Как разозлилась тетя Райсат

— Что ж ты не сказала, что вы уже подъезжаете, я же встретить вас должна?! — раздается в трубке негодующий звонкий голос тети Райсат, когда я звоню уточнить, как доехать до Нового Терека от Крайновки. «Стойте там, я еду!» — командует она тоном, исключающим возражения. Через пару минут бодро тарахтящая синяя «копейка» привозит эту, пожалуй, самую невероятную из встреченных мной дагестанок. Крепко сбитая, загорелая, в домашнем платье в горошек и повязанной назад косынке, она пулей вылетает из машины, тепло прижимает меня к себе и приветствует остальных. «Давайте, едем», — и мы прыгаем по засохшей колее вслед за этой боевой капитаншей. Два года назад, побывав в Новом Тереке и познакомившись с бывшей рыбачкой Райсат Магомедовой, я твердо сказала: «Тетя Райсат, я точно о вас напишу».

Работа, которой нет конца

Мы приезжаем на улицу Райсат: ее двор и два двора сыновей занимают ее почти полностью. По ней, чисто выметенной, широкой, с выжженной на солнце травой и толстоствольными деревьями, важно шествуют белоснежные, крупные гуси. Тихо и жарко. Привалившись к стене сарая, в узенькой полоске тени спит баран.

За два года, что меня тут не было, Райсат построила один дом, купила другой, к третьему сделала пристройку и все дома обшила утеплителем. Трудится почти всегда сама: говорит, нелегко найти рабочих, все хотят сразу большой объем работ, а она делает все постепенно — как только появятся деньги. Теперь у Райсат пять одноэтажных, простеньких домов, по несколько комнат каждый, их она сдает. Рядом с морем она купила дочери участок, завезла стройматериалы и на него. Дочь живет в двух часах езды от села, но Райсат беспокоится: вдруг ей понадобится свое жилье, пусть будет. Она уже знает, как разом можно все потерять.

Наверное, поэтому недавно Райсат стала наращивать и поголовье домашнего скота. Сейчас на три двора больше ста голов, из них больше шести десятков — коровы с телятами. Молодежь в ее районе старается обходиться не только без скотины, но и без огорода. Взрослое поколение держит одну-три головы. Все есть на рынке. Так зачем? Это второй вопрос, который был у меня к тете Райсат. Первый сорвался прямо с порога:

— Вы коров своих доите аппаратом или вручную?

— Аппарат дорогой ведь, руками конечно, — улыбается она, наливает нам ароматный чай с травами и режет крепкий крупный арбуз.

— Это же как надо было разозлиться в жизни, чтобы такую пахоту себе устроить? — недоумевает моя спутница.

«Пил, бил, гулял — терпела»

Как разозлилась тетя Райсат, становится понятно за столом в простенькой гостиной. В ней диван, два кресла, покрытый клеенкой стол и старенький, небольшой телевизор.

— Так я его и не смотрю, — отмахивается тетя Райсат от вопроса, почему не купит новый. — Вечером немного посмотрю и в интернете полчаса посижу. Да и то зимой, когда работы меньше.

— Зачем вы так много работаете, тетя Райсат? — задаю я, наконец, свой главный вопрос.

— Так жизнь сложилась. Замуж мама отдала меня рано, как в кошмарный сон попала на пятнадцать лет. Весь брак муж не работал, бил, пил, гулял…

Когда муж избивал Райсат особенно сильно, она уходила к маме и жаловалась старшему брату. Муж Райсат клялся, что это было в последний раз, и родные возвращали ее в супружеский дом со словами «Еще раз немного потерпи».

— Сначала мы жили в доме, где у нас была одна комната и одна у его родителей. Мы с мамой и братьями построили нам новый дом, чтобы поместиться с детьми. Я работала в саду, продавала фрукты, урбеч, кукурузную муку. Скопила денег — купить мебель, добавила все то, что скопила до свадьбы. Подрабатывала-то я с детства.

Все деньги Райсат отдала мужу, чтобы он купил новую мебель. Он уехал в город и вернулся без ничего. Куда делись деньги, объяснять не стал. Семья перебралась из горного села Игали в город Хасавюрт — на заработки. Поселились в старенькой квартире родственника. Райсат пошла работать на рынок: продавала тапочки и калоши.

— Немного накопила, продала дом в селе, добавила и купила квартиру. Потихоньку магазин продуктовый открыла. День и ночь пахала! Заработала еще на одну квартиру. Все это время муж мой вел себя по-прежнему, ни минуты я с ним счастлива не была. В итоге взял он кредит, прогулял, долгов набрал и убежал.

Отдавать деньги пришлось Райсат. Она продала обе квартиры и магазин. Муж домой больше не возвращался. А Райсат начала подниматься заново.

— Мы с детьми ютились в ужасной аварийной комнате, куда нас пустили пожить. Я понемногу продавала: то одно, то другое. Справилась с этой ситуацией и открыла магазин опять. Купила квартиру. Все постепенно налаживалось. Стала продавать хрусталь.

