«Иметь друзей-чеченцев — большая ценность!»

После военных событий на рубеже веков в Грозном осталось мало русских. Но некоторые, переждав войну, вернулись. А есть и такие, кто переехал в Чечню из своих родных мест. Что их привлекает в республике, а чего не хватает — рассказывают коренные и новые грозненцы.

Елена Афонина, фотограф: «Хочу, чтобы мои будущие дети росли здесь»

— Мои мама и бабушка приехали в Грозный из Волгограда. Я родилась здесь и считаю себя коренной грозненкой. Мое детство пришлось на войну, обе кампании мы всей родней пережили в Грозном. В 94-м многие оставались в городе, потому что не верили, что все всерьез и надолго. Во вторую войну было страшнее — из нашего двора в Ленинском районе уехали почти все. Но мы остались: у нас в семье не было мужчин, которые могли бы решить этот вопрос. Мама не хотела возвращаться к себе на Волгу: Грозный стал для нее родным городом. И бабушку уговорить уехать было невозможно. Как большинство пожилых людей, она наотрез отказалась покидать дом.

Жили втроем то в подвалах, то в бомбоубежищах соседних двухэтажек. Днем буквально выползали из своего укрытия, чтобы найти воду, приготовить что-то на костре, а вечером возвращались обратно. В нашем разбомбленном доме оставалось несколько целых комнат, но спать наверху мы боялись.

После окончания военных действий мне захотелось уехать, выбраться из этого хаоса, разрухи и беспредела. Было страшно, потому что чувствовала себя незащищенной. В тот период остро ощущалась неприязнь к русским со стороны людей, представлявших ичкерийские структуры. Очень тяжело было видеть, как уезжают твои друзья и соседи, ставшие за много лет близкими людьми.

В 2001 году у меня появилась возможность переехать в Кабардино-Балкарию. Дома я закончила девять классов, но дальше в Чечне негде было учиться. Друг, который позже стал моим мужем, тоже русский из Грозного, предложил пожить в городе Прохладный у его бабушки, чем я и воспользовалась. Поступила в местный техникум на бухгалтера, хотя работать в этом направлении не хотела. Выбора особого тогда не было. В итоге закончила техникум на красный диплом, о котором с тех пор не вспоминала.

Я прожила в Прохладном три года, а после учебы вернулась в Грозный. Устроилась на работу в частное рекламное агентство, там познакомилась с известным чеченским фотографом Мусой Садулаевым. Однажды попросила его научить меня фотографировать. Он, конечно, не отказал. Купили мне обычную «мыльницу», и я начала снимать, бегая за Мусой хвостиком по всем мероприятиям. Позже устроилась на работу в глянцевый журнал, затем — в пресс-службу одного госучреждения. И все время продолжала снимать и отправлять материалы в различные агентства.

Со временем сложился свой круг общения, появились друзья, коллеги, интересная работа. Мысли о возможном переезде, которые часто посещали меня после войны, перестали волновать. Я теплолюбивое создание, выросла на юге и не хочу менять его на сырость других регионов. На Кавказе очень много плюсов: невероятная природа, мягкий климат, горы с одной стороны, море — с другой. Но главное — это человечность и духовность.

Грозненское общество построено на взаимной помощи и выручке. Мы все поддерживали друг друга во время войны, и я не могу сказать, что сегодня что-то сильно изменилось. Даже при случайной встрече спрашивают не «Как дела?», а «Тебе нужна помощь? Я могу что-нибудь сделать?» И я знаю, что это не просто вопросы приличия, люди здесь действительно очень отзывчивы.

Мне близки чеченские семейные ценности, этикет, почитание старших, четкое разделение мужских и женских обязанностей и ролей. Он — защитник, несущий ответственность за родных, она — хранительница очага, нежное создание. Мне кажется, в центральной России эти рамки несколько размыты, возможно, под влиянием западных стандартов, которые, по сути, разрушают наше общество.

Я не чувствую в Грозном дискомфорта или притеснения, мне здесь очень спокойно. Но хочется, чтобы было больше русских и христиан. К сожалению, сегодня нас тут очень мало. Не хватает каких-то своих праздников, чтобы отмечать всем вместе, как раньше, чтобы чеченцы ходили к русским на веселье, а русские к чеченцам. Ведь ислам и христианство очень похожи. У нас одни ценности, и важно с уважением относиться к представителям другой национальности или конфессии.

