Твердость и нежность Марсии Штайн

На Северном Кавказе работают именитые туристические компании со всего мира. Но никто не привозит так много туристов, как одна энергичная женщина из далекой Бразилии. Мы побеседовали с Марсией Штайн в Грозном, где ее очередная группа отдыхала после путешествия по Дагестану.

Одесские страсти и бразильская лезгинка

— Марсия, я слышал, что твоя бабушка родом из Российской империи, а лезгинку ты впервые увидела еще в Бразилии.

— Моя прабабушка жила в Одессе. В начале XX века ее муж влюбился в другую женщину и бросил жену беременной, с тремя детьми, без средств к существованию. Тогда она сделала аборт, оставила дочерей на время у знакомых и уехала в страну возможностей — Бразилию, где стала одной из так называемых «полячек». Прабабушка была не слишком молода, но сперва занималась проституцией. Скопила немного денег и стала продавать лотерейные билеты. Со временем она переехала в Рио, обустроилась и решила перевезти детей к себе. Знакомый из местной еврейской общины вызвался помочь за деньги. В Одессе он встретился с ее родителями. Их младшая дочь, сестра прабабушки, была молода и прекрасна. Я видела фотографии. Он влюбился и привез красавицу в Бразилию вместо детей.

Через два года прабабушка тяжело заболела пневмонией. Тот человек решил, что она обречена, и захотел покаяться. Вместе с сестрой он пришел к ней в больницу.

Жизнь — забавная штука. Выздоровев, прабабушка первым делом выдала сестру замуж за этого «курьера». Затем снова скопила деньги, снова дала их ему, и на сей раз он действительно привез в Бразилию ее дочерей.

Путешествие заняло три месяца. Девушек могли не пустить в страну, если бы никто не поручился за них материально, так что они вышли замуж прямо на корабле — кроме моей двенадцатилетней бабушки. Она была такой наивной, что впоследствии вышла замуж по любви — по тем временам событие из ряда вон выходящее. Это был очень счастливый брак. Дедушка работал парикмахером и обожал странствия. В молодости он покупал дешевые билеты на корабль и, если очередной порт ему нравился, оставался там жить. Особенно он любил Стамбул и постоянно мне твердил: «Ты должна увидеть Константинополь!» Так я тоже полюбила путешествия.

Родители были вечно заняты. Отец работал юристом, мама — учительницей. Все время я проводила с бабушкой и дедушкой, слушала их истории. Это было прекрасно. Дедушка до старости танцевал лезгинку. Падал на колени, прыгал… Наверняка он посетил Кавказ, но не успел об этом рассказать.

— Ты сразу занялась туризмом?

— Помню, накануне государственного экзамена в школе я обедала с бабушкой. Та спросила, кем я хочу стать, и я ответила: писателем! «Писателем? — переспросила она, наученная горьким опытом своей матери. — Нет, дорогая, я говорю о профессии. Которая обеспечит независимость и заработок. Литература — это хобби». Так я не стала писателем и пошла в юристы. А туризмом занялась случайно. Я много путешествовала и помогала клиентам устраивать поездки. Однажды меня пригласило турагентство — тогда я и не слышала о таком бизнесе, но быстро поняла, что он мне идеально подходит.

Традиционная культура как приключение

— Как тебе удается привозить так много соотечественников на далекий Северный Кавказ? Столько групп даже американские компании не собирают, хотя США и больше, и богаче Бразилии.

— Я живу в Сан-Паулу. Этот город похож на Нью-Йорк. Он интернационален — поэтому среди моих клиентов много этнических японцев. Люди постоянно испытывают стресс и мечтают переключиться, отдохнуть. Они ничего не знают об Ингушетии и Дагестане, а загадки подстегивают любопытство. И все равно привезти сюда три группы было непросто. Я провожу семинары — рассказываю о Кавказе, показываю фотографии. Приглашаю делиться впечатлениями клиентов, уже посетивших регион. В этом — стиль моей работы. Раньше агенты просто выбирали на международных ярмарках интересные туры и переводили материалы на португальский. Мне этого недостаточно. С самого начала я активно участвовала в планировании программ и продвижении нестандартных маршрутов. Со временем другие последовали моему примеру. Вместе мы изменили туриндустрию Бразилии.

