Но ночью накатывает, и нужно чем-то занять себя, — рассказывает Наталья.

Начинала девушка на кухне, но вскоре ради безопасности детей арендовала отдельное помещение — при заливке смола выделяет токсины. Когда изделия стали популярны, Наталья подписала соцконтракт. Так хобби превратилось в бизнес, и теперь работы мастерицы можно встретить не только в Невинномысске, но и в Москве.

Одновременно Наталья возила гуманитарные грузы в зону СВО. Носки, теплые вещи, средства гигиены — все покупала сама. Первый раз отправилась меньше чем через месяц после мобилизации мужа.

— Я подъехала, увидела его и не могла разжать руль. 20 часов дороги, такое напряжение. Я просто рыдала и говорила: «Я доехала, я до тебя доехала».

Однажды девушка отправилась к супругу в Москву, куда его перевезли после второго ранения, через три дня после собственной операции, несмотря на предостережения врачей и свежие швы.

— Когда зашла в палату, муж взял меня за руку и спросил: «Это правда ты?» — вспоминает Наталья.

Мастерская стала для девушки миром уединения, где плотные жалюзи скрывают суету города, а свист и скрежет инструментов заглушают тревоги. Здесь, среди полок со строительным феном, шуруповертом, шлиф-машинами и гравером, рождаются столы, похожие на пруды с кувшинками, и часы с засушенными букетами невест — как будто время идет, а любовь застыла навсегда.

Из Ставрополя — в Ингушетию, из офиса — в гончарную мастерскую

Можно ли сменить стабильную «офисную» жизнь на глину и муфельную печь? Вероника Хандогина поступила именно так. Переехав из Ставрополя в Ингушетию, девушка оставила работу по профессии и полностью ушла в творчество. Теперь она набирает миллионы просмотров в соцсетях и активно участвует в ремесленных мероприятиях.

— Познакомившись с будущим мужем, переехала в Ингушетию — он жил и работал здесь. Работала в офисе, но спустя четыре с половиной года решила рискнуть и заняться тем, что люблю.

Сейчас Вероника полностью в творчестве. Она пишет картины, делает интерьерные вещи. Но керамика — главное направление. В планах — открыть свою студию.

В Ингушетии к необычным работам девушки относятся с интересом. Она часто ездит на мероприятия Ассоциации ремесленников Ингушетии, проводит мастер-классы.

— Когда-то попала на выставку ассоциации, написала руководителю, отправила фото изделий. Меня пригласили. И с тех пор я с ними. Это правда замечательный коллектив.

В работе Вероника использует глину, глазури, ангобы, краски, металлы. На одно изделие уходит около трех недель.

— Иногда идея приходит с утра — только проснулась, а образ уже есть. Обсуждаю детали с заказчиком, если это заказ. Потом подбираю материалы: масса, ангоб, глазурь — все зависит от задумки.

Следом — лепка. Если будет ангоб — нанесение тонкого слоя сырой глины. Форму можно делать на этом этапе. Потом изделие сушится и проходит утельный обжиг — около 950 градусов.

— Затем глазуровка и политой обжиг — от 1050 до 1220 градусов. Иногда бывает третий обжиг — если используется золото. Люблю использовать и стекло — осколки от бутылок, плафонов. В печи они плавятся и дают необычные эффекты.

Все это — многоэтапный процесс, требующий терпения. В итоге получается не просто керамика, а изделие с душой.

— Когда начинаешь, не жди успеха сразу. Все идет шаг за шагом. Ошибки — это нормально, главное не сдаваться. Если любишь свое дело — все получится.

Линолеум как искусство

Патимат Курбанова из Дагестана отказалась от мечты стать сценографом в Санкт-Петербурге и нашла себя в сохранении редкой техники линогравюры. Теперь девушка преподает это искусство в родной детской художественной школе.

Линогравюра — это техника высокой печати, возникшая более века назад. Интерес к ней появился у Патимат благодаря наставнику Юсупу Ханмагомедову, руководителю проекта «Кубачинская башня». Вместе с коллегами и директором школы они решили возродить утраченное направление и выиграли грант на обучение детей.

— Основа линогравюры — это особый художественный линолеум, очень плотный. На нем специальными инструментами — штихелями — вырезаются углубления. Потом валиком наносится краска: важно, чтобы она легла равномерно. Затем пластинка линолеума с бумагой прокатывается через тяжелый вал. Так получается оттиск, — объясняет Патимат.

Художница изготовила десяток линогравюр. Главными стали портреты прославленных поэтов Дагестана — Расула Гамзатова и Фазу Алиевой. Патимат также работает с маслом, акварелью и графикой, осваивает другие виды создания оттисков.

— Я обучаюсь офорту: это когда на металлической пластинке рисунок выскабливается иголкой. Тонкая, ювелирная техника. Художники работают с лупой, — говорит девушка.

Больше всего Патимат вдохновляют горные села и люди, которые в них живут. Особенно Кубачи.

— Это мое место силы. Я жила там в доме потомственных ювелиров Канаевых, — вспоминает художница. — Спала в кунацкой — гостевой комнате, где стены были полностью обвешаны иранскими тарелками. Когда я только зашла в нее, сразу стала писать. У меня такие акварели случились!

На Кубачи Патимат не намерена останавливаться. Девушка хочет объездить все районы Дагестана.

— С каждым годом остается все меньше от того традиционного уклада, который был раньше. И тем сильнее желание успеть это запечатлеть, — добавляет Патимат.

Осетинский платок: и оберег для невесты, и модный аксессуар

— Когда-то традиционный осетинский платок, брошенный между сражающимися сторонами, мог остановить вражду. Его узор — символы, передававшиеся из поколения в поколение, призванные оберегать невесту и помогать ей стать хорошей матерью, — объясняет мастерица по изготовлению платков Ирина Кочиева.

Удивительное ремесло сохраняется в Северной Осетии с древних времен благодаря таким мастерам, как Кочиева.

Ирина познакомилась с искусством плетения платков еще в детстве. Сегодня она доцент кафедры технологии пищевых производств в Горно-металлургическом институте. А все свое свободное время посвящает любимому ремеслу. Один из платков Кочиевой даже был выкуплен в подарок бывшему госсекретарю США Хилари Клинтон.

В работе мастер использует современные японские или итальянские нити, иногда комбинируя два вида шелка или смесь шелка и льна, что придает платкам особую изысканность и долговечность.

— Процесс кропотливый и длительный. Основа техники — филейное вязание челноком, один из самых древних видов вязания. Через Осетию проходил Шелковый путь, и платки оценивались невероятно высоко — за них давали десятки золотых, бычка или корову.

Особое место в деятельности Ирины занимает реставрация. Это еще более сложная работа — найти подходящую по цвету нить, аккуратно убрать пятна и восстановить изделие так, чтобы не нарушить его структуру, такое под силу не каждому мастеру.

Сегодня работы Ирины Кочиевой стоят от 20 тысяч рублей. Большинство изделий мастерица вяжет под заказ. Создание одного изделия занимает не меньше полугода. Клиенты ждать готовы.

— Осетинский платок — это не только элемент национального костюма, но и модный аксессуар, символ устойчивости культуры, сохранения связи времен и укрепления идентичности целого народа. Особенно радует, что наши невесты вместо фаты к свадебному наряду все чаще стали выбирать традиционный платок, — отмечает Ирина Кочиева.