Меня очень радует, что теперь в республику приезжает много туристов, на улицах то и дело встречаешь иностранцев. Это признак благополучия, показатель того, что перед Чечней и чеченцами больше нет страха. Для туристов строят прекрасные гостиницы, санатории, развлекательные комплексы. Это во всех смыслах преуспевающий регион, но главное — сердечный и душевный. И мне хочется, чтобы именно в таком обществе росли и воспитывались мои будущие дети.

Алексей Шипулин, инженер: «Если русский и еще жив, значит пособник боевиков»

— Я представитель уже пятого поколения Шипулиных, родившихся в Грозном. По словам отца, первый из нашего рода, кто появился в крепости Грозная, пришел сюда в 1876 году из казацкой станицы. С тех пор мы не покидали этот регион.

В советские времена наша семья жила в Черноречье, я там вырос и пережил первую войну. Тогда еще были живы наши дедушка и бабушка, они не хотели уезжать. Тогда многие остались в Черноречье. Вместе прятались в подъездах под сваленными бетонными плитами или спускались в подвалы. Мужчины дежурили по району — перекрикивались, проверяли, все ли живы и нет ли мародеров. Перебежками ходили за водой, скидывались, чтобы в каждой семье был хотя бы хлеб. Никто и никого не делил по национальности или по религии.

Во время второй войны вопрос уже стоял так: останешься ты жив вообще или нет. Стариков тогда не стало, а соседи почти все побросали квартиры, дома и перебрались в более безопасные места. В конце 99-го мы тоже уехали в Ингушетию, но уже через год вернулись. Помню, я испытывал эйфорию и мысленно «толкал» автобус, чтобы быстрее доехал: мне безумно хотелось домой!

В Чечне я никогда не сталкивался с серьезными конфликтами на национальной почве, если не считать единичных случаев, но такое случается везде. Зато часто сталкивался с неприязнью и озлобленностью на блокпостах со стороны военных, командированных из разных регионов России. Мой паспорт всегда вызывал у проверяющих недоумение и миллион вопросов. Почему-то все думали: если русский и еще жив, значит, пособник боевиков. И каждый раз усиленные проверки и задержки.

В первые годы после войны мы все продолжали жить в полном согласии и взаимопонимании. Но за последние пять лет люди изменились. На мой взгляд, произошел сильный разрыв между бедными и богатыми. Раньше все были как одна дружная община, а сейчас есть те, кто «круче», — козыряют машинами, домами, одеждой. И это не национальная чеченская черта — общая тенденция последних лет, мне кажется.

Грозный всегда считался городом многих культур и национальностей. Здесь жили русские, чеченцы, ингуши, евреи, армяне. У всех были свои устои, но одинаковые ценности: старших чтить, молодым помогать, а родители — самое святое в жизни. Это наши кавказские понятия, с ними я вырос и других себе не представляю.

Жена тоже грозненская, она родилась в Старых Промыслах. Наше знакомство состоялось нестандартным образом: ей дали номер моего телефона, а не мне, как это принято. Но так мы связались, стали общаться и поженились в 2009 году.

На нашей свадьбе вместо ожидаемых 50 гостей собралось больше 100 — русские, чеченцы и многие другие. Танцевали лезгинку и всевозможные танцы. Под конец нас чуть ли не просили покинуть ресторан, потому что время за полночь, а мы и не заметили — настолько было весело. Хорошо, что владельцы меня знали — тоже чернореченские. И даже то, что денег у нас не хватило, их не смутило — рассчитались на следующий день. Вот так бывает у нас в Чечне.

Иногда, встретив меня в магазине, местные говорят: «Как хорошо, что вы приехали, что русские возвращаются в город!» А я отвечаю: «Я и не уезжал — я свой, это и мой дом!» — и смеемся потом вместе.

Честно говоря, не представляю себе жизни в другом регионе, в другой стране, но все же иногда ностальгия накрывает. Не хватает моего старого Грозного — зеленого, цветочного, с фонтанами и старинными зданиями. Спросите у любого грозненца, и он скажет, что испытывает то же самое. Мы все тоскуем по старому Грозному.

Елена Дашкова, преподаватель: «Чеченцы не навязывают свою культуру русским»

— Я одна из новых жителей Чеченской Республики — впервые приехала сюда в 2014 году. Сначала в командировку в качестве эксперта, когда Чеченский госуниверситет проходил аккредитацию. А где-то через полгода ректор ЧГУ неожиданно пригласил на работу. Нам с супругом предложили развивать направление «Туризм и сервис», которые очень актуальны для республики. На эту сферу делались большие ставки, и нужны были квалифицированные кадры для обучения студентов.