Однажды Райсат удалось заказать очень большую и выгодную партию. Вложила все до копейки и еще взяла в долг. Фура, где был товар Райсат, попала в аварию. Разбилось все. И опять пришлось продавать нажитое.

— Это был крах, от которого мне долго не удавалось оправиться, — Райсат поправляет косынку и ненадолго замолкает.

«Остановлюсь — и сразу умру»

Тогда она и оказалась в Новом Тереке. Поехала в гости к соседке, которая перебралась сюда раньше.

— Старший сын мой сходил на море рыбачить с ее сыном, ему понравилось, — вспоминает хозяйка дома. — Нам рассказали, что работа здесь есть всегда, была бы рыба.

«Работа есть всегда», — эта фраза Райсат понравилась, и она осталась. Сын рыбачил, и она научилась тоже. Долгие годы вручную ставила сети, заходя в Каспий по горло. Улов отвозила на рынок в Кизляре. Сначала на маршрутке, таская рыбу на себе. Потом младший сын купил «Газель». Еще позже Райсат взяла себе старую белую «копейку», предшественницу нынешней синей. И продолжала сушить, вялить, солить рыбу и делать балык.

— Жили у моей подруги, потом снимали, потом участок купила, построила на нем первый домик. Потом себе другой поставила, а первый квартирантам сдала, рядом военная база — оттуда и жильцы. Вот, теперь пять домов у меня. Последний, старенький, когда покупала, все говорили: «Ну зачем он тебе?», а я не могу остановиться.

Когда рыбы в море стало меньше, Райсат занялась скотом. Теперь делает творог, сыр и сметану для приезжающих оптовиков и продает телят.

— Все говорят: «Сейчас-то зачем ты так много работаешь?», а я как будто знаю: остановлюсь и сразу умру. Казалось, вот будет пенсия и можно будет спокойнее жить, но теперь ее перенесли. Мне же столько сделать надо, — убеждает Райсат. — Вот обшила дома утеплителем, арендаторы жаловались, что холодно.

Все равно получилось не очень-то тепло, но электрические обогреватели затратные.

— Так я поехала в Серебряковку, там живет Волшебный Мага, как его люди называют, он делает природный газ из навоза. У него огромная такая бочка — но ее не хватает и на два этажа. А у меня-то много домов. Он рассказал мне, что и как надо выкопать, чтобы сделать много газа, остальное посмотрела в интернете. Как есть пять минут, беру лопату и копаю большую яму, буду газ производить. Уже сделала маленькую бочку с газом — на пробу, пойдемте, покажу.

Во дворе тети Раи и правда стоит небольшая бочка с краником. Открываем — и из него вырывается голубое пламя. Никакого запаха нет.

Когда сыновья уходят в море

Тетя Райсат показывает нам остальное хозяйство. Комнату, которую выкладывает кафелем: не нашла мастера и решила научиться сама. Хочет, чтобы у нее была настоящая «молочная кухня», где она будет делать сыр, сметану и творог. Пока для этого служит терраса.

По двору бегают птенцы всех видов домашней птицы. Прячутся за канистрами, бочками, стройматериалами. А Райсат с грустью рассказывает, как из года в год пытается вырастить если не сад, то хотя бы какой-нибудь урожай, но местная земля не подходит для сельского хозяйства. А в этом году подвела и погода: дождя нет и нет.

Райсат переживает не только за свой огород, но и за лотосы, что растут в мелкой речке недалеко от села. В этом году в канаве воды нет, цветы могут погибнуть. Райсат уже ходила с просьбой что-то сделать в администрацию.

— Хоть сама туда в ведрах воды им носи, — всплескивает она руками.

— Тетя Райсат, вы же уже давно миллионершей должны были стать, с таким-то трудолюбием.

— Деньги не держатся у меня в руках. Все вкладываю, а если немного осталось, то не удержусь, куплю что-то детям или внукам.

У Райсат большая семья: красивые, статные сыновья, невестки, внуки и внучки. Молодые сначала поговаривали о жизни в городе. Но осели, подумали: чего в селе нет?

Мы идем в дома к сыновьям. Там тоже кипит стройка, бегает живность, лежат рыболовные снасти, лодки, якоря.

— Когда они в море уходят, я боюсь, — тихонько говорит Райсат. — И каждый вечер бегаю смотреть, как возвращаются рыбаки — пришвартуются ли мои к берегу. А они не разрешают, ругаются. Так я становлюсь так, чтобы они не видели, и жду, жду, жду.

От дома младшего сына видно море. Идти до него надо полем, на котором пасется весь семейный скот. Пока мы прогуливаемся полюбоваться на упитанных, холеных коров тети Райсат, она подбирает на поле мусор — его разносят животные. Сетует, что сельчанам не хватает единства, чтобы наладить вывоз мусора и провести в поселок воду. Одна она этого сделать не может: нужно, чтобы разозлились все.