— Как ты заинтересовалась этим регионом?

— В 2010 году я почти месяц провела в Грузии. Под конец мы с группой оказались в Казбеги и увидели границу. Мне стало интересно, что за ней. Решив посетить Северный Кавказ, я вернулась в Бразилию. Вскоре произошла трагедия на Бостонском марафоне, Дагестан был во всех новостях, не лучшее время набирать туда группу (организаторами теракта во время марафона в Бостоне в 2013 году названы братья Джохар и Тамерлан Царнаевы, вместе с семьей приехавшие в США в 2002 году из Дагестана. — Ред.). Но я готовилась. Искала информацию в интернете и однажды нашла сайт фирмы «Кавказ Эксплорер». Связалась с ее руководителем по скайпу и увидела, что он совсем мальчик. Но Дмитрий был вежлив, терпелив и спокойно отвечал на многочисленные вопросы — в основном, конечно, о безопасности. Так что я решилась.

Это был прыжок в неизведанное, но мне к такому не привыкать. Я первой в Бразилии привезла туристов в Среднюю Азию по суше, первой отважилась на экспедицию через пустыню Сахара — пятьдесят дней в Нигере и Чаде. Кавказ смотрелся логичным продолжением.

— И ты сразу взяла с собой туристов?

— Признаюсь, я несколько месяцев ходила с тяжелым сердцем. Дело не только в молодости Димы. Работать с бразильцами — серьезное испытание. Я видела, как путешествуют немцы и французы. Мои соотечественники другие. Очень избалованные. Они должны хорошо спать, вкусно есть. К тому же мои клиенты — в основном одинокие дамы. В Бразилии уже лет двадцать именно женщины — главные путешественники. Каждая — или предприниматель, или топ-менеджер. С каждой нужно отдельно договариваться много месяцев. Зато они отправляются туда, куда не отваживаются мужчины.

— Они, наверное, даже не слышали о Дагестане, а о Чечне знали только плохое.

— Конечно. Но они верят мне. Некоторые путешествуют со мной 20−25 лет и привыкли к моему стилю.

Приключения — одна из самых востребованных туристических услуг. Но они бывают разными. Я никогда не хотела взойти на Эверест. Для меня лучшее приключение — глубокое погружение в традиционную культуру. Северный Кавказ для этого отлично подходит. Уверена, в следующем году я привезу еще больше туристов. Что же до риска, на улицах Рио гибнет намного больше людей, чем на всем Северном Кавказе.

— Однажды я приглашал в Чечню питерскую телекомпанию и получил отказ — начальство запретило ехать в «опасный регион». При этом накануне они отсняли серию передач о Тыве, которая занимает первое место в России по убийствам на душу населения. Вот только руководители программы об этом не знали, а потому отпустили журналистов без проблем.

— Незнание хуже всего. Оно как инфекция. Человек верит слухам, сам боится и распространяет ложь дальше. Но опасности порой подстерегают и в самых туристических регионах. В Италии я едва не погибла, в Китае меня чуть не изнасиловали. Мне не нравится об этом вспоминать. Планируя поездку, я свожу риски к минимуму. Все же большинство моих клиентов — женщины. Если они едут в поезде, я снимаю весь вагон.

Совет Че Гевары

— Каков был первый маршрут по Северному Кавказу?

— Мы начали с Дагестана, проехали Чечню, Ингушетию и закончили в Северной Осетии. Сочетание удачное, но каждый раз мы добавляем что-то новое и пытаемся достичь идеального ритма.

— Это очень разные республики, наверняка от них были разные ощущения.

— Дагестан напоминает Йемен. Там тоже изобилие горных селений. Хотя я много читала в интернете, не могла и представить, насколько уникальные и первозданные это места. Сейчас за десять дней мы не встретили ни единого туриста! Все нетронутое и потому такое особенное. Мои клиенты ценят это.

Грозный — посередине между Дагестаном и Ингушетией. Поэтому он и идеален. После аулов туристы попадают в современный город. Видят бизнес, занимаются шоппингом. Мужчины не замечают, но тут много творений знаменитых кутюрье, адаптированных для чеченского общества. Платья не обнажают тело, соответствуя нормам ислама.