Мы с мужем много лет преподавали в Донском университете, на кафедре туризма и индустрии гостеприимства в Ростове-на-Дону. Переезд в Грозный был нелегким решением: к 50 годам состоявшимся людям непросто менять свою жизнь. Но все же захотелось испытать силы на новом месте.

Многие друзья и коллеги переживали, пытались отговорить. Сегодня по всем СМИ и социальным сетям видно, как активно развивается республика, а тогда еще не забылась война.

Не могу назвать это страхом, но в первую свою поездку сюда я и сама испытывала некую тревогу. За пять дней командировки Чечня меня буквально поразила! Не только красотой отстроенной столицы и невероятной природой — прежде всего людьми. Я была впечатлена восприимчивостью чеченских студентов, их желанием учиться. Ростовские студенты немного другие: они, скажем так, избалованы вниманием и наличием классных специалистов в разных областях. В Грозном из-за войны многие преподаватели уехали и ощущался кадровый голод. Общение со студентами, можно сказать, и сыграло решающую роль в переезде.

У нас прекрасные отношения. Студенты очень уважительно и почтительно относятся к нам не только как к преподавателям, но и как к старшим по возрасту. А я за эти пять лет настолько полюбила своих подопечных, что не могу представить дальнейшей жизни без них. Когда к ним с открытой душой — они готовы горы свернуть!

Сегодня на нашем факультете в ЧГУ есть все дисциплины туристической деятельности. При этом стараюсь еще вывозить студентов за пределы Чечни, расширять границы их кругозора. Помимо черноморского побережья каждый год мы ездим на практику в Санкт-Петербург. Это мой родной город, где я родилась и выросла.

Мы уже презентуем республику на всероссийских и даже международных конкурсах и конференциях в Москве, Сочи, Турции. Ребят начали замечать, приглашать к участию в профессиональных практикумах. И этого было нелегко добиться: все-таки в мире ко всему чеченскому сохранялось осторожное отношение.

У нас много планов, и покидать Чечню мы не собираемся. Сейчас я исполняю обязанности завкафедрой туризма и индустрии гостеприимства, а с января 2020 года — также обязанности декана факультета географии и геоэкологии. Дел много, хочу дальше развивать туризм, географию, экологическое воспитание.

За последние пять лет в республике многое изменилось — появилась масса хороших отелей, курортные зоны, новые туристические маршруты. Развиваются такие экзотические направления, как гастрономический и событийный туризм.

Молодежь с удовольствием выбирает наш факультет: получив профессиональную подготовку, можно открыть бизнес, в том числе и семейный, трудоустроить чуть ли не весь род.

Национальные особенности, конечно, тоже влияют на туризм. Приезжие обычно любят отдыхать с бокалом хорошего вина, а в республике такого сервиса нет. Спиртное в магазинах или в кафе не купишь, только в барах некоторых пятизвездочных отелей. Для меня не очевидно, что это плохо, но многих туристов подобное ограничение смущает. Выбирая Чеченскую Республику, надо быть готовым, что здесь предпочитают здоровый образ отдыха.

Иногда читаю отзывы, мол, в Грозном строгий дресс-код — в шортах не погуляешь. В этом вопросе я полностью солидарна с местным населением. Одеваясь скромно, мы показываем уровень своей культуры и выражаем уважение гостеприимному чеченскому народу. Это не проблема республики, а проблема самих туристов. Отдыхая в арабских странах, мы ведь учитываем их традиции, почему в своей стране не отнестись к обычаям так же? Я никогда не надену здесь открытое платье или сарафан на бретельках, но не потому, что боюсь замечаний, а потому, что так я выражаю свое уважение к традициям народа.

В российском обществе, к сожалению, у многих сохраняется образ «опасной Чечни», но чтобы понять, как здесь хорошо и спокойно, надо просто приехать и увидеть. Пожалуй, уровень безопасности здесь гораздо выше, чем в других регионах страны и мира в целом.

Сейчас мы с мужем живем в кампусе ЧГУ, а первое время снимали квартиру в городе. Конечно, были моменты, которые удивляли: внутренний этикет и устройство чеченской семьи отличаются от привычной нам модели. Другие роли и у женщины, и у мужчины. Но они никогда не навязывают свою культуру русским, а мягко и деликатно ее придерживаются. За это время мы нашли новых друзей, по-настоящему близких людей, и ни разу не было даже намека на конфликт на национальной почве. Вообще, признаюсь вам, иметь друзей-чеченцев — большая ценность.