Предрассудки и закон: как в Чечне защищают права женщин

Каждый месяц на горячую линию «Мадина» в Чечне поступает около 50 звонков от женщин, пострадавших от насилия в семье, оставшихся без средств, разлученных с детьми. Организовали линию сотрудники некоммерческой организации «Женщины за развитие»: директор Либкан Базаева, психолог Марет Шидаева, координатор проектов Лаура Кадырова. Эта команда работает уже 16 лет и лучше многих знает, как обстоят дела с правами женщин в чеченском обществе, которое живет между трех огней: российским законом, шариатом и местными обычаями.

Война и мужчины

— В начале 2000-х в Чечне шла война, — вспоминает Либкан Базаева. — Мы жили в Ингушетии в лагерях для беженцев. Думали только о том, как найти пропитание и оградить своих детей и мужей от ужасов войны. Тогда мы решили самоорганизоваться и создать так называемое общество взаимопомощи. Появилась организация «Женское достоинство». Позднее мы переименовали ее в «Женщины за развитие».

У нас было три направления работы. Психологическая — больше всего женщины нуждались в моральной поддержке. Юридическая — у многих были потеряны документы, и их нужно было восстановить. И, наконец, медико-просветительская. Мы не могли ставить диагнозы и квалифицированно лечить, но оказать первую помощь или найти врача нам было по силам.

В конце 2002 года мы вернулись в Грозный. Нашли пустующее полуразрушенное здание, договорились с хозяином, сделали там ремонт, зарегистрировали НКО в Министерстве юстиции и начали работать. К прежним задачам добавилась организация профессиональных курсов — компьютерной грамотности, бухгалтерии, английского языка, кулинарии и шитья.

Сначала были актуальны житейские проблемы, а как жизнь стала налаживаться — появились вопросы гендерных взаимоотношений. Мужчины, пережившие войну, вернулись психически травмированными. У них изменилось поведение — брутализация плавно перенеслась домой, на женщин и детей. Мы все чаще стали сталкиваться с ущемлением прав женщин. Тогда мы решили больше времени уделять юридическим аспектам и вести борьбу против насилия. Так появился проект «Мадина».

Развод по-чеченски

— Когда девушки звонят на горячую линию «Мадина» и сообщают о домашнем насилии, у нас есть два варианта: провести профилактическую беседу с обидчиком и оказать женщине психологическую поддержку или, если ситуация критическая, обратиться в полицию.

В начале года нам позвонила женщина из одного селения. Два дня подряд муж избивал ее, но обращаться в полицию она боялась. Тогда мы сами позвонили в отделение и сказали, что узнали от соседей о семейном конфликте. Сотрудник ответил: «Такую информацию по телефону мы не принимаем». На что я сказала: «А что будет, если ваше бездействие приведет к гибели человека?» И предупредила, что записываю разговор. На следующий день они приехали в этот дом и взяли с мужа расписку, что он больше не будет к ней прикасаться. Оказалось, что мужчина отбывал условный срок и за любое нарушение его могли посадить. Поэтому наши меры подействовали, но они временные.

Вообще, юридическое давление, угроза наказания у нас работают. Главная трудность — подтолкнуть к этому самих девушек. Здесь есть камень преткновения: если женщина уходит от мужа, дети обычно остаются с отцом. Чеченское общество живет в условиях правового треугольника, состоящего из российского законодательства, исламских норм и чеченских обычаев — адатов. И большую силу, к сожалению, имеет не закон и не религия.

Муфтият, опираясь на Коран, говорит, что отец не должен разлучать ребенка с матерью. А отец считает, что по адатам дети должны остаться с ним. Но адаты очень неоднозначны, так как существуют только в устной форме. Один ученый трактует так, другой — этак, а простой народ — в свою пользу. Вот некоторые мужчины и цепляются за ложную интерпретацию.

Семейный кодекс России защищает права женщины, но он плохо у нас работает. Потому что и в судах часто сидят чеченские мужчины, воспитанные на адатах. И они ищут разные способы отдать ребенка отцу. Например, если у матери условия проживания хуже. То, что ребенок и мать эмоционально связаны и разрыв приведет к травме, в расчет не берется. А вот то, что у отца есть деньги и собственный дом, — да. То же самое происходит и с судебными приставами, которые просто не могут прийти к какому-нибудь высокому начальнику и забрать у него детей.

Если мы сталкиваемся с влиятельным отцом, нас обычно ждет долгий судебный процесс, но вероятность того, что он завершится в пользу женщины, — 90%. Главное — идти до конца. Два года назад у нас был случай: девушка ездила из Краснодара в Чечню к своему сыну, которого отец не отдавал под разными предлогами. Решение суда в первой и второй инстанциях было в его пользу. Основанием для отказа было то, что эта женщина ходила на работу в брюках и без платка. По мнению суда, это было аморальным поведением, даже несмотря на то что она русская. Муж был большим начальником и имел влияние на суд. Когда дело дошло до Верховного суда, было подготовлено заявление в ЕСПЧ. И под этим давлением суд принял решение отдать ребенка матери. Но к тому времени мальчику исполнилось 8 лет, а споры начались, когда ему было 2 года.