Ингушетия — моя самая любимая республика. Не знаю, что там важнее: пейзаж с башнями, похожий на произведение искусства, или семейные традиции. Отец там — истинный глава семьи, его слово — закон.

Теперь — Северная Осетия. Я могла бы жить во Владикавказе. Город не слишком большой, не слишком маленький, стильная архитектура, хорошие люди и горы рядом. Прекрасные книжные, рестораны, классические отели. По улицам приятно гулять. Жаль, некогда было его исследовать. На этот раз мы посмотрим город подробнее.

— И все же в мире немало интересных мест. Почему ты в третий раз приезжаешь на Северный Кавказ?

— Он вдохновляет. Я возвращаюсь туда, где не все ясно с первого взгляда. Меня толкает вперед жажда познания.

— В России есть известный блогер-путешественник. О городах он пишет две статьи — в одной собирает все хорошее, в другой — все плохое. Про хороший Кавказ ты рассказала. А про плохой?

— Бабушка говорила: если не можешь похвалить, лучше промолчи. Но если настаиваешь… Ислам накладывает ряд ограничений. Мне нравится, что люди следуют предписаниям религии, но иногда это осложняет работу. На курящих клиенток смотрят косо. Надо одеваться с оглядкой на местные нормы. У меня отличный водитель, но однажды я положила на переднее сиденье бутылку коньяка, и он попросил убрать ее в багажник.

— Ему нельзя даже касаться алкоголя.

— Я понимаю.

— Относительно курения, на мой взгляд, его запрет только на пользу. Но мне не нравятся двойные стандарты — когда мужчины сами курят, а женщинам запрещают.

— Да, мужчины дымят, как китайцы, но для женщин иные правила.

— Тяжело ли женщине работать с кавказскими мужчинами?

— Они мало отличаются от мужчин в Мали или в Болгарии. Да, кавказцы не привыкли получать приказы от женщин. Но меня они уважают — потому, что я следую совету Че Гевары и «проявляю твердость, не теряя нежности». Я благодарна нашей команде чеченских водителей. Они меня многому учат. И я их учу профессионализму. Даже если тебе что-то не нравится, услуга должна быть оказана на должном уровне. Это самое сложное в моей работе.

Давать больше, чем разрушаешь

— Ты много общалась с жителями горных селений, иногда довольно архаичных. Насколько они адаптированы к современному миру?

— К сожалению, у них нет выбора. Адаптироваться вынуждены даже консервативные жители Бутана — крошечной страны далеко в Гималаях. Джинсы там еще под запретом, но восемь лет назад король разрешил спутниковое телевидение, и многое изменилось. Когда я начинала, по молодости не осознавала свою ответственность. Теперь мне 58 лет, и я рассуждаю иначе. Туризм меняет людей. Он приносит деньги и в то же время влияет на культуру, как ее ни защищай. Люди утрачивают щедрость, осознают, как много значат доллары и евро.

— Но без туризма горцы лишатся важного источника дохода, и многие аулы опустеют.

— Вызов в том, чтобы давать больше, чем разрушаешь. Туристические компании должны быть сознательными и стараться не нарушать традиционный уклад. Здесь на помощь приходит вера местных народов. Не важно, ислам это или буддизм. Конечно, многие предпочтут европейскую культуру. Но другие сохранят свои обычаи.

— На днях туристы посетили школу селения Согратль. Ученики оценили искренность и серьезность, с которыми ты обсуждала очень непростые темы. Каким ты видишь будущее этих детей?

— Они невероятно упорны. Конечно, горцы уезжают на равнину. Но есть люди — такие, как житель соседнего Чоха Заур Цохолов — которые ощущают потребность поддержать родные села. Согратль дает хорошее образование. Надеюсь, его юные жители тоже переломят негативную тенденцию, и мои туристы будут приезжать туда еще многие годы. Что же касается меня самой, после этой поездки я начну учить русский язык. Кто знает, может, в дальнейшем я привезу бразильцев не только на Кавказ, но и в другие регионы России.