«Чеченские женщины алиментов не требуют»

— Алименты и раздел имущества — в нашей практике редкий случай. Чеченские женщины обычно ничего не требуют. Бывают, конечно, исключения, когда попадается решительная девушка или же когда безвыходное положение. У нас в пункте временного размещения сейчас живет женщина. Ее муж скрывается где-то в Дагестане и не платит алименты. Наш юрист помогает ей сформулировать к нему претензии. А пока мы ищем ей жилье и работу.

Еще один важный вопрос — право на наследство. По адату после смерти мужа женщина не может распоряжаться имуществом, все жилье принадлежит его родственникам. В лучшем случае ей разрешат остаться в доме, но продавать она ничего не может. А если у них натянутые отношения, как ей жить с этими людьми?

Однажды к нам обратился мужчина. Он был болен и хотел, чтобы жена и дочка после его смерти не остались без жилья. Посовещавшись с нашим юристом, он продал дом, купил квартиру и оформил ее на дочку. То есть мужчина предполагал реакцию своих братьев, которые жили по соседству, и заранее позаботился о будущем жены и ребенка.

Благородных историй больше, народ у нас добрый и отзывчивый. Просто негативные примеры всегда нагляднее. Мы как больница, куда обращаются люди с разными проблемами, а «здоровые» к нам не ходят.

По острым ситуациям у нас в среднем 5−6 обращений в месяц. По более мягким, но требующим вмешательства — около 30. За прошлый год было вынесено 5 судебных решений и полсотни случаев мы уладили в досудебном порядке. В основном к нам обращаются молодые девушки. Часть нашей деятельности осуществляется за счет президентского гранта, другая — за счет пожертвований, которые нам помогает собирать фонд «Нужна помощь».

Ментальность силовиков

— До недавнего времени помимо домашнего насилия нашей большой проблемой было похищение невест. Некоторые думают, что в Чечне это какая-то ментальная особенность. Но в советское время это было большой редкостью. А вот после войны кражи невест стали массовым и фактически разрешенным явлением. Чаще всего похищали люди из силовых структур, которые имели инструменты давления на родителей. Никто не считался с волей девушки. Кроме того, если она после такого похищения все-таки возвращалась домой, выйти замуж ей было сложно: ее считали «тронутой».

Десять лет правозащитники боролись с этим явлением всеми возможными способами, включая международное влияние на президента России. Три года подряд поднимали эту тему в ООН, и, наконец, президент нас услышал, и глава республики принял закон, запрещающий кражу невест. Нарушителю придется вернуть девушку родителям и выплатить им миллион рублей. Кстати, и в исламе похищение и принуждение к браку категорически запрещены.

Сейчас в регионе другая проблема — многоженство. К нам иногда приходят девушки и рассказывают, что у мужа несколько женщин и что с этим тяжело смириться. Но на этот счет у нас нет рекомендаций, можем только психологически поддержать. Юридически ничего не сделаешь: брак обычно оформляется с первой женой, все остальные не регистрируются. Чтобы изменить сознание мужчин и женщин в этом вопросе, понадобится много лет работы.

«Ты должна поехать за мной»

— Психологическое подавление женщин проявляется по-разному. Бывает, мужчина под влиянием радикальных идей собирается в Сирию, он говорит жене: «Ты должна поехать со мной», — и она подчиняется. Потом глава семьи пропадает на войне, и девушка остается одна с детьми в зоне боевых действий.

Мы сотрудничаем с аппаратом Уполномоченного по правам ребенка в Чечне — ведем психологическую работу с возвращенными семьями, это 10 женщин и 27 детей. Приглашаем их на наши мероприятия. Для профилактики организовываем вебинары, на которых рассказываем о рисках быть вовлеченными в экстремистские группировки через сайты знакомств. В этом году провели серию лекций для жителей Чечни и Дагестана, курс прослушали 300 человек — 247 женщин и 53 мужчины.

Пустите женщину за руль

— Часть нашей работы нацелена на личностное укрепление слабого пола — мы учим женщин собственному достоинству и стараемся ориентировать их на достижение результата. В 2008 году наша организация при поддержке женского фонда «Филия» запустила годовой проект «Новая роль чеченской женщины» — это бесплатные курсы вождения для девушек. 200 из них уже получили права. По моим подсчетам у половины есть доступ к машине, так что в течение года на улицах Грозного появилось 100 женщин за рулем.

Мужской мир был в шоке. До этого девушки у нас редко ездили. Если видели женщину за рулем — к ней сразу относились с осуждением. На всех публичных встречах мужчины хором говорили: «Что такое? Кто допустил? Женщины за рулем — это неправильно, они должны сидеть дома и смотреть за детьми». Все эти высказывания шли от очень солидных людей, но мы упрямо обучали и выпускали. Я сама прошла эти курсы в рамках проекта.

Сейчас ситуация смягчилась. Проект принес положительные изменения и стал хорошим вкладом в продвижение гендерного равенства в обществе. Сегодня в Чечне можно встретить даже женщин-таксистов.